Великий Пост — время подумать об утраченном и восполнить потери. Протопресвитер Александр Шмеман описывал Пасху не только как переход, но и как возвращение к своему собственному крещению, к тому состоянию, которое открывалось перед новообращенным христианином.

Откуда начну оплакивать окаянной моей жизни деяния?
Какое начало положу я, Христос, нынешнему рыданию?

…Великий Пост сравнивают с путешествием.

Путешествие — наряду с самопожертвованием Бога, осадой крепости и подлинной страстью — один из вечных и главных сюжетов мировой литературы. Но в данном случае нас интересует не литература.

Жизнь поражает своей скоротечностью.

Минуты складываются в года почти мгновенно.

Кажется…о, десять лет впереди, «вы даже не заметите, каким рассудительным я стану». Проходит десять лет, оглядываешься… и понимаешь, что все это было вчера. В крайнем случае — позавчера. Главная шутка и тайна времени — в его скоротечности. Оглянуться не успеваешь.

Главная проблема времени — в представлении о бесконечности собственной жизни. Все будет меняться: люди, страны, города, события, цари и правители, а жизнь так и будет плавно литься, и меняться вместе с ними, но останется неизменной. Надолго. Навсегда. Мы энергично строим и устраиваем тщательно свой быт, хотя сказано: «Жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лк. 12:15).

Жизнь человека зависит от ее конечной цели.

Но чаще мы живем так, как будто Воскресения Христова не было.

Мелко и суетно.

В финале этого путешествия — не жизнь, а кладбище. Девиз его: живите сыто-счастливо-безбедно и будьте беззаботны на протяжении отведенных организмом шести-семи-восьми десятилетий. Жалких в историческом отрезке даже одного полного века. Мы радуемся мелочам, мгновениям и забываем об уверенности в невидимом, в то время как «душа больше пищи, и тело — одежды» (Лк. 12:23).

Однако существуют полтора месяца в году, когда есть возможность поразмышлять о том, что наша собственная жизнь не сводится к последовательному движению в сторону кладбища.

Это время Великого Поста.

И дело тут не в самопринуждении к диете: сегодня того не едим, завтра не едим вообще, а послезавтра едим все, запиваем — и так до умопомрачения.

Великий Пост — восхождение к радости.

К встрече с Христом.

К жизни, которая давно преодолела кладбище и дала более глубокий смысл завершению земного пути и переходу в вечность, чем простое произрастание зеленого лопуха из малоинтересной могилы.

Крещение каждому открывает дверь в вечность. Но многих крестят в младенчестве и они просто не помнят об этом. Другие помнят, но в обычной жизни как легко мы растрачиваем и теряем свой приобретенный крещенский капитал. Не остается ничего, даже если крестился взрослым и сознательно. Великий Пост — время подумать об утраченном и восполнить потери. Протопресвитер Александр Шмеман описывал Пасху не только как переход, но и как возвращение к своему собственному крещению, к тому состоянию, которое открывалось перед новообращенным христианином.

Полтора месяца — долгое время. Но это только так кажется.

В его конце — очевидный свет. И с каждым днем он будет ближе.

Надо только приложить усилий.

Увидим и выговорим, пусть даже давясь, сотворенное зло и неправду. Грех подобен ожогу: он может мучить, досаждать, разрушать целостность… Человек слаб перед грехом. И все же грех это не только нарушение Божией воли, но и падение человека с той высоты, на которую когда-то его поставил Бог. Грех — в итоге — это боль, как при разрыве с близким и любимым человеком. Но исцеление и утоление боли посильно каждому — при собирании воли и готовности честно видеть свою неправду. И если нет еще сил ее пережить, то хотя бы увидеть.

Станем чуть лучше.

Попробуем укоротить свое страстное «я».

Попытаемся относиться к ближним — и дальним — по-доброму.

Оторвем от себя и отдадим другим.

Причастимся Святых Христовых Таин: хотя бы раз… Нам нужны не только помощь и сочувствие в пути, но и соединение с Богом. В Пост зло особенно энергично и разворачивается в полной мере против каждого, кто пытается сопротивляться его притяжению.

И вместе продолжим восхождение к Пасхальной радости, вне которой все становится бедным, и ничто не имеет подлинного и наполненного смысла.