Недавно в журнале «Родина» вышел цикл статей[1], объединенных темой так называемого «философского парохода». Перечислялись имена ученых, в чьих компетенциях сомневаться не приходится, не ставим их под сомнение и мы. Но существовал еще целый пласт людей, покинувших родину после революции. Они не носили громкие фамилии, но составляли тот культурно-нравственный фон, на котором и выросли ученые.

Работая в архиве, автор наткнулся на документы семьи известного Бориса Коверды, который 7 июня 1927 г. в Варшаве совершил покушение на советского полпреда Войкова. Напомним, что после убийства последовал суд, по итогам которого польские власти приговорили Коверду к пожизненным каторжным работам[2]. Процесс освещался в прессе и неудивительно, что внимательно следившая за ним белая эмиграция возвела Коверду в ранг национального героя, называя его «русским рыцарем»[3]. В судебных заседаниях участвовала семья Бориса – его родители и одна из сестер. Об Ирине и еще одной сестре – Людмиле – нам удалось узнать новые сведения в архиве Дома Русского Зарубежья, в фонде Центрального комитета по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей (называемого по фамилии руководителя «федоровским»)[4].

Можно сказать, что судьбы младших сестер Бориса Коверды были в эмигрантском мире абсолютно рядовыми. Но за кажущейся банальностью скрыта человеческая трагедия. Итак, обе сестры окончили русскую женскую гимназию Л.И. Поспеловой в Вильно, обе захотели получить высшее образование за пределами Польши. Вообще отъезд русской молодежи из этой страны был обычным явлением. По мнению исследователей, «власти последовательно проводили курс на выселение русских из страны», а «в конце 20-х годов правительственные ассигнования [студентам – А.В.] резко сократили». Поэтому молодежь стремилась в учебные заведения Югославии и Чехословакии[5].

Из этих бумаг нам удалось узнать, что произошло с сестрами Коверда. Старшая сестра, Ирины Каверда (в бумагах на белорусский манер фамилия пишется через «а»), родилась 10 января 1909 г., осенью 1928 г. после окончания гимназии приехала в Париж по приглашению некой «мадам Р.». Но вместо учебы девушка столкнулась со «свободным образом жизни», который вела мадам Р. и ухаживаниями «богатого грека». Видимо, девушку пытались сделать содержанкой и склонить к сожительству. В итоге Ирина ушла из дома Р. и оказалась в тяжелой ситуации без средств и друзей в незнакомом городе. При этом ситуацией воспользовались авантюристы. Так, эмигрант Мыслин, выдавая себя за опекуна Ирины, начал собирать деньги в свою пользу.    

 Об этом случае парижскому политику и историку С.П. Мельгунову сигнализировал старый знакомый Бориса Коверды есаул Михаил Яковлев (именно он передал оружие перед покушением на Войкова[6]), который, наверное, стремился помочь виленской знакомой.

Стоит заметить, что бывший есаул принадлежал к той категории людей, которых называли «авантюристы гражданской войны»[7]. Участник Первой мировой войны, в гражданскую Михаил Ильич партизанил на Украине. Правда, кроме успешных боев с красными его Волчанский отряд «отличился» еврейским погромом в Фастове[8]. В 1920 г. Яковлев был заместителем знаменитого атамана Булака-Балаховича, а после окончания боевых действий издавал в Вильне газету «Новая Россия». В Зарубежье Яковлев активно участвовал в общественно-политической жизни: например, конфликтовал с местным отделением Братством Русской Правды (БРП), обвиняя его представителей  в растрате[9]. Также Яковлев был связан с боевой организацией генерала Кутепова и РОВС (переправлял ходоков в СССР) и, по мнению генерала Пермикина, был агентом большевиков[10]. Впрочем, это утверждение напоминает эмигрантские слухи и нуждается в проверке.

Смог ли есаул Яковлев помочь Ирине нам, к сожалению, неизвестно.

Другая сестра, Людмила, родилась 23 декабря 1912 г. в Вильно, как и старшая, она тоже закончила женскую гимназию Л.И. Поспеловой, владела польским и немецкими языками. Окончив гимназию, Людмила решила продолжить обучение за рубежом, на медицинском факультете Софийского университета. В сентябре 1930 г. она обратилась в «федоровский комитет» с просьбой о финансовой помощи. В результате ей была назначена небольшая стипендия в размере 150 франков (в другом письме указано 225 франков) ежемесячно. Как писал М.М. Федоров, «ваш брат, Борис, заслужил того, чтобы заботиться об его сестре»[11]. Деньги высылались на имя А.А. Эйлера (1884 – 1934 гг.), о котором следует сказать несколько слов дополнительно.

Потомок швейцарского математика, Александр Александрович был известным адвокатом и сенатором; в годы Первой мировой войны занимался формированием санитарных отрядов и питательных пунктов. В Болгарии он представлял Всероссийский Земский Союз, занимался помощью русским беженцам[12]. Умер А.А. Эйлер в результате несчастного случая – отравился грибами[13].

Дальнейшими сведениями о судьбе Людмилы мы, к сожалению, не располагаем. Была ли она удачливее своей старшей сестры, учитывая, что в 1944 г. в Болгарию вошла Красная армия?

Вот пример непростых судеб двух девушек, которые при иных условиях могли бы обрести счастье на родине.