События Февральской революции определили жизнь нашей Родины гораздо больше, чем на 100 лет. Революция стала изломом истории нашей Родины и началом самой страшной национальной катастрофы. Именно поэтому Февральская революция так важна для понимания. Но понимания этой трагедии в обществе нет.

Уж и хороша эта воля народа!
Государь Николай II после отречения, 3 марта 1917 г.,
на пути из Пскова в Могилев
(по воспоминаниям лейб-адъютанта Мордвинова)

Вместо осознания ошибок и причин этого события, вместо покаяния, наше общество погружается в пучину многочисленных мифов. Эти мифы мешают народу осознать ошибки и исправить их. Ведь именно в нашем народе, в глубине его, в самой толще его, были и остаются корни и метастазы Февральской революции. Именно все наше общество виновно в этом, а никакие не мифические генералы-заговорщики или великие князья, или иностранные разведки. Корни и метастазы Февральской революции живы в нашем народе до сих пор. Мы подобны больному, не видящему своей болезни. Мы не видим собственной вины, но ищем возможности объявить виновниками Февральской революции других. Для этого и создаются мифы, мешающие нашему покаянию. Вот почему эти мифы о Февральской революции имеют, хотя на первый взгляд и незаметную, но поистине дьявольскую природу. По большей части эти мифы прикрываются мотивом и желанием «примирить белых и красных» или «связать Российскую Империю и СССР». Они прикрываются на первый взгляд благими намерениями мира. За ними стоят как правило благонамеренные люди. Однако это обман. По сути, это желание связать Святую Русь с бесами краснознаменной Февральской революции. Это подобно желанию вновь принять в человеческое тело яд, чуть было его не погубивший.

Большинство тех, кто интересуется событиями Февральской революции понимают, что это было чрезвычайно отрицательное явление. Вопрос «кто виноват?» постоянно встает перед каждым. Но как отвечают на этот извечный русский вопрос почти все последние политические публикации о Февральской революции?

Раньше почти все считали виновниками Февральской революции Государя и его окружение. Слава Богу, эти времена ушли в прошлое. Сейчас взгляды претерпели некоторое изменение. К сожалению, это изменение пока очень небольшое. Большинство уже с почтением относится к Государю и не считает его виновником. Однако окружение Государя почти всегда продолжает числиться в самых главных виновниках. В качестве «темных сил» рисуются великие князья, генералы и ближайшие сподвижники Императора. В публикациях мифологизаторов предстает образ святого царя-мученика, окруженного сплошь и рядом ничтожествами и предателями. Простой же народ, рабочие, солдаты и матросы в этих сказочных описаниях рисуются, как невинные свидетели событий, а не как активные участники. Вместо Февральской революции с громадными толпами народа перед нашими глазами рисуется мираж маленького дворцового переворота, в котором народные массы не принимали никакого участия. Появилось даже выражение «февралисты». Под этим словом мифологизаторы понимают тех, кто, по их мнению, организовывал и направлял революцию. Однако это не профессиональные подпольщики, не революционные рабочие и солдаты. Они совершенно забыты. Вместо них на скамью подсудимых помещаются и члены Императорской фамилии, и крупнейшие военачальники, и руководители промышленности. Нам рассказывают сказки, что Государя испугали коварные заговорщики и заставили отречься. А никакой революции якобы не было. Все дело в коварстве заговорщиков. У простых читателей складывается впечатление, что раз Государя окружали сплошь и рядом они предатели почти без всяких исключений, то тогда Февральская революция была нужна. Тогда получается, что этот «прогнивший класс» и надо было свергнуть. Такой вывод неизбежно следует из этой ошибочной концепции. Но не больше ли прогнили те рабочие и солдаты, что ломали и крушили все на своем пути в 1917 году, от государственных учреждений до храмов? Не больше ли прогнили те, кто голосовал за социалистические партии, во главе которых стояли атеисты?

Сами того не желая, творцы мифов незаметно одобряют Февральскую революцию, незаметно соучаствуют в ней. Фальсификаторы вольные или невольные как бы присоединяются к толпам кричащего и обвиняющего народа. Ведь и сама революция началась даже не столько против Государя, сколько против его окружения. В глазах современных мифологизаторов революция плоха только тем, что свергли самого Государя, однако свержение всей элиты Российской Империи, получается, было необходимо. Но ведь она произвела грандиозные потрясения нашего государства! Налицо был развал не только армии, но и вообще всей жизни страны. Она открыла дверь и последующим гонениям на Церковь. Неужели она была нужна, задаст вопрос каждый совестливый человек? И здесь на помощь творцам мифов приходят большевики. Это якобы они своей железной волей и организованностью восстановили единство и мощь великой страны. Это якобы троцкисты в спайке со сталинистами смогли остановить развал страны, допущенный так называемыми «белыми февралистами». Но постойте, хочется спросить многих современных авторов, как могут остановить развал страны те, кто его же и организовывал много лет до победы революции? И как могут обвиняться в развале страны те, кто до последнего защищал Государя, а потом после его отречения еще долго сражался в рядах белых армий, пытаясь восстановить хотя бы часть потерянного? И где же в этой концепции ошибки и грехи общества и народа? Где здесь место покаянию? Его просто нет. Вот почему эти мифы носят поистине дьявольский характер. Я далек от того, чтобы кого-то из нынешних авторов и публицистов обвинять в осознанной дьявольщине. Конечно нет. Но налицо явный обман. И многие из нас купились на него. Мы соблазнились тем, что мы сами как будто невиновны, а ответственность за страшную трагедию февраля 1917 года несет якобы окружение Государя, великие князья, генералы и англо-французские разведка.

Вот здесь-то и есть дыхание дьявола. Здесь его тонкое искушение. Так опровергнем же дьявола в его стремлении лишить русский народ плодов осознания своих ошибок!

Русская Православная Церковь неоднократно своим голосом указывала, что причина революционных потрясений февраля 1917 года кроется в страстях всего нашего общества. Весь народ наш виновен был в произошедшем. В передаче «Слово пастыря» Святейший Патриарх Кирилл однажды подробно коснулся темы Февральской революции. Вот что сказал будущий патриарх, а тогда митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл в передаче в апреле 2007 года:

«Но ведь революцию-то совершают массы. Ведь не может же группа заговорщиков, одна какая-то революционная организация, претендующая на то, чтобы стать элитой в будущем, совершить переворот. Не дано. Нужно вдохновить массы. А массы можно вдохновить только высокой идеей… У некоторых есть сегодня такой прекраснодушный взгляд на дореволюционную Россию. Все, мол, было хорошо. Да совсем не было все хорошо. Если бы все было хорошо, то не поднялся бы народ. И никакая пропаганда бы не раскачала, хотя конечно пропаганда работала страшная, прекрасно организованная, замечательно финансируемая».

В этих словах ясно назван основной свершитель той революции. Это народ, а точнее значительная его часть. Поэтому на народе и лежит ответственность за это. На народе лежит и миссия покаяния. Надо только осознать произошедшее и осознать побыстрее. И даже мы, ныне живущие, не лишены ответственности. Ведь мы сами когда-то, вступая в пионеры и комсомольцы, одобряли тем самым не только Октябрьскую, но и Февральскую революцию. Мы клялись в верности тем вождям, кто долгие годы разжигал эту революцию. Вступая в пионеры и комсомольцы, мы клялись в верности красным знаменам. А ведь именно они были символами Февральской революции! И красное знамя Советского Союза — это знамя трех революций. В том числе и Февральской. Поэтому те, кто вдохновляются знаменем Советского Союза, на самом деле вольно или невольно вдохновляются знаменем и идеями Февральской революции. Мы носили на груди долгие годы красные банты в виде пионерского галстука. А ведь именно красные банты были символами марта 17-го. И мы до сих пор ходим по улицам и площадям, названным в честь героев этой революции. Чего стоит хотя бы одна Площадь Восстания в Петербурге у Московского вокзала? При этом великие князья, генералы и офицеры не поднимали красных знамен, не носили красных бантов и не готовили Февральскую революцию. Они могли делать какие-то ошибки, могли по разному смотреть на вещи, могли заблуждаться в оценках и даже осуждать друг друга. Но они не делали и не готовили этой революции. Однако в статьях мифологизаторов обвинения ложатся именно на них, но не на толпы народа. Так не пора ли осознать, что Февральскую революцию делали не белые, а красные? Скажем еще точнее. Не пора ли осознать, что Февральскую революцию делали красные против белых? Не настало ли время проникнуться пониманием, что вся богоборческая власть была гармоничным и логичным продолжением Февральской революции, а белое движение было защитой прежних дореволюционных принципов? Белое движение не выступало под монархическими лозунгами, скажете Вы? Но ведь это они делали ради уступок революционным массам народа. Белые офицеры, юнкера и вообще государственники приспосабливались к заблуждениям большинства народа, шли на уступки опьяненным толпам.

Многих смущает то, что Февральская революция носит в нашей истории название буржуазной. Если это так, раздаются голоса, то значит, ее готовила, планировала и осуществляла буржуазия. Но это в корне неверно. Ведь даже большевики назвали ее буржуазной не потому, что ее готовила и осуществляла буржуазия, а потому, что она, по мнению большевиков, смогла воспользоваться результатами этой народной революции. На самом деле и последний аргумент большевиков может быть легко оспорен. Это только в экстремистском разуме могли родиться такие радикальные выводы, резко расходящиеся с действительностью. Ведь воспользовались результатами революции именно сами эсэры и социал-демократы. Февральская революция была несомненно-социалистической. Ведь фактическая власть после нее попала в руки солдатских и рабочих комитетов. А буржуазия фактически потеряла власть. Временное правительство почти не имело власти без одобрения революционных советов. И неужели буржуазия могла готовить Февральскую революцию, начавшуюся со стачек всех заводов столицы? Разве могла буржуазия одобрять и планировать в течение многих лет перед революцией стачки заводов, самой же буржуазии принадлежавших? Разве могли генералы планировать и одобрять стачки военных заводов, где выпускалась военная продукция? Разве могла буржуазия и генералитет одобрять Приказ №1, отменявший подчинение офицерам и изданный не Временным Правительством, как некоторые думают, а Советом рабочих и солдатских депутатов? И разве буржуазия с великими князьями и английской разведкой печатала и рассылала этот Приказ №1 в миллионах экземплярах? Разве против себя они издавали приказы?

На вопрос кто осуществлял Февральскую революцию, и в советской, и в пост-советской, и в эмигрантской, и в зарубежной научной литературе всегда давался однозначный ответ. Разногласий здесь нет. Ее осуществляли рабочие и солдаты. Революция шла снизу. А главной идеологической силой революции были партии эсэров, меньшевиков и большевиков. Они-то и стали основными выгодоприобретателями всех событий. При этом как эсэры, так и социал-демократы выступали под красными знаменами. Вот почему, и у Советского Союза и у Февральской революции одно знамя — красное.

Как это ни прискорбно признать, но Февральскую революцию делали громадные толпы народа, а не какая-то группа высокопоставленных заговорщиков. К 28 февраля в Петрограде бастовало 392 тыс. рабочих, к которым быстро присоединилось около 160 тыс. солдат петроградского гарнизона. Все без исключения воспоминания о февральских событиях говорят об огромных толпах народа на улицах. Весь центр имперской столицы был запружен возмущенным народом. Вначале это был мирный протест, вызванный недостатками в снабжении хлебом. Это была не главная причина, но это был повод. Затем протест перешел в активные столкновения, затем в вооруженное противоборство и далее в революционный хаос. Об участии громадных толп народа вспоминают не только убежденные революционеры. И воспоминания великих князей, и военачальников, и ученых с деятелями культуры говорят о том же. И коммунисты, и либералы, и монархисты согласно свидетельствуют об огромной численности участников. И даже последний рыцарь Государя, полковник Кутепов, называет толпы народа главной причиной, почему его отряд, посланный на восстановление порядка на Литейном проспекте, был размыт и растворен.

Февральская революция произошла снизу. Ее не запланировала на точную дату никакая партия, однако несколько революционных партий ее раздували. Ее долгие годы разжигали эсэры, меньшевики и большевики, но дату этой революции они не знали. Они разжигали ее неустанно, но даже они сами не верили в ее скорое пришествие. В январе 1917 года Ленин в Швейцарии говорил, что он, по всей видимости, не доживет до победы революции. На основании этих ленинских слов некоторые делают вывод, что большевики не участвовали в подготовке революции. Это грубая ошибка. Не назначить дату революции — это одно. А разжигать ее постоянно в надежде на свершение — это другое. Государь Николай Второй в записи своего дневника за 2 марта четко указал вдохновителей Февральской революции. Он их охарактеризовал, как «соц-дем фракция в лице рабочего комитета». И это сущая правда. В этой краткой фразе Государя заложено правильное понимание момента. Понимание трагическое, но правильное.

Некоторые публикации утверждают, что Февральскую революцию сделали якобы демократические и либеральные политики. Однако как они могли ее сделать, если они по сути сами потеряли вместе с Государем власть после победы революции? Как они могли быть организаторами революции, если они не пользовались поддержкой большинства ни до, ни после переворота? Напротив, эсэры, меньшевики и большевики поднялись этой революцией на небывалую высоту. Более того, эсэры и меньшевики с большевиками пользовались огромной популярностью народа даже до революции. Газета «Правда» в 1912-13 годах издавалась ежедневно тиражом в 30-50 тыс. экземпляров и все они покупались или распространялись по подписке. На выборах в Госдуму четвертого созыва в мирном и спокойном 1912 году большевики получили в Петрограде одно депутатское место из шести (17% электората), а в Москве одно депутатское место из пяти (20% электората). Что же тогда было в феврале 1917-го, если в мирном и спокойном 1912 году революционеры получали такую поддержку? Конечно же эсеры и социал-демократы пользовались огромной поддержкой народа и до революции. А демократы и генералы нет. Как может совершить революцию тот генерал или демократ, кто не пользуется поддержкой народа, кто не ведет толпы на бой, а наоборот сам оказывается влекомым этими толпами и гибнет под их ногами? Как могли совершать революцию те генералы, которых уже 1 марта кололи штыками солдаты и матросы? Неужели они запланировали такой ход революции? Зачем тогда им эта революция?

Иногда можно услышать версию, что Февральскую революцию якобы запланировали великие князья и генералы, но затем она пошла не по их планам. Якобы группка заговорщиков хотела устранить царя и достигла этого, но затем процессы вышли из под их контроля. Однако эта версия никуда не годится. Ведь революция началась огромной стачкой заводов. Неужели великие князья и генералы организовывали стачки заводов? Революция продолжилась огромным бунтом солдат против офицеров. Но неужели великие князья и генералы договаривались с солдатами о бунте через головы офицеров? А потом, ведь стачки и солдатские бунты происходили как раз против генералов и великих князей. Так могли ли эти мифические заговорщики организовывать своих противников против самих себя?

Некоторые говорят, что профессора и газетчики разжигали недовольство в народе, а затем сами погибли под ногами бунтующей толпы. Но достаточно почитать газеты тех лет, чтобы увидеть, кто разжигал недовольство, а кто нет. В изданиях официальных или демократических мы видим или защиту руководства страны, или весьма интеллигентную едва заметную критику, или лишь едва заметную иронию. Никакого призыва к бунту, никакой злобы. Есть сочувствие конституционным преобразованиям, но не более того. Можно просмотреть архив газеты «Новое Время» (тираж около 200 тыс. экземпляров, издавалась дважды в день) и архив иллюстрированных приложений к ней. В выпусках за конец 1916 года едва ли можно найти какие-то отклонения от патриотической позиции. И другие наиболее тиражные издания Российской Империи также весьма лояльны. Издания, ориентировавшиеся на партию кадетов тоже занимали про-государственную позицию. Именно потому-то они и потеряли популярность. Толпы бунтующих уже искали себе более радикальных вождей, чем кадеты. Искали и нашли. Если в государственных изданиях мы наблюдаем патриотическую позицию, то в изданиях эсэров, меньшевиков и особенно большевиков мы видим неустанные призывы к мятежу и крайнее озлобление против власти. Газеты большевиков и эсеров издавались и в 1914-м, и в 1916-м годах легально или нелегально с призывами «Долой войну» и «Долой самодержавие». Статьи с такими призывами переполняли революционные газеты. Так неужели интеллигентная критика правительства в официальных газетах нанесла больше вреда, чем прямые призывы к мятежу? Неужели мы имеем право выискивать с увеличительным стеклом следы критики в официальных газетах и упрекать их больше, чем газеты революционеров?

На самом деле сами большевики косвенно это признают. В библиотеках России советская власть оставила подшивки официальных газет Российской Империи за последние предреволюционные месяцы, но революционных газет в этих библиотеках нет. Подшивки газеты «Правда» сами большевики не оставили своим потомкам. Они сохранились в полном составе только за границей.

Можно услышать утверждения, что Государственная Дума якобы постоянно подрывала устои Российской Империи и выступала против правительства. Однако так могут говорить только те люди, кто не читал стенограмм заседаний Госдумы. Подрыв устоев Российской Империи производила не вся Дума, но лишь левое ее крыло, относившее себя к социал-демократам, народным социалистам или эсэрам (последние нелегально под прикытием других партий). Можно порекомендовать для прочтения стенографические отчеты 4-й сессии 4-го созыва Думы и увидеть, что резкие революционные заявления социал-демократов и эсэров как правило вызывали противодействие остальных депутатов. При этом кадеты и октябристы хотя иногда и критиковали правительство, однако делали это достаточно спокойно. И надо подчеркнуть, что резкие революционные заявления социалистов вызывали гораздо большее внимание в обществе, чем любые успокоительные или разъяснительные комментарии других членов Думы. Многие критикуют речь Милюкова «Глупость или измена?» Мы тоже эту речь критикуем. Однако видимо мало кто читал саму речь Милюкова и никто не удосужился сравнить ее с речами депутатов РСДРП и эсеров. Речь Милюкова по сравнению с ними — это даже не критика. Это скорее упрек своим союзникам в том, что они делают ошибки в борьбе против общих врагов, против революции.

Многократно в наши дни можно услышать как само собой разумеющееся, что Февральскую революцию делала Государственная Дума. Но это в корне не верно. Государственная Дума не только не оказалась в числе революционных органов, но напротив она потеряла свою власть и положение почти вместе с Государем. При Императоре Государственная Дума была законотворческим органом. После 2 марта 1917 года она перестала им быть. До событий февраля депутаты обладали огромными полномочиями и влиянием. После свержения самодержавия депутаты уже не обладали властью. Гораздо с большим основанием можно сказать, что Госдума потеряла свою власть вместе с Государем. Но тогда разве могла она готовить такую революцию? Такую, что лишила ее власти.

Часто можно услышать, что революцию якобы готовил Прогрессивный блок. Но этот блок, состоявший из октябристов и кадетов, лишь заявлял о необходимости назначения председателем совета министров лица, пользовавшегося народным доверием. Дело в том, что настроения народных масс были такими, что ни один из назначенных Государем председателей правительства не пользовался народной поддержкой. И найти такого не представлялось возможным. Народ подвергал любое назначенное Государем лицо сильной критике. Поддержкой не пользовался никто. В действительности революция случилась вначале в умах людей. И лишь потом осуществилась в действительности. При этом в умах революция случилась заметно раньше.

Но ведь есть же отрывочные сведения о недовольстве Государем среди элиты Российской Империи осенью-зимой 1916-1917 года, скажут некоторые. Ведь были же слухи о подготовке дворцового переворота, о планах смещения Государя. Не потому ли недовольные и убили Распутина, что желали изоляции Императрицы, как будто дурно влиявшей на Государя? Не есть ли это свидетельство готовившейся революции? Конечно нет. Все это совсем не свидетельства якобы готовившейся окружением царя революции. Как раз наоборот. Это свидетельства контрреволюции. Все эти рассказы и сплетни о необходимости изоляции Государыни или даже устранения Государя в среде элиты Империи — это отчаянные попытки избежать народной революции. Все эти так называемые «дворцовые заговоры» — это безнадежная попытка уйти от того, что произошло в 1917 году и после. Кто-то думал, что убийством Распутина можно успокоить страшные потоки критики. Кто-то думал, что вся вина за эти грандиозные народные потрясения лежит на Императрице. И даже гоф-мейстерина и статс-дама императрицы Нарышкина летом 1917 года одновременно признавалась в своем дневнике в сильной любви к Александре Федоровне и тут же писала, что именно Государыня якобы виновата в Февральской революции. Так думали тогда многие. Отрезвление пришло позже.

Надо сказать, что все разговоры о «дворцовом перевороте» так и не вышли за пределы сплетен и пересудов. Не было ни одной встречи генералов с целью обмена злоумышлениями. Не было никакого плана. Зато было уже множество самых различных слухов, один другого ярче. Позже, после революции, слухи наполнят Россию. Они будут все более нелепыми. Эти слухи будут распространяться отнюдь не придворными и не элитой, а народными массами. Царская семья в заключении будет читать их в газетах и скорбеть по поводу многочисленных небылиц о себе. Государь в заключении в Тобольске поразит генерала Татищева словами, что если даже придворные так мало знали царскую семью, то разве может царская семья обижаться на то, что народ поверил в различного рода клевету и слухи. И дневники Царственных мучеников, и воспоминания окружавших их лиц показывают, как сильно были настроены многие окружающие против венценосной семьи. Отнюдь не в одночасье злорадство и гнев против царя охватили общество. Еще в Царском Селе вскоре после революции у решетки дворца собиралась толпа с шутками и злорадством. А когда семья прибыла в Екатеринбург, то на платформе стояла огромная толпа народа и из нее неслись крики с пожеланиями расправы. Конечно же, были и те, кто скорбел о происшедшем. Однако они были в меньшинстве. А большинство пылало пламенем ненависти и злобы. И это настроение наростало.

Многие известные описания Февральской революции переполнены негодованием по поводу бессилия власти. Эти упреки встречаются так часто, что у читателя складывается впечатление, что нерешительная власть сама стала виновником развала государства. Но это тоже в корне неверный вывод. Бессилие власти в свободных государствах — это всегда закономерный итог отсутствия народной поддержки. Как власть могла быть сильной в феврале 1917 года, когда она не пользовалась народной поддержкой?

Сам ход событий февраля-марта 1917 года хорошо показывает, кто был свершителем революции и кто виновник ее. Во всех воинских частях в Петрограде переход на сторону революции происходил примерно одинаково. Солдаты выходили на улицу из казарм и присоединялись к толпе рабочих и простого народа. Иногда переход в лагерь восставших оказывался почти незаметным. Казалось, что солдаты просто начинали митинговать и критиковать правительство. Почти всегда офицеры пытались призвать их к порядку или навести его силой, но их отстраняли. А в некоторых случаях убивали. Однако важно то, что с первого дня линия разлома проходила почти точно между офицерами и солдатами. Разногласия, а то и вражда между офицерами и солдатами будут сопутствовать всем событиям последующих лет. Среди первых мало кто присоединялся к бунтовщикам, за исключением небольшого количества младших офицеров. Напротив, среди солдат почти никто не устоял от соблазна присоединиться к бунту. В некоторых частях солдаты взбунтовались после того, как им приказывали стрелять в толпу агрессивно настроенных демонстрантов. После первых митингов толпа возмущенных солдат захватывала оружейные комнаты и присоединялась к демонстрантам уже с оружием. Местами напор и гнев толпы был очень яростным и продолжительным. Демонстранты иногда даже не боялись выстрелов на поражение. Жертвы и кровь вызывали не страх и бегство, а еще большее озлобление против власти.

Последнее время мы слышим много утверждений, что Февральская революция могла быть легко подавлена двумя-тремя надежными полками с фронта. Мы слышим, что революционные события были локализованы Петроградом в то время, как в других частях империи было якобы полное спокойствие. Конечно же, эти благие пожелания совершенно не соответствуют действительности, хотя такие взгляды-заблуждения родились не сейчас. И воспоминания участников революции делают такие предположения. Сами революционеры в первые дни восстания несколько раз впадали в панику, получая сведения, что в столицу движутся войска. Из этих страхов и опасений революционеров многие сделали вывод, что революция действительно стояла на пороге поражения. И в статьях некоторых белых эмигрантов мы встречаем слова, что подавить революцию было так легко. Но это уже была скорбь о безвозвратно потерянном. Так насколько же реальной была возможность силового подавления?

Большой ошибкой было бы считать, что бунт ограничился только Петроградом. К сожалению, он получил поистине огромную поддержку в обществе. Так, все окружающие Петроград города немедленно поддержали столицу. Первый солдатский бунт произошел в Петрограде 26 февраля. Но уже к 28 февраля взбунтовались почти все военные части столицы. В Царском Селе гарнизон восстал 28 февраля. В тот же день подобное произошло в Гатчине, Ораниенбауме и Петергофе. Уже 28 февраля несколько тысяч солдат восставших полков из Ораниенбаума двинулись в Петроград, о чем сообщила только что учрежденная Исполкомом Петросовета газета «Известия» от 1 марта. В Кронштадте и Луге бунт победил, и произошли убийства офицеров. Мятеж также одержал победу и в Гельсингфорсе. 2 марта революция победила в Москве, о чем вынужден был сообщить Государю в своей телеграмме генерал Мрозовский, командующий Московским военным округом. Вскоре вслед за докладом генерал был арестован восставшими. Все войска Москвы окончательно вышли из-под контроля.

Но может быть волнения ограничились только этими двумя крупнейшими городами? Вовсе нет. Для этого следует просто посмотреть, что происходило тогда в других городах страны.

4 марта вооруженные отряды рабочих и солдат разоружили полицию города Минска. Одним из руководителей минских революционеров был Михаил Васильевич Фрунзе. Очевидно, что М.В.Фрунзе действовал никак не по указаниям великих князей или генералов Генштаба. Полиция Минска — это много сотен вооруженных стражей порядка. Но они оказались бессильны перед натиском вооруженной толпы. Минск февраля 1917 года — это прифронтовой город. От города до линии фронта тогда было около 150 км. Если посмотреть на события отвлеченно, то трудно понять, как может обрушиться власть в городе почти у линии фронта. Однако это произошло. И далеко не только в Минске.

События марта 1917 года показывают картину своего рода победного шествия революции по стране. В Киеве уже 4 марта 1917 года была учреждена революционная Центральная Рада. Политическая ориентация большинства членов Украинской Рады была крайне левой. Это были или эсэры, или социал-демократы. Председателем Центральной Рады был избран эсэр Михаил Сергеевич Грушевский. В честь этого революционера названа улица Киева, где в январе 2014 года шли массовые столкновения радикальной оппозиции с властью. Дух революции восторжествовал на улице, названой в честь революционера. Но это было уже гораздо позже, а тогда, в 1917 году, несмотря на национальную специфику Украины, крайне левая ориентация народных представителей все равно была характерной, как и во всей стране. Конечно же, Генштаб и командующие фронтами ничего подобного не планировали. Если бы население было настроено лояльно власти, то избрать председателем Центральной Рады эсэра оно не могло. А если бы кто-то избрал эсэра руководителем помимо народной воли, то ничто не мешало общественности просто игнорировать его. Однако население признало руководителем именно эсэра. Можно и так задать вопрос. Если кто-то считает, что бунт в Петрограде могли подавить солдаты с Украины, то чего же они тогда допустили бунт у себя в Киеве? Однако на самом деле все было даже хуже. Солдаты на Украине не только не собирались тогда подавлять бунт в Петрограде, но наоборот участвовали в собственных успешных бунтах.

В Харькове 1 марта начались забастовки, а 3 марта рабочие нескольких заводов двинулись организованными колоннами к Николаевской площади под красными флагами. По пути к ним присоединялись солдаты расквартированных в городе частей. Полиция в этот день была обезоружена, городская дума занята восставшими, а тюрьмы открыты.

В Одессе переворот произошел тоже достаточно быстро, хотя в этом городе популярность эсэров и социал-демократов была меньше среднего по стране и наиболее популярной была партия кадетов, что на 1917 год было уже нехарактерным для России. Однако и в Одессе эсэры,социал-демократы и бундовцы быстро свергли прежнюю власть. И никто не усомнился, что делать это в военное время значит совершать предательство.

В Екатеринбурге 4 марта городская дума была занята отрядами рабочих, были арестованы губернатор, полицейские власти города и епископ Серафим (Голубятников). Владыка Серафим был взят под стражу потому, что 2 марта в проповеди с амвона сказал: «Кучка бунтарей окаянных обнаглела до того, что осмелилась посягнуть на священные права помазанника Божьего, нашего царя-батюшку ... Умрём же за царя». К сожалению, после победы революции давление народных масс было настолько сильным, что духовенству Екатеринбурга пришлось успокаивать народ, осуждавший своего правящего архиерея за защиту «царизма». Однако если в Екатеринбурге и были в среде духовенства какие-то одобрительные высказывания в адрес Февральской революции, то спешить осуждать духовенство не стоит. Ведь оно фактически транслировало умонастроения своей паствы, причем часто даже нехотя. Также нехотя делало это и большинство офицеров.

На Урале и в Сибири перемена власти в марте 1917 года также прошла удивительно быстро. Во всех уральских и сибирских городах органы новой власти появились сразу. При этом если большевики на Урале имели сравнительно мало веса, то эсеры и меньшевики были чрезвычайно влиятельными. Влияние большевиков распространится позже. В Перми уже 5 марта был сформирован Комитет Общественной безопасности под председательством эсэра Бондарева. По указанию комитета и при поддержке масс населения была разоружена городская полиция и арестовано все прежнее руководство города. Опять отметим для себя, что руководили этим социалисты-революционеры.

В Иркутске вечером 2 марта собрание общественности под председательством губернатора приветствовало Временное правительство. Однако революция набирала обороты стремительно, и губернатора это не спасло. 5 марта в городе был избран Комитет общественных организаций. Его председателем стал находившийся в ссылке известный социалист меньшевик И.Г. Церетели, вскоре уехавший в Петроград и ставший там одним из ключевых деятелей Исполкома Петросовета. В Иркутске войска перешли на сторону революции. Сразу же были арестованы не только губернатор города, но и командующий Иркутским военным округом генерал Шкинский. При этом взамен разоруженной полиции была создана рабочая милиция, а организацией боевых отрядов милиции занимался местный совдеп, состоявший из меньшевиков и эсэров.

В Красноярске 4 марта был арестован Енисейский губернатор, полицейские чины и другие важнейшие представители прежней власти. Новые учреждения власти формировались при активном участии Совета народных депутатов из меньшевиков и эсэров.

6 марта был создан революционный комитет даже в далеком Петропавловске-Камчатском. Ученый метеоролог Александр Пурин, работавший в городе, свидетельствовал в воспоминаниях о начале марта: «В первые дни подъем был необычайный. Всем хотелось верить в лучшее будущее». Примечательно, что смены местной власти в Петропавловске-Камчатском не произошло. Власть просто перешла на сторону революции в полном составе даже со всем штатом полиции.

Революция побеждала не только в славянских городах. 2 марта разгорелась огромная по силе забастовка рабочих заводов Ташкента. При этом почти все бастовавшие были русскими. Местное узбекское население тогда еще мало участвовало в событиях. А 4 марта рабочих поддержали массы солдат, и в этот день был создан ташкентский совет солдатских депутатов. Этот совет стал проводником идей большевиков и зачатком будущей советской власти. После победы Февральской революции во время двоевластия он противостоял уполномоченному Временного Правительства Владимиру Петровичу Наливкину. Последний получил не только исполнительную власть в Туркестане, но даже командование Туркестанским военным округом. При этом интересно, что хотя Наливкин не состоял в РСДРП, однако его взгляды были близки именно к идеологии этой партии. По некоторым вопросам Наливкин открыто придерживался идеологии толстовства. Здесь мне кажется излишним указывать на то, что никакие мифические генералы-заговорщики Генштаба не могли назначить командующим округом толстовца. Однако это произошло. И произошло не по команде или заговору сверху, но исключительно под давлением снизу. Таков был выбор у народа в 1917 году: или умеренный социалист-толстовец, или большевики. Третьей силы не выбирал никто.

События в Баку развивались аналогично. В ночь на 7 марта был избран совет народных депутатов. При этом в выборах приняло участие порядка двух третей всего рабочего населения города (около 50 тыс.). В Тифлисе главную политическую силу представляли меньшевики. В Азербайджане — мусаватисты, имевшие также социалистическую идеологию (национализация всех земель и раздача крестьянам). В Армении — дашнаки, представлявшие из себя революционную партию. Полиция Российской Империи называла их армянскими эсерами. Таким образом, в Закавказье симпатии большинства населения в 1917 году также принадлежали революционным социалистам различных направлений.

Немаловажно также и то, как развивались события в Риге. В феврале 1917 Рига находилась почти на линии фронта. 4 марта произошло вооруженное восстание в Резекне, где солдаты обезоружили офицеров. А 5 марта огромные манифестации солдат и населения в Риге поддержали революцию, разоружили полицию и открыли тюрьмы города. В этот же день солдаты взяли власть в прифронтовом Двинске (Даугавпилсе), Валмиере и Цесисе. Накануне этого дня в Риге прошло представительное совещание 48 общественных организаций Лифляндии. Характерно, что председателем этого совещания был избран большинством голосов общественности Маргерс Скуениекс, один из будущих премьер-министров Латвии. Однако если в 20–30-е годы господин Скуениекс был уже прагматичным национальным политиком, то в 1905 и 1917 годах он был революционером меньшевиком. И эта политическая ориентация настолько пользовалась популярностью в Латвии, что даже в 1926-1928 годах он побеждал на выборах под флагом партии меньшевиков. В 1917 году меньшевики были еще более популярны в Лифляндии. Следует также заметить, что в Латвии в 1917 году уже почти не оставалось заводов. Почти все они были эвакуированы в тыл. Таким образом, весной 1917 года там отсутствовал пролетариат — основной двигатель революционной активности. Однако даже без него революция произошла. Ее в Лифляндии сделали солдаты, причем в большинстве русские.

Из перечисления происходивших в феврале-марте 1917 года по всей России революционных событий отчетливо видно, что они шли повсеместно стихийно и снизу. Все бунты, демонстрации, разоружение полиции, арест представителей власти и освобождение заключенных тюрем имели огромную поддержку населения. Не очевидно ли, что для такого всеобщего бунта и для его одобрения должны были быть понятные каждому солдату и рабочему мотивы и лозунги? И неужели не понятно, что эти лозунги должны быть далеки от интересов всех «господ и помещиков»? Одно это дает ясно понять, что не могли генералы, великие князья и вообще элита Российской Империи подготовить и разжечь этот пожар. Ведь пожар был направлен против них самих и многие из них сгорели в нем.

Все вышеперечисленные события с революционными захватами власти произошли в городах от Риги до Петропавловска-Камчатского сразу после 4 марта, когда были опубликованы официально оба манифеста: один Государя и второй Великого Князя Михаила Александровича. Казалось бы, на каком основании во время войны рабочие, солдаты и общественность всех городов должны верить каким-то сообщениям из далекого Петрограда? Казалось бы, мало ли какие события могут происходить в далекой столице? Почему солдаты Риги и рабочие Одессы или Иркутска должны верить каким-то распоряжениям какой-то новой власти из Петрограда? Почему они должны признавать отречение Государя? Ведь если бы это было против их интересов и вопреки их убеждениям, то ничего подобного не произошло бы. И события февраля 1917 года ограничились бы Петроградом и может быть Москвой. Но они получили всеобщую поддержку, по крайней мере, во всех городах.

В последнее время широко распространились упреки в адрес наших союзников по Антанте в том, что они признали свержение самодержавия. Стало очень модным подозревать Великобританию и Францию в том, что они якобы готовили эту революцию. Однако, не странно ли упрекать других за признание того, что наш собственный народ сделал с таким поразительным и бесстыдным единодушием? Как должны были вести себя союзные иностранные державы, когда они видели всеобщую эйфорию революции? Неужели продолжать поддерживать Государя тогда, когда мы сами его отвергли?

Союзники не могли желать революции хотя бы по той причине, что фронт тогда проходил в 100 км от Парижа. Разве в таком опасном положении подрывают своего верного союзника? На начало 1917 года внешний долг Российской Империи равнялся примерно 12,5 млрд золотых рублей или эквиваленту примерно 9500 тонн золота. Почти весь долг приходился на инвестиции или займы Великобритании и (меньше) Франции. Это был эквивалент пятикратной стоимости всего жилья Лондона. Это было в среднем по 310 грамм золота от каждого жителя Великобритании в нынешних границах или по 60 с лишним обручальных золотых колец от каждого жителя туманного Альбиона. Не слишком ли много для того, чтобы после таких масштабных инвестиций начинать подрывать своего союзника и торгового партнера? Не говорят ли эти грандиозные инвестиции наоборот об огромном доверии союзников по Антанте к Российской Империи и лично к Государю Императору Николаю Александровичу? Мы перестали доверять Государю и свергли его, а они, иностранцы, доверяли, доказывая делом.

Всем обвиняющим наших союзников вместо самих себя я хотел бы напомнить о трагическом факте в русско-французских и русско-английских отношениях. В марте-апреле 1917 года по Англии и Франции прокатилась волна настоящего презрения к русским. Узнав о том, как легко народные революционные массы в России стали требовать мира с Германией, французы и англичане стали чаще и чаще употреблять эпитет «нация предателей». Узнав об этом в Царском Селе, будучи под домашним арестом, Государь не смог скрыть своего всепроникающего стыда за наш народ.

Некоторые говорят, что армия была деморализована только самим отречением Государя и после этого впала в анархию. Этот миф предполагает, что все солдаты верили Государю, но раз его у них отняли, то солдаты стали бунтовать против Временного Правительства. Но это тоже огромная ошибка. И это легко опровергнуть. Казалось бы, если Государь отлучен от солдатской массы, то солдаты должны немедленно поддержать его и организоваться и сплотиться в его присутствии. Но этого не было. Так, когда Государь прибыл в ставку в Могилев после отречения, то уже 8 марта солдаты частей, охранявших ставку, собирались на митинги и выдвигали резолюции против офицеров. Солдаты потребовали на своей сходке, чтобы министр двора граф Фредерикс и полковник Воейков немедленно покинули ставку. Солдаты даже угрожали Государю бунтом, если не произойдет удаление этих лиц. И придворные послушно покинули ставку. Казалось бы, в ставке должны находиться наиболее преданные Государю и правительству солдаты. Казалось бы, со дня отречения не прошло и недели. Но и эти солдаты в ставке тоже в одночасье взбунтовались. Отрекшегося Императора поддерживали в эти трагические дни лишь офицеры и генералы.

В большинстве крупных городов Российской империи смена власти произошла удивительно быстро в дни в диапазоне 4-7 марта. Следует понимать, что оба манифеста: и Государя Николая об отречении и Вел. Кн. Михаила об отказе принять престол до одобрения этого шага народом, были опубликованы 4 марта. Манифест Вел. Кн. Михаила не был в точном смысле этого слова отречением. Он не отказался от престола, а лишь провозгласил, что считает преждевременным принимать его до решения народа. Таким образом, действиями Государя и Вел. Кн. Михаила монархия юридически не прекращалась днем 3 марта 1917 года. Не они упразднили монархию. В любой день после 3 марта народ мог ясно и отчетливо в разных формах выразить свое желание о возвращении монархического строя в жизнь страны. Это желание могло быть выражено в совершенно различных формах, как организованных, так и стихийных. Это могло быть народное волеизъявление при выборах депутатов Учредительного собрания. Это могла быть программа какой-то партии. Это мог быть властный голос армии или даже военный переворот. Это могли быть народные волнения или обособление некоторых регионов страны. Это также могли быть демонстрации, да и просто голос средств массовой информации. Любое из перечисленных действий или несколько вместе могли привести к тому, что монархия была бы восстановлена хотя и в конституционной форме. Однако ничего подобного не произошло. И наш народ воспринял это в большинстве своем спокойно. А многие со злорадством и радостью. И даже сегодня монархия может быть восстановлена таким же образом, каким она могла быть восстановлена 4 марта 1917 года народным волеизъявлением. При этом никого не надо будет избирать. Как и 2 марта 1917 года законы о престолонаследии четко и недвусмысленно показывают наследника из Династии Романовых. Российский Императорский Дом во главе с Великой Княгиней Марией Владимировной продолжает сохранять свои традиции на случай, если такое народное волеизъявление последует.

Проблема и страшная трагедия 2 марта 1917 года была в том, что наши русские люди в огромной массе не захотели более иметь царя и вообще признавать прежние устои жизни. Это было огромной силы общественное или народное опьянение. Те, кто пишут о полной невиновности народа и виновности только генералов и элиты, сильно ошибаются. Конечно же, это выглядит на первый взгляд почти благородно: ни в чем не указывать на ошибки и заблуждения народа и общества. Как будто общество невинно и было просто обмануто маленькой группкой заговорщиков. Однако это не благородство, а дешевый популизм и закрытие глаз на грехи. И позвольте, ведь в 1917 году Россия выразила народное волеизъявление на выборах в Учредительное собрание. Выборы проходили по всей стране и казались почти что торжеством свободы. Проголосовало 44,5 млн. избирателей или около 50% всех имевших права голоса. Результаты выборов 48% проголосовали за эсэров, 24% за большевиков, 4% за меньшевиков, 4% за кадетов и 11% за независимых и в основном социалистов. При этом и большевики, и эсэры, и меньшевики выступали за отделение школы от Церкви и Церкви от государства. Во главе этих партий стояли атеисты, отличавшиеся лишь мерой активности в антирелигиозной политике. Но народ поверил им и отдал им свои голоса. А христианского Государя те же избиратели проклинали. На Северном фронте за большевиков отдали голоса 56%, на Западном — 67%, на Балтийском флоте 59,2%.

Февральская революция показала характерную и поистине зловещую закономерность. Все воинские части, посланные на подавление, почти сразу подвергались действию толпы или пропаганды. Солдаты массово переходили на сторону восставших. Один из посланных Государем с генералом Ивановым для подавления полк (68-й Бородинский) сразу и без боя сложил оружие в Луге. Другой объявил нейтралитет и не стал наводить порядок даже в Александровской и Царском селе, куда прибыл (67-й Тарутинский). В одной из своих телеграмм Председатель Госдумы Родзянко указывал Государю, что посылка воинских частей для подавления бессмысленна, поскольку эти воинские части сразу же присоединяются к революционному хаосу. Сейчас некоторые делают предположение, что эти слова Родзянко есть доказательство его злонамеренного предательства. По их мнению, бунт можно было легко подавить посылкой частей, а Родзянко якобы стремился поддержать бунт. Однако к великому сожалению, как это не прискорбно признавать, но время показало фактическую (не нравственную, но именно фактическую) правоту Родзянко. Ведь в ближайшие дни после отречения к Февральской революции присоединилась вся армия и вся страна. И даже в августе 1917 года, когда генерал Корнилов попытался подавить революцию, то произошло то же самое. Казалось бы, к августу многие должны были уже понять опасность произошедшего развала и поддержать Корнилова. Казалось бы, в составе конного корпуса генерала Крымова шла так называемая «Дикая дивизия», состоявшая из горцев Кавказа, трудно-поддававшихся пропаганде. Но в итоге конный корпус был остановлен под Вырицей не в бою и не маневром, а простым воздействием большевицких ораторов. Поражение Корнилова было полным. Но это было поражение не в бою. Его солдаты просто отказались идти на Петроград после воздействия большевицкой пропаганды.

Когда нам говорят, что Февральская революция была простым бунтом нескольких запасных полков, то этим проблема значительно упрощается. Иногда можно услышать, что настоящие офицеры и солдаты погибли на фронтах и в Петрограде стояли одни новобранцы и запасники. Это отчасти правда, однако этот фактор нельзя переоценивать. Например, в большинстве своем Балтийский флот состоял из офицеров и матросов довоенного призыва. Потери офицерского состава и нижних чинов за время войны на Балтийском флоте были минимальными. И это была элита вооруженных сил. Однако Балтийский флот был первым, кто полностью и почти единодушно поддержал бунт в Кронштадте и Гельсингфорсе. И если мы посмотрим на военные части Петрограда, то увидим, что кроме нескольких запасных полков в Петрограде стояли и некоторые элитные части. Так, например, бронечасти Петрограда состояли не из запасников, а из настоящей образованной технической элиты вооруженных сил. В Петрограде стоял Запасный бронедивизион и кроме того на формировании находились экипажи еще десятков броневиков, как сданных Путиловским заводом, так и доставленных от союзников. Но уже 28 февраля по городу разъезжал броневик с выразительной надписью «Больщевикъ» и красным флагом. Еще не отрекся Государь, идет всего второй день вооруженного восстания, еще неизвестно как повернутся события, а у большевиков уже налицо бронетанковые силы в самом центре столицы. Позже после победы революции, а именно в ночь с 3 на 4 апреля 1917 года солдаты отряда броневиков будут с радостью встречать на Финляндском вокзале Ленина со всеми пассажирами пломбированного вагона. С ними въедет в город и Сталин, символично присоединившийся к пассажирам пломбированного вагона в Белоострове. Ленин будет тогда по выражению одного из революционеров «служить литию революции» с башни броневика на каждом перекрестке от Финляндского вокзала до особняка Кшесинской. Вокруг будут, несмотря на полночь, толпы народа, передвигаться в таких условиях при ограниченном обзоре и не уронить Ленина непросто, но броневик будет в надежных руках профессионала. Вскоре все броневики, имевшиеся в Петрограде, перешли на сторону большевиков. Последние 6 бронированных машин перешли к большевикам добровольно за несколько часов до штурма Зимнего 25 октября. Очевидно, что эти бронечасти оказались неспособными отстоять порядок в феврале. В Петрограде тогда же стояли несколько бронепоездов. Они представляли собой внушительную силу. Их также обслуживали, как можно предположить, особо надежные, подготовленные и технически грамотные солдаты и офицеры. Однако уже 1 марта в Царском Селе во дворце стало известно, что один из бронепоездов присоединился к революции и угрожает открыть огонь по дворцу. В Петрограде стояли первые формирования зарождавшейся тогда противовоздушной обороны. Это были на тот момент высокотехнологичные формирования. Зенитные орудия и пулеметы, аэростаты и прожекторы. Эта техника требовала хорошей подготовки и образования личного состава. Однако позже при встрече Ленина на Финляндском вокзале его сопровождали прожектора противовоздушной обороны. И ленинская антипроповедь с башни броневика проходила при свете этих прожекторов. Вряд ли за месяц до встречи Ленина эти солдаты имели намерение защитить любой ценой государственный порядок Российской Империи. Под Петроградом стоял и авиадивизион защиты Петрограда и другие авиачасти на переформировании, ремонте и переоснащении, а также имелась летная школа в Гатчине. Это была тоже элита вооруженных сил. Нельзя забыть и то, что только в здании Главного штаба на Дворцовой площади и в Морском министерстве в здании Адмиралтейства в общей сложности находилось более тысячи офицеров и нижних чинов. Что касается последних, то они хотя и имели возможность вооружиться любым количеством пулеметов для подавления бунта из имевшихся на арсеналах, однако из них мало кто желал проливать кровь своих собратьев и они предпочитали больше надеяться на умиротворение масс. Подобные надежды на умиротворение высказывали в те дни почти все военные руководители страны, начиная от самого Государя, а также великие князья Михаил Александрович, Кирилл Владимирович, Павел Александрович и морской министр Григорович. И само отречение Государя имело целью умиротворение бунта посредством уступки. То, что произойдет в ближайшие годы, никто из участников событий не представлял.

Часто можно услышать, что революция могла быть легко подавлена, если бы не отсутствие желания генералов Ставки. По этой версии все дело было якобы в нежелании и предательстве генералов-командующих фронтами и начальника штаба генерала Алексеева. Однако эта версия совершенно неубедительна. Стоит только посмотреть состав крупнейших военачальников Российской Империи, чтобы понять необоснованность этой гипотезы. Так, например, генерал-инспектором кавалерии был Великий Князь Михаил Александрович, родной брат Государя. Должность генерал-инспектора того времени аналогична современной должности командующего родом войск. Вся кавалерия Российской Империи находилась в ведении Великого Князя. Хотя все распоряжения и приказы по кавалерийским частям шли через Ставку, однако Великий Князь имел огромное влияние на распоряжения по всем кавалерийским частям. Сам Великий Князь находился в Петрограде и имел связь со всеми кавалерийскими корпусами, дивизиями и запасными частями. Имел он также связь и с Государем. Именно ему Государь Николай Второй попытался передать престол 2 марта. При этом история не оставила следов каких-то разногласий между Великим Князем и Ставкой в те тяжелые февральские дни. Даже наоборот, Великий Князь был решительно против наведения порядка в Петрограде методами кровопролития. Так, например именно он повелел вывести оставшиеся верным Императору войска из Зимнего Дворца, чтобы не подвергать центр Петрограда опасностям гражданской войны. Однако при этом никто не обвиняет Великого Князя в предательстве. И это правильно. Но почему же тогда еще слышны обвинения в адрес других князей и генералов?

Генерал-инспектором гвардии был Великий Князь Павел Александрович, родной дядя Государя, младший сын Императора Александра Второго. В его ведении находились запасные батальоны всех гвардейских полков. Он также находился в Петрограде все время революции. Неужели и он также предал Государя? Известна его переписка с Великим Князем Кириллом Владимировичем, командующим Гвардейским Флотским Экипажем. В этой переписке дядя и двоюродный брат Государя обсуждают, что необходимо «любой ценой удержать Ники на престоле». Сам Великий Князь Кирилл Владимирович командовал Гвардейским Экипажем. В некоторых статьях ему ставятся упреки в том, что он не стал со своим Гвардейским Экипажем проводить подавление бунта. Ему ставится в вину то, что 1 марта Великий Князь привел Гвардейский Экипаж к Думе, как к последнему остававшемуся законному органу власти страны. Однако уже 1 марта группы нижних чинов Гвардейского Экипажа вышли из под контроля командиров и участвовали в перестрелках на стороне восставших. А 2 марта на митинге Гвардейский экипаж голосованием выбрал себе нового командующего. В тот же день, когда свергли Государя, был фактически свергнут и Вел. Кн. Кирилл Владимирович. Обычно в исторических описаниях говорят мягко, что он ушел в отставку. Однако точнее и правильнее будет сказать, что он был также свергнут. Так неужели и он тоже еще остается в списках мифических предателей? Кроме того, генерал-инспектором артиллерии Российской Империи был особо близкий друг Государя Великий Князь Сергей Михайлович. Во время февральских событий он находился все время в Ставке. В его ведении находилась вся артиллерия страны. Однако и его возможность повлиять на события была слишком ограниченной. Неужели и он тоже участник так называемого «генеральского заговора»?

Важно также понимать отношение самого Государя к генералам и великим князьям. Ни в дневниках Государя, ни в многочисленных воспоминаниях окружавших Императора лиц мы не видим слов упрека главнокомандующим. Государь определенно считал себя вынужденным подписать отречение, однако вынудили его не генералы, а солдатский и рабочий бунт. Когда поезд с уже отрекшимся императором пришел в Могилев, то на перроне его встречали генералы Ставки. Вот как свидетельствует о приезде Государя Воейков: «Государь вышел из вагона, обнял генерала Алексеева, поздоровался с генералами и старшими чинами». Как мы видим, никакой убежденности в мифическом предательстве генералов здесь нет. И примечательно, что при отъезде Государя из Ставки обратно в Царское Село повторилось то же самое. По воспоминаниям генерала-майора Тихменева после прощания со всеми Государь «обнял и поцеловал Алексеева» и быстро вышел. Позже Николай Второй очень хорошо относился и к генералу Корнилову. Отрекшийся Император прекрасно понимал, что действия генералов хотя и были далекими от совершенства, но они вынуждались бунтующими массами.

Иногда задаются вопросами, почему же генерал Хабалов не воспользовался помощью военных училищ Петрограда и ближайших окрестностей. В этом тоже некоторые пытаются найти следы предательства военной элиты. Однако и здесь налицо ошибка. Действительно в Петрограде находились не только Владимирское, Николаевское инженерное, Павловское, Михайловское и другие военные училища, но и несколько школ прапорщиков, например в Петергофе и Ораниенбауме. Позже именно юнкера наряду с офицерами составили главную силу Добровольческой Армии. Однако было бы ошибкой полагать, что в феврале 1917 года эти училища могли сплоченной силой подавить военный бунт. Дело в том, что по воспоминаниям участников событий военные училища отличались значительной поляризацией политических взглядов учащихся. Если солдатская масса 1917 года была почти вся сильно подвержена революционной агитации, то среди юнкеров хотя было и много сочувствовавших антибольшевизму и даже некоторое количество убежденных монархистов, однако в основном это были сочувствовавшие эсэровским организациям. Мятеж юнкеров Петрограда в ноябре 1917 года был организован именно правыми эсэрами. И много сотен юнкеров четырех военных училищ не усомнились идти в бой и на смерть под руководством эсэров, то есть по большому счету, вчерашних террористов. Сильная поляризованность симпатий юнкеров приводила к тому, что Временное правительство не доверяло петроградским военным училищам. Хотя это было уже позже, а именно осенью 1917 года, но такое положение не могло проявиться в одночасье. Что же касается школ прапорщиков, то хотя в октябре 1917 года они в основном поддерживали Временное правительство, но в феврале 1917 года они в большинстве своем приняли Февральскую революцию с радостью или хотя бы с сочувствием. Среди них было еще большее, чем среди юнкеров, количество поддержавших эсэров.

Рассмотрев в подробностях примеры широчайшей вовлеченности в революцию народа Российской Империи, пришло время сказать несколько слов и о главных причинах самой революции. К сожлению именно причины революции менее всего понимаются современным обществом. Мы видим распространение всевозможных версий, одна другой нелепее и экзотичнее. Здесь и якобы нежелание союзников делить лавры победы с Россией, и якобы желание элиты получить плоды победы, не разделяя их с Государем, и просто жажда власти высших кругов. Однако, как раз наоборот, и первая, и вторая, и третья цели из упомянутых оказались подорванными революцией. Элита Российской Империи после февраля 17-го сразу же потеряла всякую власть, война оказалась проигранной, а во Франции союзники вынуждены были в 1918 году отчаянно сражаться в 100 км от Парижа один на один с немецкой военной машиной. Этого ли желала элита Российской Империи? Этого ли хотели союзники? Не очевидно ли, что весь ход революции шел вразрез с интересами высшего сословия Империи?

В науке принято называть несколько главных причин Февральской революции. К сожалению в последнее время даже в выступлениях ученых самая первоочередная причина озвучивается редко. Ее место все чаще занимают или второстепенные явления, или даже современные мифы. В заключение скажем несколько слов именно о самом важном. Ведь самой главной причиной революции стала ненависть бедных слоев населения к богатым и стремление отнять и поделить их собственность.

Российская Империя начала 20-го века была страной, в которой бурное прогрессивное развитие соседствовало с вековечным патриархальным укладом. Но жизнь благочестивого крестьянина была отнюдь не легка. По статистике крупнейших губерний России средняя площадь деревенской избы составляла 7 на 7 аршин или около 5 на 5 метров при средней численности жителей одной избы в 7 человек. Таким образом для деревни проживание 7-ми человек в избе площадью 25 кв. метров считалось обычной нормой. При этом на конец 19-го века лишь 0,5% изб имели черепичное или железное покрытие, в то время, как остальные 99,5% домов были крыты соломой или дранкой. Значительная часть деревенских домов России на начало 20-го века еще не имели полных дымовых труб и топились по-черному. Здесь необходимо напомнить, что топка по-черному хотя и требует примерно в два раза меньше дров, однако приводит к сильнейшему задымлению всего дома и к образованию постоянной черной копоти на стенах. Многим жителям нашей страны еще предстояло познать удобство использования кирпичной кладки печей и труб. Дома сразу становились чистыми и светлыми. Значительная часть деревенских домов России еще не имели остекления, а вместо привычных нам всем окон использовались лишь маленькие отверстия, затянутые бычьим пузырем или закрытые слюдой. Хотя полные дымовые трубы и застекленные окна ко времени Февральской революции уже почти завоевали всю Россию, однако непростой уровень жизни основной массы населения (87% были крестьянами) это характеризует достаточно емко. К этому необходимо добавить нелегкий труд на поле, когда плуг при вспашке лошадью не мог взять ширину больше, нежели 15 см. Таким образом при вспашке среднего крестьянского надела (от 10 до 20 десятин), трудолюбивому русскому пахарю приходилось проделать общий путь не менее, чем в 50 км, с усилием вдавливая плуг в землю. Итогом этой нелегкой работы был урожай в среднем от 10 до 15 тонн зерна на семью при средней урожайности на 1913 год в 55 пудов с десятины. Около 5 тонн в год требовалось на прокорм семьи и на посевной фонд, а остальное шло на продажу. Крупнооптовые биржевые цены на зерно в 1913 году составляли около 90 коп. за пуд. Однако в скупке они редко превышали 40 коп. за пуд. Соответственно выручка с 1 тонны зерна составляла около 30 руб. А с 10 тонн, заработанных нелегким трудом землепашца, лишь около 300 руб. в год. Вот почему до сих пор слово «пахать» в нашем языке имеет значение тяжелой работы. И вот почему множество крестьян стремилось покинуть деревню и уехать на заработки в город.

Вчерашний русский крестьянин, переселившийся в город и устроившийся на фабрику, неизбежно становился свидетелем совершенно другой жизни. И чем крупнее был город, тем ярче и удивительнее для вчерашнего крестьянина ощущалось разительное отличие новой жизни от старой, привычной и скромной деревенской. В Петрограде, где количество рабочих заводов и фабрик к 1917 году уже превышало цифру в 400 тыс., все они неизбежно соприкасались с богатой и соблазнительной жизнью элиты. Эта пленительная жизнь наблюдалась с расстояния. Уже довольно многочисленные легковые автомобили, исчислявшиеся только в Петрограде на 1917 год тысячами, дорогие рестораны и магазины, просторные квартиры, ателье, драгоценности... Сотня ювелирных магазинов... Значительные капиталлы, акции, облигации... Все это не могло не вызывать зависти у рабочих. Сравнение статистических данных объема промышленного производства в России и уплаченных налогов показывает, что промышленность на рубеже XX века вносила лишь около 1% налогов с оборота в государственную казну. По современным меркам это соответствует или уровню оффшорных зон, или черной бухгалтерии. Тогда же это считалось законным и обыденным налоговым бременем. Плативший около 1% с оборота считался честным налогоплатильщиком. Другими словами, в Российской Империи все было подчинено задаче скорейшего развития промышленности, торговли и услуг, а поступление в казну налогов вполне соответствовало необходимым государственным тратам. Однако это приводило и к тому, что прибыль владельцев заводов или вообще предприятий оказывалась весьма большой. Низкое налоговое бремя должно было стимулировать дальнейшие инвестиции в производство, однако оно также создавало картину несправедливого распределения доходов. Позже именно эта особенность инвестиций в России сыграла злую шутку со всей российской элитой. До Первой Мировой войны и революции в России было просто невыгодно держать деньги в нличных или тем более в золоте. Даже акции не были особо выгодными. Промышленность или торговля давали гораздо большие доходы, поэтому почти все капиталлы российской элиты были вложены в предприятия на территории Российской Империи. Когда пришло время бежать, выводить за границу было нечего.

С бурным ростом промышленности быстрыми темпами росла численность рабочих. При этом почти все без исключения рабочие проживали в съемном жилье, не имея ничего своего. Хотя арендная плата за квартиру в Петрограде и в 1914, и в 1917 годах была вполне подъемной, но жизнь рабочего казалась чуть ли не каторжным трудом по сравнению с жизнью богатых. Разрыв в уровне жизни между богатыми и бедными был огромен. Хотя такой разрыв постепенно уменьшался, но процесс этот был слишком медленным. Все рабочие были или сами родом из деревни, или имели родителей и родственников в деревнях. И несмотря на сравнительно нелегкий труд на заводе, жизнь деревенская им казалась еще более тяжелой. Возвращаться назад в деревню не хотел никто. Поэтому потеря работы на заводе при увольнении оказывалась трагедией. Страх потерять работу и зависть к богатым превращали рабочего в революционера. И трудно было что-то сделать с таким изменением мировоззрения жителя крупного города. Все более и более радикальные всплески ненависти к богатым у рабочих становились знаменем времени. Страну все больше сотрясали забастовки. И все чаще они перерастали в кровавые столкновения с полицией. Еще задолго до всех революций кровь в столкновениях рабочих или крестьян и солдат стала привычной. Обуховская оборона в 1901 году в Петербурге с камнями и выстрелами, всеобщая стачка 1903 года юга России стали первыми гласами судного дня. Затем последовали крестьянские бунты, стачки 1905 года, мятежи на Красной Пресне, в Нижнем Новгороде, Ярославле, в Кронштадте, Свеаборге, на броненосце «Потемкин» и крейсере «Очаков». Некоторые города в 1905 году переходили на несколько дней во власть восставших, причем не только в европейской части России. И лишь незнанием действительности можно объяснить распространяющиеся сейчас заявления, что все революции якобы направлялись извне. Неужели за границей было запланировано сожжение 3,5 тыс. помещичьих усадеб и убийство 21 священника в 1905-1907 годах по обвинению в «пособничестве эксплуататорам»? Постепенно заводы и фабрики почти безраздельно перешли под влияние революционных комитетов. В 1916 году многие крупнейшие заводы Петрограда могли уже бастовать многими неделями. Фронту требовались снаряды и патроны, однако ничто не останавливало революционеров. В глазах рабочих главным врагом уже были богатые.

России требовалось лишь 20-30 лет спокойствия и преобразования изменили бы страну до неузнаваемости. Бурный рост промышленности и торговли привел бы к уменьшению различий между богатыми и бедными. Противостояние классов должно было сгладиться. Надо было лишь немного потерпеть. Требовалась просто лишь жизнь по Заповедям Божьим. Все остальное сделал бы технический прогресс. Но именно этого нам и не хватило. Вместо любви к ближнему пришла ненависть к так называемым эксплуататорам. Вместо слов о мире пришли слова о гражданской войне за права рабочих и крестьян. Это и погубило нас. Этот соблазн оказался нереодолимым. И чем ближе рабочий, солдат или матрос находился к предметам их вожделений, тем сильнее была их поддержка радикальных революционных партий. Вот почему гарнизон Петрограда, Северный фронт и Балтийский флот оказались наиболее подверженными агитации большевиков. Вот почему большинство солдат так легко перешло на сторону революционеров.

Мы сами делали Февральскую революцию. Мы одобряли ее. Своей ненавистью к богатым, своим желанием отнять и поделить мы разрушили нашу великую страну. Мы сами свергли Государя. Хватит искать виновников по сторонам. Надо найти виновников в собственном отражении. Надо просто осознать долю вины каждого из нас. А осознав это, попытаться исправить то, что можно исправить. Не только можно, но и нужно восстановить преемственность, вспомнить о соборной клятве 1613 года и примириться с Российским Императорским Домом. Его глава, Великая Княгиня Мария Владимировна недавно заявила, что в событиях Февральской революции она видит вину всего общества, а также в том числе и вину Дома Романовых. Примирение близко. Пусть оно станет реальностью. Именно тогда Господь окончательно восстановит Россию в ее духовной и нравственной силе.