Письма наших друзей, которые были присланы на традиционную панихиду в годовщину казни генерала Власова и его соратников по решению сталинского Политбюро.

31 июля в одном из петербургских храмов в девятый раз была совершена традиционная панихида по генералам А. А. Власову, Ф. И. Трухину, В. Ф. Малышкину, В. И. Мальцеву, М. А. Меандрову и другим генералам и офицерам войск КОНР, казненным по решению сталинского Политбюро, их соратникам, расстрелянным и погибшим в ГУЛАГе, умершим после отбытия лагерных сроков в СССР, и скончавшимся в эмиграции (генералу А. Н. Севастьянову, полковникам А. Д. Архипову, К. Г. Кромиади, В. В. Позднякову, И. К. Сахарову, майору М. В. Тарновскому, капитану Л. А. Самутину и др.). Особо поминались православные архиереи и клирики, связанные с Освободительным движением: митрополит Сергий (Воскресенский), архиепископ Серафим (Иванов). протопресвитер Александр Киселев, протоиерей Дмитрий Константинов, архимандрит Иов (Леонтьев), протоиерей Борис Плющов-Власенко (адъютант ген. Мальцева). Предлагаем вниманию читателей письма наших друзей, прочитанные на панихиде.

***

Соединяю память великого святого — Серафима Саровского — с поминовением людей, отдавших свою жизнь в страшные годы войны. И тогда...

Оказавшиеся в тисках двух адско-демонических систем — между молотом и наковальней — миллионы русских людей встретились совершенно по-новому: на территории врага, но со своими. Более того, в самом стане врага оказались тоже свои. Это были бывшие русские офицеры Царской армии и Белого движения.

Нацизм по-звериному инстинктивно не принимал всех их, а они духовно и естественно отвергали нацизм. Испытав сталинщину — прибывшие из СССР уже знали нацизм изнутри.

Но они встретили в Германии людей, которые сами стремились к уничтожению этого режима, и которые равно не хотели предать народы — свои и чужие — в руки сталинщины.

Поиск новых, иных путей был совершенно естествен для людей совести, которых сталинщина — через привычные ей предательство и ложь — оклеветала, навесив им ярлык предателей, смешав их с теми, кто не имел в те годы совести.

Нацисты вполне сознавали, что это «чуждый элемент». До последнего момента они, обманывая (подобно сталинцам), пытались хоть как-то приспособить это российское стремление к себе. Не получилось. В конце концов, — да, тогда, когда сами они уже были обречены, — нацисты сдались и согласились на столь чуждый им, презренный вариант: признание самостоятельности России.

В славянской столице — Праге, не в Берлине, был обнародован Манифест лишь в ноябре 1944 года, а в Берлине лишь потом. И вот: «Никакой мести!» — подчеркнет, взяв цитату из воззвания, духовник отец Александр Киселев.

Там же в мае 1945 года — в самой этой Праге, в Великую Субботу и в самую Пасхальную ночь, когда по всему миру звучало «Христос воскресе!» проливали свою кровь презренные «власовцы», защитники Праги. Это была кровь таких «предателей», которые дерзнули не считать себя повязанными верностью ни Сталину ни Гитлеру, прекрасно зная цену обоим. Жизни свои они жертвовали — за Россию!

Не случайно их путь так тесно соприкасался с другими, подобными им «предателями» (память последних чтит вся Германия с конца войны), путь независимой возрожденной России пересекался в Германии с теми немецкими военными, которые 20 июля 1944 совершили покушение на Гитлера. Оно (как и прежние) оказалось безуспешным. И тщательно подготовленный, уже начавшийся было переворот, только вследствие трагических обстоятельств не имел успеха. Не удалось им всем вместе вывести народы из этой бойни на новые пути. Год почти еще она длилась. Польша помнит Варшавское восстание августа 1944 года, когда Сталин предоставил Гитлеру подавить освободительное движение — у этих двух товарищей всегда были свои расчеты. Европа была разделена именно тогда, а Россия была вовлечена в тот капкан, из которого и сегодня не знает, как вырваться. Нет слова нового. Сегодня воочию видим последствия: не удалось достичь тогда цели русским людям, по совести стремившимся к созданию иного мира, к тому, что в Пражском манифесте четко названо национально-трудовым строем, за которым стоит программа обустройства России — такой, которая своим внутренним устроением смогла бы через мирное созидание объять многие исконно творчески участвовавшие в ее жизни народы. Такой России чаем.

Об отдавших жизнь за нее молимся.

С любовью о Христе, Ваш протоиерей Николай Артемов, сын члена НТС капитана Александра Зайцева, соавтора Пражского манифеста (Германия)

***

Дорогие друзья!

Сегодня мы чтим память погибших героев освободительного движения народов России против сталинской тирании. Они смело подняли знамя борьбы Белой армии против большевизма и отдали свою жизнь. Сталинская опричнина была губительнее, чем нашествие орд из монгольских степей. Сталинизм осквернил нашу православную веру, культуру и обычаи, своей преступной политикой позволил внезапно напасть на нашу Родину, чем допустил гибель миллионов наших сограждан. Вечная слава героям освободительной борьбы, мир и покой их праху.

Поручик артиллерийского полка 2-й пехотной дивизии войск КОНР А., член НТС с 1945 года, узник Воркутлага, 93 года

***

Всего за пару лет до крушительной революции Николай Александрович Бердяев написал слова, которые и в наш неотрадный день, на излете послекоммунистической трети века, выглядят неустаревшими: «Русский народ создал огромное, небывало огромное государство и истратил на это дело так много сил, что изнемог... Подавляющие размеры русской государственности, имевшей свою сторожевую миссию в истории, порождали своеобразный государственный паразитизм и вампиризм, диктовавший разные обманные идеологии»; «этот роковой характер русской государственности», — дополнял мыслитель уже из эмиграции, передался и советскому строю.

Власовское движение было стихийно-сознательным противостоянием национального духа этой не в меру преумноженной сталинизмом вампирической государственности и идеологии лжи. Сегодня, когда мы вновь, даже не без энтузиазма, впутываемся в тенета не отжившей и потому легко ожившей советской пропаганды, желающих оспорить высланного философа найдется достаточно, а подвергнуть проклятию Власовское движение — и с избытком. Пусть так: быть может, время рельефных оценок последнего — без равнодушия отстраненного объективизма и без чрезмерностей героизирующего пафоса — еще не пришло.

Но и вся степень вынужденности этого движения, вольно либо невольно поднятого теми, у кого тирания украла Родину, все его явно теневые и подлинно благородные стороны выяснятся в точном соотношении лишь тогда, когда их осознание в нашем Отечестве навсегда перестанет диктоваться симпатиями и антипатиями разномастного постсоветского триумфализма. И только усвоив памятью сердца всю глубину Великой Русской Беды XX века, мы, быть может, сумеем понять Третью силу так, как понимал ее летописец нашего разорения Александр Исаевич Солженицын — как «примечательную и мужественную страницу в русской истории — в долготу которой и будущность мы верим даже и сегодня».

В., кандидат философских наук (Россия)

***

Мне кажется, что самый страшный урок этой истории заключается в том, что перевернутая с ног на голову правда прочно утвердилась в головах людей, намертво связав в сознании два слова: власовец и предатель. Словно древнее библейское проклятие до седьмого колена тяготеет над подлинными патриотами, поруганными и забытыми, с той лишь разницей, что и в седьмом поколении русские люди не смогут отделаться от довлеющего мнения большинства, мешающего им видеть историю в подлинном свете. Как не вспомнить осколок кривого зеркала в сказке мудрого датчанина. Может быть, нужно вместе побольше поплакать, оплакать этих людей, и придет облегчение, и увидим мы, что вся их вина заключалась лишь в том, что они взяли на себя ответственность попробовать хоть что-то изменить при полнейшей безысходности, сделать что было в их силах, и проиграли. Как сказал Андрей Андреевич, в истории проигравшим отрубают голову. А ведь это могло и может случиться с каждым, но далеко не каждый смог бы выдержать и мужественно пройти этот путь до конца. И не дай Бог этого никому.

Я присоединяюсь к вашему поминовению, дорогие друзья, и очень хотела бы быть с вами в эти минуты, чтобы помянуть моего отца. Низкий поклон и слава всем, кто не остается равнодушным, и пытается сделать хотя бы то, что от них зависит, там и где они сейчас.

С уважением,
Мария Кузьмина, дочь капитана Л. А. Самутина (Канада).

***

Молитвенно с вами, и даже не помышлял о том, что в такой памятный день, хоть не лично будет дано поделиться.

Мир душам погибших во Вторую войну, мир душам казненных в этот день. У Солженицына в «Архипелаге» рассказ о власовцах в зонах, заканчивается образом «как кони мятующиеся в горящей степи»... За одни эти слова Нобелевский лауреат стал «литературным власовцем» на всю жизнь!

Мне, сыну з/к и Дахау, и шарашки-Тайшета, как ни сострадать тем, кому в 41-42-м пришлось искать наименьшее зло.

В конце 1980-х референт отдела литературы и искусства ЦК бывшей КПСС будучи в Париже, помявшись, спросил отца: «Игорь Александрович, где Вам было тяжелее: в Дахау или в Тайшете?» Отец ответил сразу «В Тайшете. В Дахау я знал, за что сижу (он был в Сопротивлении), а в Тайшете я был посажен ни за что». Сам я застал в мордовских зонах последних власовцев отпускаемых по «аденауровской» амнистии.

Война стала навязываться сейчас в стране почти псевдорелигией, а культу Марса не должно быть места. Судьба отца, а таких сотни тысяч, сравнивших «капо» (сотрудники администрации в германских концлагерях) с «бугром» (бригадир в совлагерях), увы, показывает точность компактной формулировки: «Колыма победила Бухенвальд»! Итог неурядицы между двумя неполадившими в утробе матери истории сиамских близнецов тоталитариев.

Как хорошо, что прошла эта служба, вы помолились за жертвы нацизма, коммунизма, за погибших союзников и просили Всевышнего о милости к России.

Никита Кривошеин, литератор и политзаключенный (Франция)