За исключением красных.

Кстати, библиотекарша с бабушкой вызывали уважение.

Библиотекарша всю жизнь была и осталась непримиримо последовательной. Она и сейчас себе не изменила. Иногда с ней даже можно соглашаться, но не часто.   

Бабушка, помилуй Господи её душу, была искренней. К сожалению, после августа 1991 года она слишком о многом узнала. Поэтому, обладая скорбным знанием, последние десять лет провела почти в лесу отшельником.

Однако сентябрь 2012-го не сентябрь 1990 года.

Разница оказывается слишком принципиальной.

Во-первых, оппозиционные вожди не вызывают уважения.

Дело вкуса, конечно, и мнение автора субъективно. Но тем не менее.

Пока Немцов был среди кремлёвских сидельцев, он искренне выступал «за». Теперь он также искренне выступает «против».  

Удальцов и Лимонов просто враги. Хуже Путина.

Чирикова за лес боролась, но лес не спасла. Трассу строят.

Собчак такой же вождь, как Маруся Спиридонова — персонаж гламурного журнала.

Яшин навечно связал себя с барышней Му-Му. 

Все прочие создают броуновское движение генералов без армии.

Во-вторых, в связи с призывами к маршам вспоминается один древний фильм. Секретарь губкома партии в нём говорит, обращаясь к активу: «Много, очень много отцов, детей, братьев оказались по разные стороны баррикад. На то она и революция». Конец цитаты.

Много, очень много марширующих пойдёт под краснопролетарскими флагами. На то она и оппозиция. Мы хотим поучаствовать в процессии?.. Мы ей прибавим сил? Внушительности? Состоятельности? Повысим политическую капитализацию Удальцова?..

Не прибавим и не повысим. Не стоит обольщаться.

Нас слишком мало, чтобы повлиять на размах уличных акций. Чтобы составить в этой пёстрой колонне какую-то заметную величину.

«Но тогда мы заявим режиму о своём гражданском протесте! Выразим нашу личную позицию!» «Ага, — скажет в ответ угрюмый режим. — Ребята, глядите-ка. Протест». Всё это отважное геройство очень маленького роста.

Позиция и протест выражаются совершенно иными способом.

Например, изменением своей частной жизни. Это раз.

Деланием и творческим созиданием. Это два.

Мы должны стать лучше самих себя нынешних.

Пока непонятно, чем принципиально оппозиционные вожди лучше кремлёвских. И не забудьте, что Удальцов и Лимонов однозначно хуже.

Наконец, есть ещё одна причина. Не практического, а скорее морального свойства. Современники, ревнующие о памяти участников Белого движения, и жертв большевизма не могут участвовать ни в каких совместных мероприятиях с людьми под красными флагами. Будь они социалисты, социал-демократы, новые левые, древние левые, полулевые… — какие угодно. Если они под красным флагом.

Категорически не могут.

Красный флаг — это символ большевизма. Примерно как музыка «Гимна партии большевиков», которую ныне выдают за музыку гимна РФ. 

Политическая чесотка, юношеское возбуждение и общественное нетерпение — хочется крикнуть «Долой!» — не могут служить оправданием исторического предательства. Даже если бы оппозиционные вожди были светочами добродетелей, присутствие среди их слушателей людей под красными знамёнами исключает наше с ними совместное стояние. Ведь ещё очень большой вопрос, куда эти колонны с красными флагами домаршируются в исторической перспективе.

«А мы как же?

«А мы когда же?

«А нам же тоже хочется?»

Мы — тогда, когда сможем вывести 7 ноября, например, не 30, а хотя бы тысячу человек. И будет что сказать. Даже про реформу избирательной системы или тарифы ЖКХ. До того момента и так есть чем заняться.

А без того, чтобы скромно постоять в прихожей на чужом обеде, можно и обойтись.

Последняя новость из другой области. Трудно не поделиться.

Сторонники Сталина оправдывают массовое уничтожение крестьянства в годы коллективизации и первой пятилетки отсутствием финансовых ресурсов для форсированной индустриализации. Дескать, валюты в казне не хватало — приходилось экспортировать зерно. Кредитов враги на Западе не давали. Заговор ведь. А тут ещё цены на рынке упали, приходилось экспортировать больше. А что делать? Танковые заводы-то строить надо было. Куда денешься…

Доступные американские документы, в первую очередь, дипломатические, показывают следующее.

Основным финансовым источником сталинской индустриализации в 1930–1932 годах были не столько доходы от экспорта зерна, сколько иностранные кредиты. На сотни миллионов долларов.

Внешняя задолженность СССР с осени 1926 года до конца 1931 года выросла примерно с $350 млн. до $1,2 млрд.

Главным кредитором Советского Союза в эти годы была… Веймаровская Германия.

И это означает, что крупная фракция национал-социалистов в Рейхстаге голосовала за выделение кредитов? Забавно, если так.

Указанными документами займемся.

Желаю всем читателям плодотворной деятельности 15 сентября.