В мартовскую командировку в США мы ездили вместе с добрым коллегой автора настоящих строк, Владимиром Черняевым — старшим научным сотрудником Санкт-Петербургского Института истории РАН. Владимир Юрьевич побывал в США впервые. И на вопрос о результатах поездки он ответил, что одним из самых запоминающихся впечатлений стало дружелюбие обычных американцев. На бытовом уровне.

В транспорте. В кафе. В поезде. В метро. В магазине…

«Знаем мы этих американцев, — скажет недоверчивый скептик. — Улыбаются они нарочно, чтобы заморочить собеседнику голову. Все их улыбки искусственные. И мечтают они на самом деле о том, чтобы расчленить Россию и отобрать у нас всю нефть, газ, а также бездомных сирот».

«И тайно съесть их», — хочется тут же добавить.

А по мне — так лучше искусственная улыбка (с традиционным You are welcome!), чем вполне искреннее и патриотическое хамство.

Увы, мы живем по дяде Мише Жванецкому:

«Мы не похожи на всех.
Нас видно.
Мы агрессивны.
Мы раздражительны.
Мы куда-то спешим и не даем никому времени на размышления.
Мы грубо нетерпеливы.
Все молча ждут пока передний разместится, мы пролезаем под локоть, за спину, мы в нетерпении подталкиваем впереди стоящего: он якобы медленно переступает.
Мы спешим в самолете, в поезде, в автобусе, хотя мы уже там».

И вот еще бессмертное: «Нас легко узнать: мы меняемся от алкоголя в худшую сторону».

С Америкой — контраст. Возможно, там тоже спешат, но при этом улыбаются. Поэтому спешка не так заметна.

По территории Стэнфордского университета по-прежнему бегают белки (черные — вот до чего доводит стремление к политкорректности), в Нью Хайд Парке — они же, но серые. В Вестале к частному дому с холма спускаются важные индюки и ждут, пока им насыпят семечек. Поев, уходят.

Вдоль трасс к дорогам выходят лани и косули.

Брэд, муж дочери покойного Юры Вербицкого — классический американец-англосакс — записал для моего младшего сына двадцать фотографий из Флориды.

Брэд из Флориды, родился во Флориде, любит Флориду. Во Флориде живут крокодилы. Как Россия страна медведей, так и Флорида — страна крокодилов. Мой Женька тоже любит крокодилов. Любят ли его крокодилы, мы пока не знаем, но Брэд увлечение ребенка оценил и послал ему фотографии с крупным крокодиловым планом.

Диспозиция такова.

Ты идешь своим пешком или едешь на велосипеде по национальному парку. Чистая белая дорогая. Неширокая. На обочину выползают здоровые аллигаторы. Они прикидываются безразличным деревом. Щурят свои добрые глазки. Обсуждают про себя меню. Дают себя фотографировать. Брэд их снимал.

Некоторые туристы (Брэд, комментируя снимки, воскликнул: «Как это по-русски? О, вот, Idioty!») вплотную подходят, приседают и фотографируют забавных звероящеров. Кое-кто из туристов при этом в шортах.

Крокодилы многозначительно улыбаются.

Кстати, при необходимости они весьма быстро бегают.

Женька, увидев дома фотографии, воскликнул: «Ого!»

И теперь копит деньги на Флориду. К пенсии (моей) накопит.

И не важно, что в США одни бегают, другие спускаются, третьи выходят, а четвертые выползают. Важно, что никто в них не стреляет, не швыряет пустые пластмассовые бутылки и не бросает палками (крокодилы бы удивились, а прочие испугались до обморочного состояния).

Зверей и птиц не пытаются съесть, а крокодилов с белками ободрать.

Опять-таки не важно, почему американцы не третируют приходящих животных — из-за детской любви к дикой природе или из-за боязни крупного денежного штрафа.

Понятно, что крокодилам не подходит наш климат и масса смачного пластика вдоль дорожных обочин.

Но вот как насчет подлинных белок?..

Опять все по Жванецкому:

«Странный мир.
Свободно в автобусе.
Свободно в магазине.
Свободно в туалете.
Свободно в спортзале.
Свободно в бассейне.
Свободно в больнице.
Если туда не ворвется наш в нетерпении лечь, в нетерпении встать.
Мы страшно раздражаемся, когда чего-то там нет, как будто на родине мы все это имеем.
Не могу понять, почему мы чего-то хотим от всех, и ничего не хотим от себя?»

***

…И вот всякие другие местные впечатления.

Как короткие записи на листочках, вырванных из записной книжки современного русского путешественника.

В Калифорнии было +25°C. В Петербурге в то же время –15°C. В Стэнфорде, напротив Гуверовской башни, две студентки купались в фонтане. Мы сидели с Владимиром Юрьевичем рядом на лавочке, ели бананы и смотрели на студенток. В какой-то момент поймал себя на мысли, что это почти нирвана.

В Нью-Йорке ехали на страшноватом, но вполне себе работоспособном метро в сторону 116-й улицы и Колумбийского университета. Полупустой вагон. Напротив, растянувшись на несколько сидений, спал бомжеватый негр. У нас в метро тоже так спят. Но этот спал в уверенности, что просто так его никто не побеспокоит.

В Стэнфордской столовке во время обеда, когда смотришь, чем и как питаются студенты вместе с преподавательским составом, то кажется, что капиталистам почти удалось построить коммунизм.

Обращаешься к полицейскому с вопросом («Извините, как пройти…») — он отвечает и улыбается. Благодаришь — он опять улыбается. И даже непонятно, зачем он обвешен наручниками, пистолетами, баллончиками с газом и средствами экстренной связи. Кто в своем уме тронет такого славного парня?

Правило двух архивов: максимальная открытость. Вот только доберись до них, современный российский исследователь.

Олигархи — выпускники Стэнфорда — постоянно чего-то в нем строят. Новую столовую. Корт для тенниса. Огромный открытый бассейн с вышками. Студенческий клуб. Наши олигархи покупают «Челси». Построили бы хоть нормальную столовку на филфаке.

В Сан-Франциско удалось попасть в этот приезд всего лишь два раза. Во второй раз меня привезли специально, открыли — для одного! — закрытый Скорбященский собор, чтобы автор настоящих строк мог помолиться и приложиться к мощам св. Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского-Чудотворца. Впечатление незабываемое и непередаваемое. Мощи нетленны — чистая правда.

Если бы американцы не разрешали свободно фотографировать нужные документы в своих архивах, то ксерокопировать такое количество материалов было бы невозможно. Во всяком случае — столько бумаги не вывезти.

С Гуверовской башни видно все. Классный дядька ее построил.

В Северной Каролине автор несколько дней прожил в огромном доме, стоящем в дубовом лесу. В ста метрах от него — несколько соседских домов. Звенящая тишина. Под ногами шуршат дубовые листья. Не происходит ничего. Работал в этом доме с частным архивом отведенный срок. К концу стало понятно, почему Солженицын, приехав в США, удалился в Вермонт. Писать нужно только в таких условиях.

Прилетели из Калифорнии в Нью-Йорк. В Нью-Йорке снег и утром от — 2° до + 2°. Уши без шапки мерзнут. Владимир Юрьевич категорично заявил: «Нью-Йорк намного хуже».

По дороге к Башне и Архиву от шоссе идем долго по территории Стэнфордского университета. Каждый раз, когда проходим мимо открытого бассейна — утром или вечером — кто-то плавает по дорожкам: туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда… Как заводные. Хотелось позвонить дяде Славе Савицкому и сказать: «Ну, дядя Слава, давай за тех, кто в море». Однако российские мобильники в Америке почему-то не работают.

На протяжении восьми дней мы входили утром в здание Колумбийского университета, где находится знаменитый Бахметьевский архив. На входе практически всегда сидел один и тот же черный стражник в положенной форме. Каждый раз, когда он видел нас с Владимиром Юрьевичем на входе, он широко улыбался и жестикулировал, как будто мы его самые близкие родственники, приехавшие из Алабамы навестить ненаглядного племянника.

От центра Стэнфордского университета до станции Пало-Альто ведет огромная и роскошная пальмовая аллея. Как-то шел по ней и думал. Вот если бы всех наших перенести из России в Калифорнию, то в районе Стэнфорда, пожалуй, можно было бы жить. Начал считать «наших»… На четвертом десятке плюнул и пошел заниматься.

За месяц в США автор видел четырех курящих американцев: двух обычных мужчин, женщину сорока лет и юную девицу. На университетской территории курящих не было совсем. Или они умело прятались за пальмами.

Виски, который мы покупаем в России, также похож на виски, который мы пили в США, как правила занятий в наших архивах, на правила занятий в Гуверовском архиве.

Владимир Юрьевич молча и тщательно осмотрел Стэнфордский университет. Лаконично резюмировал: «Рай для ученых».

Но в рай, как известно, попасть трудно.

Самая огромная коллекция Северо-Западной Добровольческой армии и Северо-Западного фронта Белой борьбы — в Гувере. Фантастическая по подробности двухтомная опись, которую составил генерал-лейтенант Н. Н. Головин в 1930-е годы. Десятки коробок. Подлинные документы. Приказы. Разведсводки и донесения агентов о положении в красном Петрограде. Ведомственная переписка. Оперативные сводки. Кроме Черняева, знаю еще лишь одного историка, который с этой коллекцией работал двадцать лет назад. Где справедливость?..

Короткие результаты архивных изысканий и исследований. Разные коллекции и документы на разные темы.

Капитан Вильфрид Штрик-Штрикфельдт был капитаном (за отличия) Северо-Западной армии. Приятно, что подлинный приказ о производстве подписал лично Николай Николаевич Юденич. Рукописные письма Штрикфельдта начала 1970-х годов… Какой был человек. И как мы немного знаем о нем.

Противоречивые свидетельства о встрече князя Львова и генерала Алексеева зимой 1916/17 годов. Яркое свидетельство в пользу встречи принадлежит сестре Красного Креста, лечившей Алексеева от заболевания почек. «Встреча» была. Алексеев накричал на Львова и попросил его немедленно уйти: «Я старый, больной человек!» На том все и кончилось.

Подлинные рукописные письма генерала Михаила Меандрова, которые он писал частному лицу. Февраль, июль, сентябрь 1945 года. Искренний и мужественный человек. Вечная память! Как нужно было верить в правоту своего дела, чтобы надеяться на освобождение России от власти Сталина даже накануне выдачи. И это гнусный предатель?.. Гнусные предатели те, кто обвиняют его в предательстве.

29 августа 1985 года. Заседание Политбюро ЦК КПСС. Обсуждается вопрос об академике А. Д. Сахарове. Председатель КГБ Виктор Чебриков рассказывает о том, как вредно влияет Елена Боннэр на своего мужа. Горбачев (по стенограмме): «Вот что такое сионизм».

Доклад 1924 года офицера, участника Белой борьбы на Восточном фронте, который в составе специальной комиссии занимался в августе 1918 года розысками останков Царской семьи под Екатеринбургом. Категорическое утверждение: «В Ганиной Яме останков не было. И не обнаружено никаких признаков сожжения тел вокруг». И это — совершенно естественно, потому что тела убиенных вывезли и закопали в Поросенковом логу. Лишнее доказательство.

Подробное боевое расписание Русской армии генерал-лейтенанта П. Н. Врангеля на сентябрь 1920 года. 19 175 штыков при 974 пулеметах, 7581 сабля при 443 пулеметах, 3676 человек в саперных подразделениях, 271 легкое орудие, 10 горных орудий, 21 гаубица, 37 тяжелых орудий, 55 самолетов, 12 бронепоездов, 47 броневиков, 24 танка.

Казачьи подразделения под Кировоградом. Апрель 1943 года. Немецкие документы.

В феврале 1970 года в Рязани «было распространено семь рукописных листовок за подписью “Черные ангелы”, авторы которых, высказывая клевету на Советское правительство, призывали к организации забастовок и демонстраций». Отличились школьники 9-х–10-х классов школы № 42, комсомольцы Куликов, Лыткин, Кривцов и Растягаев. Времена были травоядные, органы ограничились профилактическими беседами. Политбюро проинформировали.

Письма чинов РОВС с оккупированных территорий. 1942–1943 годы. Вот она, Россия, через 25 лет после советской власти. Интереснейшие оценки, свидетельства, впечатления, выводы. Великолепный материал для 2-й книги «Под немцами». Резюме: «Большевики приучили русского человека врать. Вранье — форма выживания».

Каждый год ЦК КПСС выделял по 18,5 млн. долларов «зарубежным рабочим партиям и организациям». Это только одна строка расходов. Последний раз — в 1990 году. Кормили дармоедов по всему миру.

Бесчисленная переписка между участниками Белого движения. Преимущественно ОРВС, РОВС и казаки. Сотни частных и официальных писем. Абсолютное настроение — в пользу Власова, с разной степенью готовности к службе. Деникин остался в одиночестве и после войны.

С 1942–1943 годов чекисты прослушивали квартиры маршалов Буденного, Жукова и Тимошенко. Аппаратуру сняли только после ареста Берия, летом 1953 года.

Докладная записка Председателя КГБ Юрия Андропова в Политбюро ЦК КПСС о том, как Комитет госбезопасности борется с распространением порнографии в СССР. На дворе стоял 1982 год. Советскому Союзу оставалось жить 9 лет. Больше КГБ заниматься было нечем.

Флота лейтенант А. А. Геринг, редактор «Военной Были» (Париж), 1963 год, в частном письме одному из чинов РОВС в США: «Генерала Власова лично я глубоко уважаю и считаю чрезвычайно честным, но несчастным вождем».

Гучков рассказывает в 1932 году: «Произошел переворот, я объезжал разные фронты; был во Пскове у генерала Рузского. Он задал некоторые вопросы, я отвечал о тех мерах, которые мы предпринимали для того, чтобы предотвратить стихийную революцию и он мне тогда сказал: “Ах, Александр Иванович, что же Вы раньше мне этого не сказали, я бы стал на Вашу сторону”. Я Рузского ценил как умного генерала, одного из более способных, но я не верил в чистоту его характера и его жертвенный патриотизм. Я, может быть, не сказал, но подумал: “Голубчик, если бы я раскрыл бы план, то ты нажал бы кнопку, пришел бы адъютант и ты сказал бы — арестовать».

Из речи генерал-лейтенанта Владимира Витковского 7 ноября 1953 года: «Белая Борьба продолжалась. Все понят гибель наших Вождей — Генерала Кутепова и Генерала Миллера. Активность борьбы особенно проявилась при первой к тому возможности. При формировании Русского Охранного Корпуса в Югославии — в него устремились непримиримые враги большевизма, русские патриоты, наши Белые Воины. Бросив насиженные места, заработок, оставив свои семьи на произвол судьбы — они проявили высокий дух воинского подвига — также во имя страждущей России. Образование Русской Освободительной Армии (РОА), из русских воинов, вырвавшихся из СССР — есть проявление все той же непримиримости русского человека с дьявольским коммунизмом, также проявлением жертвенной любви к томящемуся “там” Русскому Народу и являлось продолжением Белой Борьбы».

15 ноября 1941 года Берия докладывал Сталину: «В тюрьмах НКВД республик, краев и областей скопилось 10 645 заключенных, приговоренных к высшей мере наказания, в ожидании утверждения приговоров по их делам высшими судебными инстанциями». Просил разрешить привести приговоры в исполнение. Вряд ли пахан отказал в столь обоснованной просьбе. Скопились же…

В период подготовки и проведения в СССР юбилейных торжеств по случаю 100-летия со дня рождения В. И. Ленина, по докладу органов Комитета госбезопасности, «в ряде районов страны зафиксировано 155 политически вредных, хулиганских действий, связанных с юбилеем». В том числе в 1969 году — 55 и в 1970 — 100. «Такого рода проявления отмечались на Украине, в Казахстане, Литве, Белоруссии, Эстонии, Латвии, Молдавии, Туркмении, Приморском, Хабаровском краях, Московской, Ленинградской, Куйбышевской, Ростовской и других областях». Интересно, что отметилась даже Туркмения. Да здравствует дружба народов!

Это в очень общих чертах.

Об остальном — на корпоративной встрече в кругу друзей и соратников по «Белому делу».