Однако требования права не были бы удовлетворены, если бы суд только опроверг думские обвинения в адрес президента. Ведь преступления действительно были совершены. Только не те, которые предъявлялись Б. Ельцину. В том-то и состояла правовая причудливость ситуации: президента страны фактически обвиняли в том, что при нем наступили последствия чужих преступлений. Такое иногда бывает в судебно-следственной практике: человека застали с ножом у трупа, но настоящий убийца гуляет на свободе.

В данном же случае ситуация облегчается тем, что истинного виновника не нужно разыскивать. Он известен и никуда не скрывался. Это – КПСС, пребывающая сегодня в образе нескольких компартий, но не утратившая своей сути. А эта организация как всегда все ставит с ног на голову.

Развал СССР. А кто его подготовил всей предыдущей политикой? Кто организовал компартию РСФСР? Кто сорвал новоогаревский процесс своим августовским путчем? – КПСС.

События сентября-октября 1993 г. Но кто привел страну к конституционному тупику? Кто глумился над правом, чуть ли не ежемесячно перекраивая конституцию? Кто пытался отрешить президента от должности и тем самым легально вновь отбросить Россию в тоталитаризм? Кто, наконец, подогревал радикалов? Кто вел их на захват телецентра и московской мэрии? – Наследники КПСС во властных структурах и нынешние видные функционеры КПРФ.

Война в Чечне. Но что готовило взрыв неприятия московской власти и ее ставленников в Грозном? – Сталинская депортация. Национальная политика КПСС. Можно ругать Б. Ельцина за тактику разрешения конфликта, но не за выполнение его конституционной обязанности обеспечить целостность России.

Развал вооруженных сил и подрыв обороноспособности. Но кто перестрелял лучшие командные кадры незадолго перед гитлеровским нападением? Кто своим милитаризмом привел экономику к краху уже в 80-х годах? Кто десять лет подряд бросал в топку афганской войны последние финансовые и материальные ресурсы до тех пор, пока страна и армия не выдохлись окончательно? – КПСС.

Геноцид российского народа. А кто спровоцировал гражданскую войну? Кто затем под корень извел рачительных сельских хозяев? Кто умертвил в бессудных расстрелах, уморил голодом, сгноил в концлагерях, пыточных камерах, на стройках народного хозяйства десятки миллионов людей – в большинстве лучших людей страны? Кто сгонял с родных мест целые народы? Кто изгонял с родины цвет нации? – Ленин, Сталин, КПСС.

И вот теперь преступная организация продолжает фактически управлять Россией и при этом перекладывает всю ответственность на президента России. Как это стало возможным? Ответ кроется в нерешенной проблеме правопреемства нынешнего Российского государства. К сожалению, эта проблема остается предметом узких дискуссий (одна из последних прошла в журнале “Политая”, № 1, весна 1998) и не стала “занозой” в общественном сознании. Новая Россия, на бегу пытаясь избавиться от тоталитарных пут, не задумалась о главном – с какой правовой системой связала себя.

Собравшись строить правовое государство, мы не озаботились ни установлением момента крушения права, ни его оценкой (процесс “по делу КПСС” в Конституционном суде мог бы стать формой такой оценки, но оказался бледной немочью). Из-за этого дух и буква законов Российской империи по-прежнему замещены у нас духом и буквой законов советских. В результате Россия остается восприемницей не своего исконного государственно-правового лона, а лона узурпаторской власти, берущей начало с 25 октября, или даже 3 марта 1917 года.

Юристы, исповедующие естественное право, справедливо называют власть, воцарившуюся с октября 1917 года, властью разбойничьей, суть которой не менялась от того, какого личного склада вождь ею распоряжался.

И вот эта государственная система по сей день считается прямой предшественницей власти сегодняшней. Хронологически она предшественница. Но сущностно нам должна предшествовать власть, которая была полностью легитимной. Нам не хватило духу, да и многого другого, чтобы твердо сказать – Россия восстанавливает свой исторический правовой порядок, исходя из духа Основных законов 1906 года, действовавших на момент узурпации власти. Единственное, что было сделано (да и то неофициально), Государственная дума, избранная в декабре 1993 года, была названа Пятой. Что же мы удивляемся, что не только дух советских законов витает над законодателями, чиновниками и судьями, но зачастую и буква их питает нынешнюю правовую систему.

Вместе с долгами СССР Россия признала и законность СССР. Кредиторам, конечно, это кстати. Но пусть уж тогда не сетуют, что от нынешней России неизвестно, чего ждать, ибо здесь ни диктатуры, ни демократии. Да Бог с ними, с кредиторами. Такая раздвоенность пагубна для нас самих. Не имея идейных ориентиров, власть попросту не знает, “что такое хорошо и что такое плохо”. Потому и реформы фактически застряли после прорыва 1992 года, а само это слово вместе с “демократией” оказалось скомпрометированным.

В Конституции современной России очень торжественная Преамбула. Но в ней можно разглядеть лишь слабую тень идеи о правопреемстве в словах “возрождая суверенную государственность”. Ясно, что это не ответ на главный вопрос, какую историческую правовую традицию продолжает государство. В отличие от такого подхода ряд бывших соцстран и республик в составе СССР либо прямо указывают на свое правопреемство, либо дают оценку предшествующему строю, отмежевываясь от него. Так, в Латвии в качестве действующей провозглашена Конституция, принятая Учредительным собранием в 1922 г., в Литве – также Конституция 1922 г., но принятая на референдуме. В Конституции Эстонии говорится, что это государство “создано по непреходящему праву государственного самоопределения народа Эстонии и провозглашено 24 февраля 1918 г.” В Конституции Польши говорится о сути послекоммунистического права: Преамбула содержит положения о божественном источнике права (“источнике истины, справедливости, блага и красоты”) и о том, что народ Польши помнит “печальный опыт времен, когда основные свободы и права человека в нашем Отечестве подвергались грубым нарушениям”. Наиболее интересна в этом смысле Конституция Хорватии, первый раздел которой так и называется “Исторические основы”, где конкретно указаны основные вехи тысячелетней истории Хорватии в обоснование ее суверенной государственности.

Так в какой правовой логике пытались теперь судить Президента? Да все в той же – разбойничьей, большевицкой. Что ж, нет худа без добра. Если бы Дума проголосовала за выдвижение обвинений против Президента, это должно было бы стать толчком к самоопределению российского права. Верховный Суд при рассмотрении дела “об импичменте”, пожелав защитить истинное право, не испугавшись пойти против набирающих силу большевиков, готовых вернуть свой беззаконный режим, мог бы сказать: “Обвинения, выдвинутые против Президента страны есть неправовые измышления. Руководствуясь духом права и Конституции Российской Федерации и в целях восстановления прерванной 3 марта 1917 года правовой традиции, Верховный Суд РФ предлагает Генеральному прокурору РФ войти с заявлением о неконституционности КПРФ, несущей в качестве преемника КПСС всю полноту ответственности за узурпацию власти 25 октября 1917 г., совершение других тяжких преступлений, а также официально провозгласившей целью на своем IV съезде восстановление советской власти”.

Это, конечно, не все, что стоило бы сделать для восстановления попранного в 1917 году права. Но с такого шага мог бы начаться сложный, долгий, но подлинный процесс нашего восхождения к истинно правовым истокам российской государственности.

“Известия”, 23.03.1999 (в сокращении). © М.А. Краснов