В Ростове-на-Дону в ответ на большевистский переворот 7 ноября 1917 года (нов. ст.) 15 ноября был зажжен Светоч, символизировавший Россию и для сломленных революцией россиян ставший надеждой на то, что снова воссияет священное пламя России. Но красная буря грозила задуть Светоч, и Светоч пошел в поход, чтобы была «хоть одна светлая точка среди охватившей Россию тьмы».

В 9 часов вечера 22 февраля 18 года главнокомандующий, попробовав палкой прочность донского льда, пошел через реку. За ним следовала армия. Она была добровольческой, потому что никого не принуждали идти в опасный, может быть, безнадежный поход. Пошло (цифры взяты из разноречивых источников и не претендуют на точность) два верховных главнокомандующих, 34 генерала, 140 штаб-офицеров, 335 капитанов и штабс-капитанов с боевым опытом Великой войны, около 1700 поручиков и подпоручиков, около 400 юнкеров, 600 солдат, 300 кадет, гимназистов, девиц, а всего около 3500 душ. Но каких душ! — Душ, горевших желанием совершить воинский подвиг (не для прославления себя, но для России), душ, не страшившихся воинского подвижничества. Предстоял поход предельно утомительный, холодный (его поэтому назвали Ледяным) и голодный — как, имея обесцененные деньги, организовать снабжение в попутных станицах, если не враждебных, то и не дружественных?

За Доном, в пяти верстах, в станице Ольгинской, собралось 15 отдельных частей и Корниловский полк. Это были реорганизованные: полки сводно-офицерский, Корниловский ударный, партизанский, батальоны юнкерский и инженерный (чехословаки, галичане), техническая рота, два дивизиона конницы, артиллерийский дивизион (восемь пушек), конвой из текинцев, санитарный обоз с несколькими сотнями раненых, армейский обоз, в котором ехали гражданские лица, прибегшие под защиту армии. Юнкеров произвели в прапорщики, кадетам старших классов дали новое звание — походных юнкеров.

26 февраля армия пошла «к черту на рога, за синей птицей», по выражению генерала. Маркова. «За синей птицей» — за мечтой о России, за надеждой. «К черту на рога» — в Кубанскую область, наводненную красной армией Сорокина (40-50 тысяч солдат). Немыслимо описать этот поход убогой тезой газетной статьи. Протяжение похода — 1300 верст, но эта цифра не говорит о невылазной грязи дорог, об обледенелых дорогах, о переходах вброд студеных речек с единственной потом возможностью осушиться маршем, морозом и ветром. Длительность похода — 80 дней, но это — дни и ночи пребывания в кольце из вдесятеро численного врага... 17 разыгранных боев, но это — атаки белых рот на красные полки, это — ранения с перспективой попасть в руки врага и быть замученными адскими способами.

Как описать то, что требует для описания чеканных строк пушкинской «Полтавы»? Кадетик, умирающий от ран со словами: «Не жалко умереть, когда исполнил свой долг…» Девушка-прапорщик, изнемогающая под тяжестью солдатского обмундирования, сапог не по ноге, вещевого мешка и винтовки, но шагающая на марше, сжав зубы и сдерживая слезы... Единоборство генерала Маркова с красным бронепоездом и последующее взятие этого стального чудовища доблестными марковцами... Тот же Марков, первым вошедший по пояс в холодную воду речки и зовущий колонну следовать за ним вброд веселым восклицанием: «Сыровато!»... Корниловцев, несметную массу окопавшегося врага атакующих строем и маршем, как на параде, без единого выстрела и этим безмолвным бесстрашием обращающих противника в бегство.

Перечислить отличившихся героев невозможно — все первопоходники были героями или большими героями: когда Корниловский ударный полк в Екатеринодарском бою потерял своего командира полковника Неженцева и 1568 воинов и остался в составе 67 бойцов, он не перестал быть ударным полком и под командой из стали сотворенного полковника Кутепова быстро восстановил свою силу. Когда марковцы в том же бою потеряли половину своего состава, они все же остались авангардным полком армии. Когда в армию влился кубанский отряд генерала Покровского и удвоил численность армии, а через несколько дней от армии осталась половина — под Екатеринодаром тысячи убитых и раненых, — и она превратилась, собственно, в прикрытие бесконечного санитарного обоза, армия не пала духом и под искусным водительством генерала Деникина вышла из окружения, возвратилась на Дон, где уже возгорелся огонь вооруженной борьбы против большевизма. Современники почитают первопоходников, и это почитание передается потомству. Говоря словами Г. Р. Державина:

Времен в глубоком отдаленьи
Потомство тех увидит тени,
Которых, мужествен был дух.

«Белый дух нами не кончится. Он будет вести и строить Россию и тогда, когда нас не будет в живых», — писал мыслитель Зарубежья профессор И. А. Ильин. Творцами этого духа были полководцы Первого похода: генерал, который, невзирая на преклонные годы и тяжелую болезнь, был весь поход носителем идейного Светоча России, и генерал, который был стратегом и кумиром армии — ему так первопоходники верили, в него так верили, что некоторые, узнав о его гибели в бою, добровольно за ним последовали, покончив самоубийством, и генерал, который, внушив себе доверие армии, предводительствовал во второй части похода, в «Анабазисе»... Генерал, которого за боевую энергию прозвали «шпагой Корнилова» (Марков)... Полковник, который в революционные дни был единственным в Петрограде, кто со своими преображенцами оружием боролся против бунта (Кутепов)... Полковник, который так горел любовью к России, что увлек с Юго-Западного фронта в Добровольческую армию не только офицеров, но и солдат-корниловец (Неженцев)... Таковы первопоходники. Таков Первый поход.