Голод, охвативший Крымский полуостров в 1921–1923 годах, стал одной из самых трагических страниц в истории Тавриды XX века. Дмитрий Соколов исследовал начальную стадию крымского голода по материалам местной печати.

Наряду с массовыми репрессиями 1920–1930-х гг., ужасами войны 1941–1945 гг., трагедия голода 1921-1923 гг. в истории Крыма в ХХ столетии является одной из самых мрачных страниц.

Бедствие, унесшее тысячи человеческих жизней, на долгие годы запечатлелось в памяти поколений, стало темой ряда художественных произведений, газетных публикаций, очерков и научных работ. Последние, по большей части своей, являются достоянием новейшего времени. Так, события этого драматического периода стали предметом изучения современных исследователей — А. Г. и В. Г. Зарубиных, В. М. Брошевана, Е. Б. Алтабаевой, А. С.Быкова, А. В. Ишина, В. Н. Пащени и др.

Вместе с тем, высокий общественный интерес к теме крымской трагедии (включающей в себя не только голод, но и предшествовавший ему красный террор 1920-1921 гг.), по наблюдениям автора, проявляющийся в значительной мере за пределами автономии, побуждает вновь и вновь обращаться к событиям того страшного времени.

В основу настоящего очерка положены публикации советской периодики конца 1921 г. (а именно — центрального крымского печатного органа – ежедневной газеты «Красный Крым»), сообщающие о первых проявлениях катастрофы, которая осенью 1921 г. стала свершившемся фактом.

На сегодняшний день достаточно подробно рассмотрены причины крымского голода. Вызванное во многом природными факторами, бедствие усугублялось преступной политикой власти, игнорировавшей местные интересы, нацеленной на преодоление создавшегося тяжелого положения путем издания грозных распоряжений, расстрелов и конфискаций.

Первые признаки надвигающейся катастрофы проявились еще весной 1921 г.

«Продовольственное положение, — сообщал в своем докладе побывавший на полуострове в начале 1921 г. представитель Народного комиссариата по делам национальностей М.Х. Султан-Галиев, — ухудшается изо дня в день. Весь Южный район (потребляющий), населенный преимущественно татарским населением, в настоящее время буквально голодает. Хлеб дают лишь советским служащим, а остальное население как в городах, так и в деревнях абсолютно ничего не получает. В татарских деревнях наблюдаются уже случаи голодной смерти. Особенно усиливается детская смертность. На областной конференции женщин Востока делегатки-татарки указывали, что татарские дети «мрут как мухи» (1).

Летом 1921 г. продовольственное положение в Крыму стало все более угрожающим. Так, в июле 1921 г. в Севастополе и Симферополе ощущалась острая нехватка продуктов питания. Столь же плачевно обстояли дела в сельской местности (2). Первые случаи смерти от истощения были официально зарегистрированы в ноябре 1921 г. За период с ноября по декабрь 1921 г. от голода погибло около 1,5 тыс. человек (3).

Проанализировав газеты тех лет, одна из современных авторов, обращавшихся к трагедии крымского голода, журналист Н. Дремова в своей публикации «Царь-голод: в декабре 1921 года Крым жил ожиданием трагедии», в декабре 2011 г. увидевшей свет на страницах информационно-аналитического еженедельника «Первая Крымская», высказывает мнение, что в конце 1921 г. «слово «голод» в газетных заметках еще не мелькает, официально Крым не голодает. Сообщений о положении в деревнях практически не было, разве что информация о сдаче продовольствия; создавалось впечатление, что в сельской местности люди живут если не в изобилии, то достаточно благополучно. На самом деле у крестьян отбирали последнее» (4).

Между тем, обращение к советской прессе тех лет показывает, что в данное утверждение необходимо внести серьезные коррективы.

Нами рассмотрены несколько выпусков газеты «Красный Крым» за декабрь 1921 г., хранящихся в фондах научной библиотеки «Таврика» им. А. Х. Стевена Центрального музея Тавриды. Сообщения о голоде на территории края присутствуют почти в каждом номере. По мере приближения к концу года их становится все больше.

Так, в номере №277 (311) от 9 декабря 1921 г. заметка под названием «Организация помощи голодающим Крыма» помещена на первой полосе. В ней несколько отстраненно, как если бы речь шла о чем-то далеком, сообщалось, что «центральная комиссия помощи голодающим, только что приступившая к работе, уже осаждается многочисленными делегациями от голодающих районов Крыма, осаждается многочисленными делегациями от голодающих районов Крыма. Беглый подсчет показывает, что число голодных весьма значительно и возрастает с каждым днем.

Смертные случаи на почве голода учащаются, голодная эпидемия развивается»(5).

«Между тем, — писалось далее, — рассчитывать на помощь извне не приходится, ибо центральное правительство занято сложной, трудной, почти невыполнимой задачей прокормить 3-миллионное население Поволжья и Восточной России.

Рассчитывать на сердоболие зарубежных стран также не приходится, так как иностранные капиталисты озабочены разработкой способа, как им нагреться на русском голоде» (6).

Таким образом, в сложившейся ситуации следовало полагаться на собственные силы. Для чего предлагалось «привлечь рабочих и служащих к систематическому отчислению путем устройства производственных субботников, привлечь к этому кустарей. Путем устройства спектаклей и концертов усилить приток денежных средств. Разработать систему разного рода обложений коммунальных доходов, доходов частных предприятий. Прийти на помощь сельским организациям в смысле реализации их натуральных фондов» (7).

Несколькими днями позже, 13 декабря 1921 г., в №280 (314) появился материал «Помощь голодающим в Крыму». В нем сообщалось о реорганизации областного комитета помощи голодающим в симферопольский окружной комитет помощи голодающим, действующий на территории Симферополя и симферопольского округа. Далее читателей информировали о том, какие практические меры были приняты комитетом в деле борьбы с голодом. Это: организация концертов и спектаклей в пользу голодающих, сборы и отчисления. При этом указывалось, что «некоторые из организаций до сих пор не внесли в комитет денег, собранных ими тем или иным путем в пользу голодающих. Другие, внеся на текущий счет комитета денежные суммы, не представляли никаких отчетов о том, как и с кого были собраны деньги». Также сообщалось о решении «немедленно передать в распоряжение комиссии детского питания для распределения между беспризорными голодающими детьми поступающие на склад пожертвования скоропортящихся продуктов питания» (8). И что «продукты, кроме муки, крупы и других основных продуктов питания, предназначенных для населения голодающих районов, уже передаются в комиссии детского питания» (9).

Было объявлено об «обязательной сдаче коммунистами всех принадлежащих им золотых и серебряных вещей в пользу голодающих». Подлежали сдаче: золотые часы, обручальные кольца, серебряные портсигары и серебряные вещи домашнего обихода. По состоянию на дату публикации на этот призыв помочь голодающим откликнулись 12 партийцев, сдав ценные вещи на сумму 1 374 043 рубля (10).

Тема оказания помощи голодающим Крыма получила развитие в следующем номере. 14 декабря 1921 г. сообщалось о выяснении последствий неурожая в Крыму и установлении расчета нужд населения пострадавших от неурожая районов. В первую очередь к ним отнесли территорию Южного берега, где преобладала татарская беднота, занимающаяся обычно разведением интенсивных культур. Подчеркивалось, что «эта часть населения и в нормальное время влачит жалкое существование, а в текущем году благодаря неурожаю фруктов и табака, оно обречено на голодание» (11).

К другой группе нуждающихся были отнесены малоземельные крестьяне и батраки степной части Крыма, составляющие свыше 40% общего числа населения этого района.

«Что же касается городского населения, — писалось в газете, — то, помимо рабочих и служащих советских учреждений, находящихся на государственном снабжении, к группе нуждающихся в государственной продовольственной помощи относятся безработные, уволенные из государственных учреждений и предприятий в связи с сокращением штатов, введением коллективного снабжения и т.п.» (12).

В целях предоставления населению пораженных районов, возможности оплачивать своим трудом предоставленную ему государством продовольственную помощь, на Южном берегу Крыма, «изобилующем наиболее важными отраслями интенсивных культур, находящихся в ведении государства, предложено привлечение к работам нуждающегося населения, знакомого с табаководством, виноградством, садоводством и целым рядом других культур государственного значения» (13).

С целью преодоления кризиса в пораженных неурожаем районах предлагалось ввести товарообмен имеющейся у населения сельскохозяйственной продукции на продовольствие.

По мнению авторов публикации, «по приблизительному подсчету, таким образом можно получить около 7000 пудов табаку, 100 000 ведер вина, значительное количество орехов, сушеных фруктов, шерсти и проч., в общем на сумму свыше 10 миллиардов рублей» (14).

В №282 (316) от 15 декабря 1921 г. появилось одно из первых прямых упоминаний о голоде в сельской местности. Правда, пока что говорилось только о получении с мест тревожных известий о признаках грядущего бедствия. В связи с чем крымское статистическое управление поручило своим районным уездным органам «ответить вопрос о голоде хотя бы в общих чертах» (15).

Несколькими днями позже, 21 декабря 1921 г. в №287 (321) в заметке «Помощь голодающим в Крыму» до сведения читателей доводился «примерный план работы в неделю помощи голодающим». Предполагались «мобилизация ответственных партийных работников для выступлений в городе и деревне»; составление тезисов для докладов, статей для газет на тему помощи голодающим; «участие членов партии в контроле проведения сборов и проч.». Объявлялся сбор «всего золота и серебра с членов партии, еще не внесших драгоценностей согласно постановления общего собрания в Симферополе, организации сдачи драгоценностей в окружных городах. Участие членов ячеек в организации помощи по предприятиям и учреждениям». Соответствующие направления деятельности в сфере оказания помощи голодающим были определены для профсоюзных организаций; красноармейских частей; советских учреждений (16).

В №288 (322) от 22 декабря 1921 г. анализировались продовольственные перспективы Крыма в 1922 г. Изучив сметы и предположив данные о материальных ресурсах, которые могут поступать в течение грядущего года, авторы публикации делали вывод, что если представленные количественные показатели не изменяться, «положение иждивенцев государства в будущем году должно будет стать более устойчивым» (17).

Сутки спустя, 23 декабря 1921 г., в №289 (323) опубликовали серию сводок о борьбе с голодом. Факты, приводимые в них, были крайне тревожными. Сообщалось, в частности, об увеличении численности заболевших цингой, сыпным и брюшным тифом. В Керчи 21 декабря 1921 г. в Маяк-Салынском районе были зарегистрированы случаи смерти от голода. За неимением хлебных продуктов в Керченском округе хлебными суррогатами питались 19 728 человек; одномесячный запас продовольствия на 21 декабря 1921 г. имело 900 человек; двухмесячный — 5000 человек; трехмесячный — 3017 человек; четырехмесячный — 2020 человек; пятимесячный — 6-8 тыс. человек (18).

Голодали не только люди, но и скот. В Керчи из общего количества крупного и мелкого рогатого скота в 10079 голов голодали 4164; из 2420 лошадей не обеспечено фуражом 8920. В связи с чем, предлагалось доставить в Керченский округ 143076 пудов хлеба и 151015 пудов хлеба и 151015 пудов объемистого фуража «для прокормления скота для нового урожая». Кроме того, президиум Керченского окрисполкома «постановил обратиться к кубанскому облисполкому с просьбой принять на зимовку голодный скот из Керченского округа» (19).

В том же номере ниже была опубликована информация о мероприятиях власти и общественных организаций в деле оказания помощи голодающим. Соответствующий план действий был утвержден на совещании председателей секретарей губотдела профсоюзов, состоявшемся 19 декабря 1921 г. Способы оказания помощи предполагались те же, что и в предыдущие дни: мобилизация «активистов», сбор пожертвований, благотворительные спектакли, концерты. Помимо этого, предлагалось «1) всем членам союзов, работающим отдельно, работать в воскресенье с тем, чтобы плата пошла в пользу голодающих; 2) служащим в учреждениях работать сверхурочно с тем, чтобы плата за сверхурочные часы пошла в пользу голодающих и 3) рабочим, работающим на жаловании, сговориться с заводоуправлением о том, чтобы продукт выработки за 1 января был передан в пользу голодающих» (20).

Далее вновь сообщались тревожные известия о положении на территории края. По состоянию на 20 декабря 1921 г. в Бахчисарае на иждивении государства состояло 40 детей. Кроме того, наблюдалось резкое повышение числа больных, «вновь поступающих в соответствующую городскую больницу, что тесно связано с экономическими и продовольственными кризисами» (21).

Тревожный тон публикаций в последующих выпусках все более возрастает.

«Голод в Крыму с каждой неделей, с каждым месяцем дает себя чувствовать все больше и больше», — гласила передовица газеты «Красный Крым» от 25 декабря 1921 г. (№291 (325)).

Полный недород яровых «21 года вследствие засухи, недосев озимого, а в 21 году и отсутствие достаточных запасов от прошлого привели к голоду.

В южнобережных районах, где население занимается сельским хозяйством высоких культур голод уже в настоящее время принял широкие размеры. Голодный тиф косит крестьянское население.

В горной части положение немного лучше. Но даже в северных районах только 18 проц. населения сможет прокормиться до нового урожая. Голод шагает по крымской деревне, захватывая в свои лапы в первую очередь неимущие, самые бедные слои.

348 тысяч — такова цифра на декабрь месяц голодающих.

С каждым месяцем положение становится все более тяжелым. В степной полосе до февраля имеют хлеба только 58 проц., а после, останется только 38 проц. и дальше, только 18 проц. Это в самом благополучном районе. Уже сейчас есть факты голодной смерти, уже сейчас начался голодный тиф. Нужна помощь самая решительная, и самая скорая. Откуда ждать эту помощь?

Центральная Россия имеет Поволжье, в котором голод тяжелее во много раз, чем в Крыму. Тысячи пудов хлеба, сотни тысяч и миллионы брошены туда. <…>

Крым имеет свое Поволжье, правда, с меньшими размерами голода, по которому нужно организовать такую же скорую, экстренную и широкую помощь» (22).

Далее писалось, что «сами трудовые массы Крыма должны организовать дело помощи. Своими усилиями, своей напряженной работой Крым должен побороть голод, уменьшить его размеры, кормя голодающих, спасая их от голодной смерти, напрягая все силы для того, чтобы весеннюю кампанию провести как можно более успешней.

Каждый рабочий, каждый трудящийся, должны знать свое место, свою задачу в деле организации помощи. Два сытых должны кормить одного голодного. Комиссии помгола при союзах, при предприятиях, комитеты взаимопомощи на местах должны увидеть свою работу, поставить основной задачей немедленную реальную помощь» (23).

Не обошлось и без гневных реляций в адрес белогвардейцев, помещиков и капиталистов, пытающихся использовать голод как средство удушения власти Советов.

В целом анализ публикаций главного печатного органа на территории Крымского полуострова за декабрь 1921 г. позволяет заключить, что:

— местные партийно-советские органы длительное время не сознавали (или не хотели осознавать) масштабов трагедии;

— меры по борьбе с голодом, которые предлагались на данном этапе, не были адекватны создавшейся ситуации и не приносили должного результата.

Лишь к концу года о бедствии заговорили как о подлинной катастрофе. Но даже тогда население голодающих районов оставалось предоставлено само себе. В последующие месяцы трагедия приобрела все больший размах.

Примечания

1. Султан-Галиев М. Х. О положении в Крыму // Крымский архив, № 2. — Симферо­поль, 1996. — С. 87.
2. Воронин В. Голод в Севастополе // Слава Севастополя. 24 января 1991. №15 (18476); Соколов Д. В. Черное время Тавриды. Крымская деревня и голод 1921–1923 гг. // http://kr-eho.info/index.php?name=News&op=article&sid=8477
3. Зарубин А. Г., Зарубин В. Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. — 2-е изд., испр. и доп. —– Симферополь: АнтиквА, 2008. — С. 697.
4. Дремова Н. Царь-голод: в декабре 1921 года Крым жил ожиданием трагедии // Первая Крымская. 23 декабря/29 декабря 2011. № 405.
5. Красный Крым. 9 декабря 1921 г. №277 (311).
6. Там же.
7. Там же.
8. Красный Крым. 13 декабря 1921 г. №280 (314).
9. Там же.
10. Там же.
11. Красный Крым. 14 декабря 1921 г. №281 (315).
12. Там же.
13. Там же.
14. Там же.
15. Красный Крым. 15 декабря 1921 г. №282 (316).
16. Красный Крым. 21 декабря 1921 г. №287 (321).
17. Красный Крым. 22 декабря 1921 г. №288 (322).
18. Красный Крым. 23 декабря 1921 г. №289 (323).
19. Там же.
20. Там же.
21. Там же.
22. Красный Крым. 25 декабря 1921 г. №291 (325).
23. Там же.

Автор выражает признательность исследователю проблем истории Гражданской войны в Крыму, магистру государственного управления, члену Союза русских, украинских и белорусских писателей Автономной республики Крым, Вячеславу Георгиевичу Зарубину неоценимую помощь, оказанную в процессе написания данного очерка. Отдельная благодарность работникам библиотеки «Таврика» им. А. Х. Стевена Центрального музея Тавриды (Крымского республиканского краеведческого музея) и лично Нине Николаевне Колесниковой за предоставленный фактический материал.

Фото (вверху): Коллекция ARA. Архивы института Гувера.