Верховный суд признал законным отказ ФСБ в снятии грифа «секретно» с датированного 1937 годом письма главы НКВД Николая Ежова. Оно касалось так называемого дела харбинцев, в рамках которого были репрессированы тысячи русских эмигрантов из Китая. Истец — историк Сергей Прудовский — рассказал журналистам, как он борется с ФСБ и что именно чекисты пытаются скрыть.

20 сентября 1937 года был издан оперативный приказ народного комиссара внутренних дел Союза ССР № 00593, известный как «приказ о харбинцах».

Преамбула приказа начинается словами: «Органами НКВД учтено до 25 000 человек, так называемых харбинцев (бывшие служащие Китайско-Восточной железной дороги и реэмигранты из Манчжоу-Го), осевших на железнодорожном транспорте и в промышленности Союза…», а вторым пунктом указывается, что «аресту подлежат все харбинцы» и следует перечисление 13 категорий лиц, начиная от изобличенных и подозреваемых в террористической, диверсионной, шпионской и вредительской деятельности и кончая участниками контрреволюционных сектантских группировок.

Завершить операцию предписывалось к 25 декабря 1937 года.

Забегая вперед, отмечу, что в указанный срок исполнить «приказ о харбинцах», как и другие «национальные» приказы не удалось, и срок продлили до 15 апреля 1938 года. В ходе исполнения этого приказа, в течение 1937–1938 годов, было арестовано 53 906 «японских шпионов».

Проект приказа днем ранее был рассмотрен и утвержден на заседании (вопрос №107) Политбюро ЦК ВКП(б). Одновременно с ним был утвержден и проект закрытого письма НКВД СССР «О мероприятиях в связи с террористической, диверсионной и шпионской деятельностью японской агентуры из так называемых харбинцев», получивший №60268.

Занимаясь изучением архивных уголовных дел бывших сотрудников Китайской Восточной железной дороги (КВЖД), сослуживцев моего дедушки, Кузнецова Степана Ивановича, я ознакомился с этим рассекреченным приказом. С самим закрытым письмом ознакомиться не удалось, т. к. он, как выяснилось, носит гриф «секретно».

Обратился к руководителю ФСБ с письмом, в котором, в соответствии с законом «О государственной тайне» и основываясь, в том числе и на пункте указа президента России №658 от 23 июня 1992 г., говорящем о том, что должны быть рассекречены законодательные акты, решения правительственных, партийных органов и ведомственные акты, служившие основанием для применения массовых репрессий и посягательств на права человека, просил письмо рассекретить и ознакомить меня с ним.

Ответ пришел в установленный месячный срок и, как и следовало ожидать, — отрицательный. Заместитель начальника Центрального архива ФСБ России А. П. Черепков информировал, что запрошенный мной документ не относится к числу актов, служивших основанием для массовых репрессий и что в нем содержатся сведения, составляющие гостайну. Соответственно, правовых оснований для их рассекречивания нет.

Я обратился в Московский городской суд, оспаривая это решение ФСБ. Судебное заседание, состоявшееся 14 июля 2014 года, отказало в удовлетворении моего заявления, признав отказ ФСБ в рассекречивании письма правомерным. В решении суда, со ссылкой на экспертов ФСБ, говорится, что это письмо 1937 года содержит государственную тайну, обнародование которой повредит безопасности России, и что письмо не является документом, служившим основанием для массовых репрессий. Полный текст письма в ходе судебного заседания не оглашался. Судья ограничился зачтением названий разделов письма, из которых я понял, что все содержание письма относится только к описанию действий разведорганов Японии. В проведении лингвистической экспертизы мне было отказано.

Ход судебного заседания и решение суда я опубликовал в ЖЖ и ФБ, а через несколько дней фотокопия письма появилась в сети. Оказалось, что оно рассекречено на Украине в 2011 году. Мало того что все его содержимое не имеет никакого отношения к «силам, средствам и методам» работы разведорганов СССР, так оно еще и основано на лживых «фактах»: подавляющее большинство лиц, названных в письме японскими шпионами, таковыми не являлись, о чем свидетельствует их реабилитация во второй половине 50-х годов.

Кроме того, последний абзац письма, гласящий: «Настоящее закрытое письмо используйте при проведении операции по харбинцам, в соответствии с моим приказом №00593» — является прямым указанием использовать информацию, содержащуюся в нем, при проведении массовых репрессий. Следовательно, письмо в соответствии с указом президента, упомянутом ранее, подлежит рассекречиванию.

Основываясь на этих данных, я подал апелляционную жалобу в Верховный суд, но чуда не произошло: 18 февраля Верховный суд принял решение в «удовлетворении жалобы отказать». Обоснование все тоже — заключение экспертов ФСБ. Интересно, как Верховный суд будет мотивировать это в своем решении…

Своим решением Верховный суд защитил «честь мундира» деятелей НКВД-ФСБ и судей военной коллегии Верховного суда СССР, выносивших неправомерные приговоры.

В ходе заседания в Мосгорсуде стали известны еще два любопытный документа:

• заключение Межведомственной комиссии по защите государственной тайны, в соответствии с которым продлен еще на 30 лет, т. е. до 2044 года, срок секретности большого массива документов, засекреченных ВЧК-ФСБ в 1917–1991 годах;
• решение Центральной экспертной комиссии ФСБ, которым решено продлить срок секретности указанных выше документов и решено рассекретить полностью или частично целый ряд документов секретного делопроизводства особого отдела НКВД СССР, секретариата НКВД СССР и секретно-политического отдела НКВД СССР за 1936 и 1937 годы.

Вроде бы решение ЦЭК ФСБ следует приветствовать, но перечни рассекреченных и частично рассекреченных документов, а это десять листов, имеют теперь гриф «для служебного пользования», следовательно, кроме самих сотрудников ФСБ с ними никто ознакомиться не сможет. А не зная наименования документа, заинтересованный человек не сможет запросить его для ознакомления. Что дает такое «рассекречивание»?

Ознакомление с архивными уголовными делами реабилитированных и получение копий в различных архивах — это отдельная тема.

Архивные уголовные дела, с момента вынесения приговора по которым прошло 75 лет, предоставляются гражданам вне зависимости от того, является ли подсудимый вашим родственником или нет. Это оговорено п. 3 ст. 25 федерального закона «Об архивном деле в Российской Федерации» от 22 октября 2004 г. N 125-ФЗ. В реальности все не так просто.

В Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ) хранятся дела, переданные УФСБ по Москве и Московской области. Всего, по разным оценкам, от 130 до 140 тыс. дел. По запросам граждан дела предоставляются для ознакомления в читальный зал. Перед этим дела просматриваются сотрудником УФСБ на наличие в них сведений, доступ к которым ограничен. Это документы, содержащие: государственную тайну, информацию о лицах, сотрудничавших «на конфиденциальной основе с органами, осуществляющими (осуществлявшими) разведывательную, контрразведывательную и оперативно-розыскную деятельность» и нормативные и методические материалы по оперативно-розыскной деятельности правоохранительных органов. Иных оснований законодательство не предусматривает. Такие листы вкладываются в конверт и прошиваются, а в деле делается соответствующая отметка. В ходе ознакомления можно пользоваться принесенным компьютером, но только работающим от аккумулятора. Подключаться к электросети нельзя. Фотографировать также запрещено. Изготовление копий документов производится для родственников бесплатно (10–15) листов, а сверх того, придется платить, как и не родственникам, по 15 рублей за лист.

В Центральном архиве ФСБ тоже хранятся дела, но сколько именно — никому, кроме его сотрудников, не известно. Копии изготавливают только родственникам, несмотря на то что положение приказа Министерства культуры и массовых коммуникаций, МВД, ФСБ от 25 июля 2006 г. N 375/584/352 гласит: «Право на доступ к материалам прекращенных уголовных и административных дел, а также фильтрационно-проверочных дел означает предоставление… знакомиться с находящимися в делах документами, получать их копии».

Родственники репрессированных могут обратиться в Управление ФСБ по Москве и МО и запросить дела, находящиеся в других регионах страны. Это же могут сделать и исследователи, при наличии официального запроса от организации. Архивные уголовные дела по таким запросам доставляются в Москву, и вас приглашают для ознакомления. Принцип закрытия листов тот же. В ходе ознакомления разрешается фотографировать. Ксерокопии для родственников изготавливаются бесплатно.

Так же можно обращаться в региональные Управления ФСБ с запросом архивных выписок и копий из архивных уголовных дел. Как правило, такие запросы удовлетворяют, и ответ приходит в течение полутора-двух месяцев. Практически все региональные отделения вымарывают из копий протоколов и иных документов фамилии сотрудников НКВД…

Процедура рассекречивания предоставления документов указывает на то, что ФСБ, похоже, стремится скрыть преступления своих предшественников. Можно натолкнутся на документы, которые засекречены аж в 1917 году. Ведомство не хочет предоставлять полные списки (картотеки) всех хранящихся в его архивах дел. Многие «секретные» документы скорее всего основаны на ложных, сфальсифицированных данных — а этого нынешние чекисты признавать не хотят. Пока не будут рассекречены все документы по террору, пока не предадут широкой гласности перечни всех дел, хранящихся в их архивах, нельзя быть уверенными в том, что нам не придется столкнуться с повторением пройденного.

Источник: Insider