Статья известного публициста Игоря Пыхалова, автора Интернет-проекта «За Сталина!» посвящена разоблачению клеветнических измышлений профессиональных антисталинистов и антисоветчиков, стремящихся «насчитать побольше жертв и на этом основании вдоволь позавывать о “преступлениях сталинского режима”». Объём — менее 19 страниц. Пропагандистский текст Пыхалова бодр и прост как фильм «Трактористы». Вот его нехитрая методика. 

К июню 1941 года в СССР проживало «чуть больше 190 млн. человек». При этом Пыхалов не сообщает читателю, насколько «чуть больше» (на один, три, пять миллионов?). При тотальных мобилизациях, по его мнению, в войска можно призвать лишь одну шестую часть.

190: 6 = «чуть больше» 30 млн. призванных. 

К 9 мая 1945 года в рядах Вооруженных Сил оставалось более 11 млн. человек. 30 млн. – 11 млн. = не более 20 млн. общих потерь. 

Затем Пыхалов отбрасывает «половину» раненых, оставшихся в живых, и получает предположительно 10 млн. потерь советских военнослужащих, которые он «прикинул» ещё в конце 1980-х годов. 

Молодец. 

Далее следует апология Игорем Пыхаловым подсчетов, которые осуществил знаменитый коллектив генерал-полковника Григория Кривошеева. После обработки войсковых донесений о потерях он «снизил» демографическую цифру Пыхалова с 10 млн. до 8,6 млн. человек. Чем автор статьи гордится и восхищается, подчеркивая, тем самым, что «потери советских и немецких войск примерно сопоставимы». 

Заметим здесь, что в последнем издании своего «труда» «Россия и СССР в войнах ХХ века» генерал-полковник Григорий Кривошеев и его коллеги «довели» безвозвратные потери Германии на Восточном фронте до 8,8 млн. человек. 

Пыхалову не приходит в голову, что в СССР к июню 1941 года проживало не «чуть», а существенно больше 190 млн. человек. И через Вооруженные Силы СССР прошло не «чуть», а существенно больше 30 млн. человек. Причём не ясно, учитываются ли среди них многочисленные ополченцы. И с ранеными не так всё просто. Но это — тема отдельного разговора. 

Статья Пыхалова очень важна. 

В сравнении с другими публикациями в настоящем сборнике она показывает уровень мышления, знания и компетентности современных апологетов Иосифа Сталина. 

Вот уж воистину, «где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». 

Со Сталиным, разумеется. И неизбежно — в том самом месте, где вождь большевиков поныне пребывает. 

Далее следует квалифицированное и фундаментальное исследование двух известных военных историков — Льва Лопуховского и Бориса Кавалерчика.Объём — 215 страниц.

Отметим, что в публикации нашли отражение основные тезисы блестящего доклада Льва Николаевича, прочитанного на прошлогодней конференции в музее-заповеднике Хмелита Вяземского района Смоленской области. Однако в статье они существенно дополнены и снабжены массой статистического материала. 

Два дотошных соавтора буквально камня на камне не оставили от «коллективного труда» Кривошеева, включая порочные методы, при помощи которых производились расчеты, и достигнутые результаты, включая оценки не только советских потерь, но и потерь противника. Соответственно, вместе с ними оказалась похоронена и вся апология Пыхалова. 

Пожалуй, мы можем констатировать, что на сегодняшний день исследование Лопуховского и Кавалерчика — самая серьезная и аргументированная попытка приблизиться к правде о советских военных потерях в 1941–1945 годах. Вкратце их основные тезисы выглядят так. 

Цифра 8 668 400 человек (в том числе примерно 1 млн. офицеров) демографических потерь советских военнослужащих была предложена в качестве официальной цифры на утверждение в ЦК КПСС в декабре 1988 года министром обороны Дмитрием Язовым. Результатами решения ЦК КПСС по данному вопросу общество до сих пор и довольствуется. 

Метод, который использовался при её исчислении, порочен. 

Печально, что по словам авторов статьи, защитники этой цифры, в 2010–2011 годах выступали с инициативами ввести уголовную ответственность за попытки её отрицания или пересмотра (!). 

Коллектив Кривошеева механически суммировал донесения о потерях, поступавшие «наверх» из войск Действующей армии. Однако от очень многих частей, соединений и армий таких донесений не поступало по причине их разгрома, окружения или по другим обстоятельствам. Это раз. 

Сотрудники Кривошеева не подвергали критике цифры, содержавшиеся в донесениях. Какая цифра, например, вписывалась в донесение? Разница между численностью войск на начало и конец операции? Или разница между численностью войск на начало и конец операции с учётом поступавшего маршевого пополнения? Это два. Следовательно, сохраняется острая потребность в проверке этих сведений при помощи других источников. Например, итоговая цифра в донесении о потерях армии (фронта) за какой-то период должна сопоставляться с документами о суммарном количестве маршевого пополнения, поступившего за тот же период, и «сгоревшего» в ходе операции. 

Важнейшим альтернативным источником остаются обработанные после изъятия (или скрепления) дублирующих карточек картотеки учёта безвозвратных потерь. Их коллектив Кривошеева проигнорировал. 

Картотеки находятся на хранении в Центральном архиве Министерства Обороны РФ в Подольске Московской области. По данным именных картотек на 2008 год демографические потери советских военнослужащих составили 14,6 млн. человек (в том числе 1,1 млн. офицеров) — и это только исключенные из списков, то есть военнослужащие списочного состава. Оценка погибших военнослужащих, которые в списках не числились, представляет серьёзную проблему. 

Расчет потерь ещё двумя альтернативными способами дал авторам цифру в 14,5 млн. человек. Это минимум. Оценки потерь военнослужащих, в списках не значившихся, могут увеличить эту цифру, вероятно, ещё на какое-то значительное число. По нашим оценкам — до 17–18 млн. человек. 

Безвозвратные потери Германии и её разных союзников, включая пленных, составили 5,9 млн. человек (демографические — меньше, по причине возвращения пленных на родину). Причём в эту цифру входят примерно 250–300 тыс. (минимум) советских граждан, которые несли военную службу и погибли на стороне противника. Оценка суммарных потерь противника коллективом Кривошеева (8,8 млн.) не более чем фантазия. 

Третья статья сборника принадлежит перу доктора исторических наук Виктора Земскова. Объём — 17 страниц. Он полагает, что демографические потери СССР в 1941–1945 годах составили примерно 16 млн. человек (11,5 млн. военные и 4,5 млн. гражданские). Однако в итоговое число потерь Земсков не включает избыточную смертность гражданского населения в результате ухудшения общих условий жизни, почему-то не считая их жертвами войны. Вероятно, если дети умирали в эвакуации от болезней и голода, они жертвы не войны, какого-то другого катаклизма. Эти потери он называет косвенными, полагая, что более 20 млн. человек Советский Союз никак не мог потерять, а «лишние» 7 млн. были приписаны в горбачёвскую эпоху во имя «разоблачения сталинизма» по политическим мотивам.

Интересно, что Земсков критикует известные оценки потерь гражданского населения (до 18,3 млн.), считая их нереальными. Критикуется им и официальная цифра жертв оккупации — 6,8 млн. человек. Историк считает её завышенной «не менее чем в 2 раза». Реальные жертвы оккупационного режима, включая жертв Холокоста и умерших остарбайтеров, оцениваются им в 3 млн. человек (основная составная часть прямых жертв войны в категории гражданского населения СССР). Погибшие бойцы ополчения (незавершенных формирований), партизан, истребительных отрядов и пр. подобных структур также учитываются в числе гражданских потерь. 

Но цифра военных потерь (11,5 млн.) вычисляется Земсковым как-то странно. Он, критикуя Кривошеева, ни словом не упоминает о картотеках потерь в фондах Подольского архива. Земсков также полностью обходит молчанием проблему учета списочных потерь и тех, кто в списках не значился, но погиб на фронте. Поэтому складывается впечатление, что определив цифру потерь в 16 млн., Земсков просто вычел из неё 4,5 млн. гражданских потерь, чтобы установить число потерь военных. Цифра в 11,5 млн. демографических военных потерь, которую привел Земсков, никак не согласуется ни с расчётами Лопуховского и Кавалерчика, ни с результатами побуквенного обсчета картотек Подольского архива. 

Завершает сборник статья Игоря Ивлева, известного деятеля поискового движения, участника проекта «Электронный архив» по обработке персональных данных, редактора сайта «Солдат». Объём — 49 страниц. 

К сожалению, цифру гражданских потерь, которую он приводит (17,9 млн.), никак нельзя считать обоснованной. Ивлев без сомнений принял за достоверную официальную цифру жертв оккупации, которая возникла в результате работы Чрезвычайной государственной комиссии (ЧГК). И далее к этой цифре Игорь Иванович прибавлял другие категории потерь. Но Виктор Земсков как раз убедительно показал, что при всей кропотливости проделанной работы местные комиссии ЧГК нередко считали убитыми или погибшими жителей ранее оккупированной местности, которые на самом деле, или находились в эвакуации или просто переселились в соседний район. Столь же необоснованно завышенными представляются нам и сведения Ивлева о числе (7,4 млн.) и гибели (5,3 млн.) советских военнопленных. 

Другие тезисы Ивлева вкратце выглядят так. 

В знаменитой электронной базе данных (ОБД) «Мемориал» содержится от 15,5 млн. до 16,9 млн. уникальных записей о погибших военнослужащих (1 запись = 1 имя). Всего в базе 28 млн. записей, из них 10–15 % — это повторы. 

Общее количество уникальных карточек о потерях в фондах разных ведомственных архивов, включая, в первую очередь Подольский архив Министерства Обороны, 16,6 млн. Это больше цифры, которую называют Лопуховский и Кавалерчик. 

Объем уникальных извещений («похоронок») о смерти на руках бывшего населения СССР составил примерно 20-21 млн. единиц. 

В войне участвовало не 34,9 млн. человек (по официальной версии), а 46,7 млн. Это наиболее серьёзное заявление, так как никто ещё из исследователей не ставил под сомнение объявленную цифру людских ресурсов, использованных на военной службе в 1941–1945 годах (34,9 млн.). 

За период с 1939 по 1959 годы дисбаланс между женщинами и мужчинами вырос с 7,17 млн. до 20,7 млн. человек. Эти сведения известны давно, но они наглядно показывают, что наибольшие потери за эти двадцать лет понесли именно мужчины, а не женщины. 

Для оценки потерь необходимо использовать материалы и сведения о потерях членов ВЛКСМ, ВКП(б), а также сведения о выморочных денежных вкладах, оставшихся после смерти владельцев в собственности у государства. Банк данных по таким вкладам существует, но его материалы никем не используются и для изучения не привлекаются. 

Войсковой учет личного состава Вооруженных Сил СССР был поставлен из рук вон плохо. Фактически на учёте состояло не более 44 % личного состава. Особенно плохо учитывалось маршевое пополнение. Именно безграничным доверием к некорректным материалам войскового учета и объясняется ошибка коллектива Кривошеева. 

Безвозвратные и демографические потери Вооруженных Сил СССР колеблются в диапазоне 16,5 млн. — 20,5 млн. человек. 

На этом предварительное обсуждение можно завершить, оставив тему открытой. Проверить аргументацию авторов сборника заинтересованный читатель может сам.

Но мы должны обратить внимание на следующие выводы. 

Первый. Абсолютно большую часть потерь советского населения в 1941–1945 годах составляют потери военнослужащих, а не гражданского населения, как формально считается до сих пор. 

Второй. Потери советских военнослужащих, вопреки официозу, несопоставимы с военными потерями Германии и её союзников, и превосходят их в диапазоне 2,5–3,5 раз. 

Третий. Поэтому, как ни прискорбно, на вопрос, поставленный издателями в качестве заголовка сборника, мы должны ответить утвердительно. 

Надеемся, что на грядущих III Головинских чтениях священник Николай Савченко — профессиональный математик и статистик по светскому образованию — поделится результатами своих новаторских исследований по оценке суммарных (гражданских и военных) потерь населения Советского Союза в 1941–1945 годах.