О. Николай Савченко рассуждает о том, станем ли мы участниками религиозной войны в Сирии.

Трудно найти что-то более опасное в сегодняшней жизни, чем религиозная война. Войны по политическим мотивам страшны, гражданские войны еще страшнее, но религиозные превосходят и те, и другие. И именно сейчас есть угроза того, что такая религиозная война может разгореться на Ближнем Востоке в полную силу. Сирия, Ирак, Йемен и Афганистан могут легко стать заревом нового страшного пожара, причем Сирия прежде всего. И главная опасность здесь — это война между суннитами и шиитами. В случаях подобной опасности обычно прилагают все усилия для того, чтобы охладить, ограничить и умиротворить всех участников. Не дать конфликту распространиться. Возможности, ресурсы и влияние для этого есть и у нашей страны, и тем более у десятков других стран мира. Вся целиком Лига арабских государств имеет практически единогласную точку зрения по этому вопросу. Близкую к ней точку зрения имеет «Исламская конференция», а также весь Запад. Некоторое время назад Сирия была исключена из Лиги арабских государств, а затем и из организации «Исламская конференция». Однако наша официальная российская точка коренным образом отличается от точки зрения этих многочисленных групп или союзов государств. А стоило бы прислушаться… 30 сентября мы вступили в войну в Сирии вопреки рекомендациям и Лиги арабских государств с их мирным планом, и Исламской Конференции, и Запада. Конфронтация с ними теперь становится неизбежной.

В Сирии уже действуют наши российские войска и наносят удары наши самолеты. Россия уже стала участницей гражданской войны, однако она может легко стать участницей и войны религиозной. Чтобы понимать опасность этого, чтобы избежать этого, надо в подробностях знать особенности взаимоотношений главных течений ислама, этнографию региона, историю взаимоотношений различных этно-религиозных групп. Зная это, легко понять, как ошибался Советский Союз, выстраивая свои отношения на Ближнем Востоке без учета важного религиозного фактора, но с одной лишь позиции классовой теории и политических союзов времен холодной войны. Нам сейчас надо не только избежать повторения губительных ошибок Советского Союза, не только остановить огромную инерцию прежних безбожных марксистско-ленинских десятилетий, но и выстроить разумно и мудро новый подход к ближневосточным отношениям. Этот новый подход должен быть предельно простым и понятным всем. Это межконфессиональный мир в регионе и создание наилучших условий для восстановления и развития стран, народов и религиозных общин. И в первую очередь это служение делу примирения религиозных общин и народов. В том числе и шиитов с суннитами. И лишь в исключительных случаях и с согласия большинства стран, народов и конфессиональных групп — это может быть замирение общепризнанных и самых опасных нарушителей мира. Но сейчас согласия на наши военные действия от других государств нет. Ведь военный союз с сирийским руководством, Ираном, правительством Ирака и организацией «Хезболла» — это укрепление военного блока шиитских сил на войну против суннитов. Опасность религиозной войны становится огромной, как никогда.

Середина 20-го века была отмечена сильным стремлением мусульман мира к примирению. Суннитское большинство в мире (примерно 85-90% всех мусульман) и шиитское меньшинство (10-15%) приобрели прекрасную возможность прекратить многолетнюю взаимную вражду и достичь долгожданного мира. В 1950-е годы многие ведущие суннитские университеты и религиозные школы стали издавать фетвы, признающие шиитский ислам в качестве пятой школы (мазхаба) вероучения Магомета. Сейчас в суннитском мире общепринятыми считаются четыре мазхаба или традиции ислама: ханафитский (Средняя Азия, Татарстан, Северный Кавказ, Босния с Албанией, Афганистан, Пакистан, Индия, Бангладеш, Сирия с Ираком и Иорданией, Турция и Египет), ханбалийский (Саудовская Аравия и Объединенные Арабский Эмираты), маликийский (вся северная Африка кроме Египта) и шафиитский (Южный Йемен, Восточная Африка и Индонезия с Малайзией). Сторонники мира в исламе предложили простую и ясную идею: признать шиитскую ветвь ислама, как еще один мазхаб, положив конец многовековой вражде. Признать различия терпимыми. Этот подход приобрел огромное количество сторонников. Ведущие суннитские религиозные деятели и университеты стали проводить эту здоровую и всем понятную примирительную работу. Суннитам стали разрешать посещать шиитские мечети и заключать совместные браки. Однако радикальные исламисты не признали такое примирение и напротив стали еще сильнее обвинять шиитов, как якобы отступников от ислама. Сейчас сторонниками такого непримиримого подхода к шиитам являются ИГИЛ, а также афганский Талибан, Аль-Каида и некоторые другие радикальные суннитские школы, организации и партии. Однако огромное большинство суннитов поддерживает идеи примирения. Со своей стороны шииты также сделали много шагов для прекращения вражды. Они перестали считать суннитов врагами и исказителями ислама. Сам вождь шиитского ислама аятолла Хомейни был определенно настроен на примирение. Он разрешил шиитам посещать суннитские мечети и призвал свою паству прекратить критику и обвинения в адрес первых трех исторических халифов исламского мира (последовавших за Магометом Абу Бакыра, Омара и Османа). Дело в том, что шииты убеждены, что власть Магомета должна была передаваться по наследству через его единственную дочь Фатиму и ее мужа и названного сына Магомета — имама Али, а затем через сыновей последнего Хасана и Хусейна. Сунниты же, в свою очередь, признают полностью законным избрание первых халифов Абу Бакыра, Омара и Османа, за которыми уже последовал халиф Али путем избрания и признания, но не путем наследственного права. После убийства Али халифат перешел уже навсегда в руки суннитов в лице Муавии. И, хотя споры и вражда между суннитами и шиитами начались вскоре после кончины Магомета, сторонники мира тоже имели и имеют множество оснований для убежденности в своей правоте. Шииты были изначально убеждены в праве власти Али, но они не восставали против первых трех халифов. Сам Али защищал своего предшественника халифа Османа против восставших на него радикалов. Разве это не является основанием для мира двух ветвей ислама? С другой стороны и будущие сунниты сразу знали о претензиях Али на возглавление всех мусульман. Но они не сочли это достаточным для объявления его бунтовщиком и смертельной вражды. Разве это тоже не есть основание для прекращения вражды сейчас? После смерти Али его сын Хасан, по убеждению шиитов единственный законный халиф или имам, все-таки подчинился новому избранному халифу Муавии, бывшему секретарю Магомета. Но после гибели Хасана, а затем Хусейна, сыновей Али, разделение между шиитами и суннитами оформилось окончательно.

Трактовка истории первых лет ислама может легко дать пищу как для мира, так и для смертельной вражды двух главных ветвей религии Магомета. Картина сродни пороховой бочке, готовой взорваться при каждом неосторожном действии. Например, второй халиф Омар был убит в 644 году в мечети рабом из пленных персидских солдат Пирузом Нахаванди. Для суннитов первые халифы являются бесспорными авторитетами. Почитание первых халифов у суннитов не поддается сомнениям. Но при этом в Иране в честь убийцы Омара стоит усыпальница близ города Кашан. Конечно же, она воздвигнута не сейчас, а в 11-м веке и старательно обновлена и украшена в 14-м веке. Конечно же, она не является святыней шиитов. Это просто частное здание. Но на неоднократные просьбы суннитов о разрушении этого памятника, шииты всегда отвечали молчанием. Ведь для многих персов приход арабов в их страну — это не только распространение ислама, но и массовые убийства, разрушение культуры и даже запрет на общение на персидском языке под угрозой казни. Поэтому для многих персов Пируз Нахаванди — это национальный герой. Для суннитов это тягчайшее оскорбление.

Опасность религиозной войны между суннитами и шиитами опирается на многочисленные исторические прецеденты. Во время правления династии Савафидов (1501-1736) в Иране суннитские святыни и мечети подвергались безжалостному разрушению, а население обращалось из суннитского в шиитское исповедание под угрозой смертной казни. История знает многочисленные случаи такого насаждения одной трактовки ислама, когда происходили истребления тысяч людей: как суннитами шиитов, так и наоборот. Во многих странах от Турции до Пакистана шиитское меньшинство часто испытывало преследования и погромы. Эти столкновения в Пакистане происходят регулярно и сейчас. В Иране наоборот суннитское меньшинство подвергается притеснениям даже сейчас. А радикальные исламисты открыто считают шиитов врагами ислама и ведут с ними борьбу и войну. Последние десятилетия власть имущие как суннитов, так и шиитов старались гасить эти столкновения и всякую напряженность. И почти всегда вражду удавалось не доводить до открытой войны. Но количество горючего материала поистине огромно. Поэтому искра в таком пороховом погребе может стать смертельной.

Проблема в Сирии усугубляется тем, что вся власть в этой стране последние десятилетия сосредоточена в руках клана алавитов, самого далекого от суннитов шиитского течения. То есть если и есть богословский повод у суннитов к войне с шиитами, то в отношении сирийских алавитов он самый большой и самый убедительный. Соответственно и опасность самая большая. Если посмотреть на шиитское течение в исламе, то можно заметить, что оно весьма разнородно. Самым большим направлением шиитов являются так называемые последователи двенадцати имамов. Они составляют подавляющее большинство населения Ирана, почти все шиитское население Ирака (65% населения), Ливана (27% населения), а также меньшинство в Афганистане (10-15%) и Пакистане (около 20%). Однако в Сирии последователей двенадцати имамов почти нет. Шиитское направление в исламе также представлено зейдитами из Йемена (они составляют примерно треть населения своей страны, но из них в северном Йемене около половины), исмаилитами (последователи Ага-Хана, проживающие во многих странах, но традиционно и в большинстве лишь в южном Таджикистане, на севере Афганистана и отдельных районах Кашмира), а также алевитами из Турции (около 20% населения страны). По вероучению упомянутые последними турецкие алевиты очень сильно отличаются от сирийских алавитов. Если противоречия между классическими шиитами и суннитами еще терпимы, то разногласия суннитов с сирийскими алавитами просто грандиозны именно с богословской точки зрения. В 2005 году по приглашению иорданского короля Абдаллы в столице его страны Аммане прошла всемирная исламская конференция. Целью конференции около 200 ведущих мусульманских богословов из 50-ти стран стало определение границ исламского мира и примирение мусульман. На конференции сунниты и шииты без сомнений признали друг друга мусульманами. Со стороны шиитов мусульманами были признаны иранские шииты и все единоверные с ними, йеменские зейдиты, турецкие алевиты, ибадиты Омана и исмаилиты — последователи Ага-Хана и близкие к ним. Но сирийские алавиты не были признаны мусульманами этой ведущей исламской конференцией. Таким образом сейчас мы рискуем ввязаться в войну сирийских алавитов против суннитов на стороне алавитов, хотя последние официально не признаются мусульманами, но лишь сектой. С противной же стороны волей-неволей может оказаться весь суннитский мир.

Вероучение сирийских алавитов делает их не просто далекими от традиционного ислама, но даже в некотором смысле конфликтно-враждебными. Сами они почти всегда прекрасные люди, но таково стечение обстоятельств. Всем известно традиционное мусульманское сравнительно терпимое отношение к почитателям Единого Бога и нетерпимое к многобожникам. По этой причине мусульмане считают «людьми Писания» христиан и иудеев, а также терпимо относятся к сикхам и зороастрийцам. Но мусульманское отношение к язычникам-многобожникам в исламе совершенно иное. Всех многобожников по вероучению Корана следует силой оружия принуждать к принятию ислама. Мир с ними не предусмотрен, только война. Это очень характерная особенность мусульманской религии, которую всегда надо учитывать. И при этом, основные положения алавитского вероучения дают слишком много оснований для того, чтобы ортодоксальные мусульмане считали алавитов последователями многобожия. Их восприятие Бога в форме трех земных воплощений: халифа Али, Магомета и Салмана Перса дает оправдание считать их неверными и требовать войны против них. Для многих мусульман такая трактовка звучит очень убедительно. Причем в спокойное мирное время эти особенности их вероучения могут покрываться снисхождением и не вырываться наружу. Но в условиях войны это может стать запалом бомбы. Даже не просто может стать, но уже становится. Вот почему Сирия после начала гражданской войны так легко была исключена из Лиги арабских государств и организации «Исламская конференция». С богословской исламской точки зрения положение алавитов оказывается даже хуже, чем положение друзов. Друзы составляют около 3% населения Сирии и 5,6% населения Ливана. Они еще дальше от ислама в смысле этнографическом, у них еще меньше обрядового сходства с мусульманами, однако они верят в Единого Бога и потому пользуются терпением мусульман. Алавитам же сложно на это претендовать со своим богословским многобожием. Из сект мусульманского происхождения положение алавитов даже хуже, чем положение али-иллахов и ахмадитов. Али-иллахи считают имама Али воплощением Бога. Их насчитывается около 3 млн. Это явная секта с точки зрения ислама, они по этой причине не считаются мусульманами, однако это тоже все-таки не политеизм. То есть они считаются заблудшими, но над ними не висит позволения Корана на войну. К тому же али-иллахи в основном проживают в Иране, поэтому с ними никто не будет воевать, их постепенно обращают в свою веру шииты. Ахмадитов в мире насчитывается от 10 до 20 млн., они зародились в Индии под защитой индийского мультикультурализма и проживают отдельными общинами во множестве стран мира. Ахмадиты нигде не составляют большинства, не руководят политикой стран, они очень мирные. Они верят, что их основатель Мирза Гулям Ахмад был последним пророком и считается выше Магомета. По этой причине их также не считают мусульманами, хотя с обрядовой стороны они почти неотличимы от обычных мусульман. Но это тоже не политеизм, а следование другим учителям религии. За это по исламскому вероучению смертью не наказывают. Ведь здесь речь идет не об отступничестве человека от ислама, но лишь о принадлежности к исторически сложившейся общине монотеистов-ахмадитов. А за политеизм традиционный ислам очень даже наказывает, причем до смертной казни включительно.

В нынешней сирийской гражданской войне на стороне алавитов и сирийского правительства выступает Иран и ливанская шиитская «Хезболла». Однако вероучительная разница шиитов Ирана и Ливана с одной стороны и сирийских алавитов с другой — огромна. А поддержка Ирана идет по причинам политическим, а также в целях привести в будущем алавитов к вероучительному единству. Проще говоря — обратить в свою веру. Исторически алавиты произошли от шиитов и потому их гораздо легче привести к единству с шиитами, чем с традиционными суннитами. Именно для этого аятолла Хомейни объявлял алавитов мусульманами, хотя подвергся за это острой критике суннитов. Но для поддержки сирийского руководства Ираном более важной причиной является даже не надежда на обращение алавитов в шиитское вероучение, но события недавней истории. Когда Саддам Хусейн напал на Иран в сентябре 1980 года и началась долгая и кровопролитная ирано-иракская война, то прежний президент Сирии Хафез Асад, противник Саддама Хусейна, помог Ирану. Сирия перекрыла нефтепровод, соединявший месторождения на севере Ирака с побережьем Средиземного моря. Экспорт иракской нефти сразу существенно упал, и способность Саддама Хусейна финансировать свою войну тоже сильно упала. А с учетом того, что устье Тигра и Евфрата — Шатт-эль-Араб, оказалось ареной войны, с юга отгрузки иракской нефти также сильно сократились. Оставшийся путь экспорта через Турцию был недостаточен. Ирак был вынужден тогда занимать огромные деньги в странах Персидского Залива, залезая в долги все дальше и дальше. Сирия тогда сама понесла убытки, перекрыв нефтепровод, но Иран помнит эту союзническую помощь. Не воздать добром за добро Сирии теперь он просто не может. Когда во время ирано-иракской войны Сирия подвергла Ирак блокаде, то его спасли страны Персидского Залива и, конечно же, СССР, поставивший Саддаму Хусейну вместе со странами Варшавского блока в итоге более 5 тыс. танков, сотни самолетов и тысячи орудий. В сумме танков Ираку было поставлено больше, чем было у Гитлера против СССР в 1941 году, а по общей массе примерно в 4 раза больше. И все это почти бесплатно, ведь огромный советский долг Ираку был недавно прощен. Впрочем, Советский Союз получил огромную выгоду от долгой и кровопролитной войны. Цены на нефть с конца 1980 по 1985 год были огромны, а основную долю потерянной для мировой торговли иранской и иракской нефти занял СССР. Но сотни тысяч погибших в ирано-иракской войне легли тяжелейшим грузом на российско-иранские отношения. И если кто-то думает, что сейчас мы сможем через сирийскую войну подружиться с Ираном и приобрести надежного союзника, тот сильно ошибается. В Иране еще долго будут помнить, какие массы оружия поставлял СССР в Ирак, помнят из чьих танков, орудий и самолетов убиты сотни тысяч их отцов, братьев и мужей. На них первым напал Саддам Хусейн, они оборонялись и воевали восемь лет почти безоружными против всего громадного советского оружейного арсенала. Ирану никто не продавал вооружения. А Ираку поставляли очень многие страны, а некоторые отдавали без оплаты. А еще в Иране помнят 3,5 млн. беженцев из соседнего Афганистана, после ввода туда советских войск, их страдания, их раненых и умирающих, их рассказы об ужасах войны. Такие впечатления быстро не проходят. За вину советского политического руководства русскому народу придется еще долго расплачиваться. Искренняя дружба с иранским народом вряд ли получится.

Поддержка сирийского президента и алавитов со стороны «Хезболлы» тоже носит в значительной степени политический характер. Во время гражданской войны в Ливане в 1980-е годы и во время многолетнего противостояния «Хезболлы» с Израилем «воины Аллаха» получали постоянную поддержку от Сирии и Ирана. Можно сказать, что если бы не руководство Сирии и Ирана, то никакой «Хезболлы» просто не существовало бы. Поэтому теперь шиитские боевики из Ливана просто обязаны поддерживать сирийского президента. И по большей части не по религиозным причинам. И когда раньше Сирия снабжала «Хезболлу» оружием, то она делала это не столько по религиозным причинам, но потому, что в Ливане юг страны, граничащий с Израилем, населен шиитами. Оттуда «Хезболла» вела обстрелы Израиля. А сирийская армия была как будто ни причем.

Последние дни было заявлено, что Россия, Иран, Сирия и Ирак создают союз по борьбе против исламистов. Это означает, что руководство Ирака также волей-неволей оказывается на пороге большой религиозной войны шиитов против суннитов. Дело в том, что правительство Ирака сейчас контролируется шиитами, ведь примерно 65% мусульман страны относится именно к этому течению ислама. Ранее при Саддаме Хусейне они были в притеснении. Сунниты же составляют оставшиеся 35%. Однако суннитами являются и курды, проживающие на севере страны. Арабы в Ираке составляют 75-80% населения, курды — около 15%. Таким образом, арабов-суннитов значительно меньше в стране, чем арабов-шиитов. Шииты проживают на юге страны и в центре, арабы-сунниты в центре и на западе, а курды на севере. Сейчас получается, что около половины арабского суннитского населения Ирака проживают на землях, отошедших под контроль ИГИЛ. Получается, что линия фронта пролегает близко к линии разграничения этих двух главных конфессий ислама. А весь военный союз Ирана, Ирака, сирийского руководства и «Хезболла» — это в полном составе шиитский военный блок против суннитов. И Россия сейчас как бы становится во главе этого союза...

Данный военный блок пока гораздо больше политический, чем религиозный. Однако из его преимущественно-политического характера вовсе не следует, что опасность религиозной войны мала. Она как раз велика. Против алавитов может легко подняться весь суннитский мир. Теперь эта вражда еще подпитывается религиозными мотивами. И даже, если руководители остальных исламских государств будут сдерживать крайние случаи разжигания войны, опасность все равно огромна. Ведь религиозная война страшна не только тем, что ее могут вести государства и правительства. Она опасна тем, что ее могут вести народы даже без помощи правительств. Или даже не обязательно народы в целом, но хотя бы радикальные религиозные круги из разных стран. Открытый военный союз шиитских стран во главе с Россией может легко вызвать мобилизацию добровольцев противостоящей ветви ислама. И война будет нелегкой, а правительства стран могут оказаться неспособными удержать своих добровольцев от войны. Можно сказать, что сейчас складываются самые опасные условия для большой межрелигиозной войны за многие десятилетия.

Если посмотреть на примеры войн исламских государств последних десятилетий, то почти все они не доходили, слава Богу, до религиозных войн. Вид религиозных войн принимали лишь арабо-израильские и советская афганская. Чем чревато повторение Афганистана мы все понимаем. И это при том, что в те годы регион был в некоторой мере отвлечен от Афганистана близкой ирано-иракской войной. Без нее Советскому Союзу пришлось бы намного хуже, а поток добровольцев был бы больше. Сейчас никакая другая война не отвлечет массы шахидов от новой битвы. Сунниты с шиитами в последние десятилетия еще не доводили своих столкновений до большой войны за веру. Некоторые войны 20-го века имели потенциальную опасность стать религиозными, однако не стали. Самой кровопролитной из таких войн была ирано-иракская. Иракская армия состояла в огромном большинстве своем из суннитского меньшинства. Население Ирана тогда насчитывало примерно 45 млн., Ирака — 14 млн., однако из последних большинство — шииты, а кроме того существенная часть населения — курды. Поэтому в действительности против многонаселенного Ирана воевало почти исключительно суннитское меньшинство Ирака. Именно поэтому процент опытных солдат и офицеров среди иракских суннитов так велик. Хотя Ирак имел в разы меньший людской потенциал, но иракская армия имела многократное техническое превосходство по танкам, самолетам, орудиям, а также массово применяла химическое оружие. За время войны, а особенно с 1984 года, против иранской армии и курдских повстанцев Саддам Хусейн применил более 55 тыс. химических снарядов, более 20 тыс. химических авиабомб и несколько тысяч ракет с химическими боеголовками. Поэтому когда наши советско-патриотические СМИ называют Саддама союзником, то это просто невежество. Когда мы читаем в газетах, что мировое сообщество якобы незаконно обвинило Саддама Хусейна в производстве и хранении химического оружия, то надо просто вспомнить эти десятки тысяч бомб и снарядов и десятки тысяч умерших от газов иранских солдат и курдских жителей. Ожесточенность и кровопролитность ирано-иракской войны могла дать повод воспринять ее на каком-то этапе, как войну суннитов против шиитов, однако этого не произошло. Иран все годы войны настойчиво уходил от восприятия войны, как религиозного конфликта шиитов с суннитами. Также со стороны Ирана решительно опровергалось, что это война арабов против иранцев. Вместо этого аятолла Хомейни описывал ее как войну неверующего руководства Ирака против исламского государства, состоящего из шиитов и небольшого количества суннитов. Кроме того, мало кто в суннитском мире воспринимал Саддама Хусейна, как воина истинного суннитского ислама. Хусейн был социалистом и в начале войны малорелигиозным. Лишь в ходе войны он стал демонстрировать свое исполнение намаза и посещать мечети. И когда после поражения Саддама Хусейна в Кувейте шииты на юге Ирака подняли восстание, то и тогда эта война не считалась религиозной. Многие исламские страны сочувствовали восставшим шиитам. Тем более не могла считаться религиозной война в Заливе, ведь на стороне коалиции стояло много мусульманских государств.

Гражданская война в Ливане могла принять характер религиозной, ведь первые столкновения происходили между палестинскими бойцами и по-преимуществу вооруженными отрядами христиан-маронитов. Однако в Ливане разобщенность и раскол общества достигли такой степени, что это была война всех против всех. Отдельно действовали марониты, сунниты, шииты, друзы, армянские отряды и курдские. Это была гораздо больше общинная война, чем религиозная. В ней также приняли участие Израиль, США и Сирия, причем каждая страна со своей стороны.

Опасность религиозной войны была и остается также и в Йемене. Захватившие значительную часть северного Йемена хуситы являются по вероучению шиитами-зейдитами. Зейдиты считаются самым близким к суннитам толком шиитского направления в исламе. В отличие от иранских шиитов, последователей двенадцати имамов, зейдиты никогда не считали отступниками трех первых халифов суннитского мира: Абу Бакыра, Омара и Османа. Основатель этого течения ислама Зейд-ибн-Али, внук Хусейна и правнук имама Али говорил, что он никогда не говорил ни одного резкого обличительного слова против первых трех халифов. С обрядовой стороны у зейдитов также много сходства с суннитами. Однако даже они считаются неверными у радикальных исламистов. Даже против них многие сунниты-фундаменталисты готовы идти войной. Тем более против алавитов. Саудовская Аравия уже участвует в войне против хуситов. Они в свою очередь поддерживают сирийское правительство. Таким образом, и в Йемене уже создан фронт новой войны.

Если бы лица, принимавшие решения об участии России в новой войне в Сирии, знали все эти особенности этнических и религиозных взаимоотношений в регионе, они вряд ли пошли бы этим путем. Вместо шагов к миру мы получим усиление войны. Христиане и Россия от этого точно не приобретут ничего важного и ценного.