Поделиться:
3 апреля 2013 00:00

Они были правы!

 

«Родина не может существовать без свободы, свобода без добродетели, добродетель без граждан. У вас будет все, если вы воспитаете граждан; без этого у вас все, начиная с правителей государства будут жалкими рабами».

Жан-Жак Руссо.

 

Уходили мы из Крыма

Среди дыма и огня…

Николай Туроверов

 

Ноябрь 2005 года ознаменован тремя датами: очередными годовщинами большевистского переворота и образования Добровольческой армии, которое произошло 2 (15) ноября 1917 года, а также 85-летием ухода из Крыма Русской армии генерала Петра Николаевича Врангеля. Кроме этого, период с 2004 по 2007 годы отмечен 90 – летием участия России в Первой мировой или Великой войне, как ее называли современники. Все эти события связаны между собой одной судьбоносной нитью и имеют для нашего народа огромное нравственное значение. Великая война стала последней войной Русской Императорской армии – носительницы тысячелетних исторических военных традиций нашей Родины; Революция ознаменовала начало конца исторической России, образование Добровольческой армии – героическую попытку восстановления порядка и спасения Родины, а уход Русской армии П.Н. Врангеля из Крыма похоронил надежду на ближайшее возрождение России. Все усилия Белой эмиграции оказались тщетными: переломить ситуацию и военным способом свергнуть иго большевиков не удалось. Вопрос – почему? Он актуален сегодня, как никогда, как и другой: а все-таки кто был прав в Гражданской войне, отголоски которой мы чувствуем до нынешнего дня?

Вроде бы, давно было то время… Не осталось в живых практически никого из активных участников величайших в мировой истории событий, а их современники – уже глубокие старики в возрасте около 100 лет. Но кипит, бурлит, клокочет эпоха в душах и мыслях детей, внуков и правнуков тех, кто ходил в сабельные и штыковые атаки, поднимал восстания то против одной, то против другой власти, кто страстно жаждал счастья, а получил лишь бедствия и страдания. Нет яростных атак, но в современной, свободной от всякой идеологии, России на полках книжных магазинов стоят воспоминания Антона Ивановича Деникина и Петра Николаевича Врангеля рядом с мемуарами Троцкого и «теоретическими изысканиями» Бухарина, а книги серии «Россия забытая и неизвестная» соседствуют с творениями современных исследователей «военного гения Сталина». Книги молчаливо задают нам тот же вопрос, который ныне не менее актуален, нежели в огненные годы Гражданской войны, которая сегодня полностью перенеслась с полей сражений в сферу духа.

Военное противостояние красных и Белых закончилось эвакуацией из Крыма армии генерала Врангеля в 1920, боями на Дальнем Востоке в 1922-23 годах и уходом в Турцию, Маньчжурию и Китай обескровленных, но не сдавшихся частей Белой армии. Многочисленные восстания крестьян и казаков, рабочих и узников лагерей были продолжением Гражданской войны, равно как и репрессии большевиков против всех народов и социальных групп СССР, но они не носили «белой» окраски, а были лишь реакцией на террор и, как правило, проходили под лозунгом «за Советы без коммунистов». Участие многих представителей эмиграции в борьбе с большевизмом в годы Второй мировой войны как в рядах вермахта, так и в форме «третьей силы» - против большевиков и гитлеровцев также не носили ярко выраженного «белого» характера. В их рядах сражались и состояли, в том числе, люди, воевавшие в годы Гражданской войны в Красной армии и не разделявшие взглядов белогвардейцев.

После смерти Сталина массовые репрессии против народа закончились, но идеологическая борьба продолжалась. В книгах и фильмах второй половины 50-х – начала 90-х годов прошлого века, соответственно, издававшихся и снимавшихся в СССР, было немного правды и истины. Между тем, пока менялись советские «эпохи», и «волюнтаризм» сменялся «застоем», а «перестройка» - «реформами», старели и уходили из жизни активные участники Гражданской войны как с белой, так и с красной стороны. Но если последние вынуждены были всю жизнь врать, и в их сознании правда и вымысел, зачастую, слились в единое целое, то в изгнании шли совершенно противоположные процессы. Оторванные от Родины тысячи и тысячи талантливых и горячо преданных ей людей смогли создать огромный пласт мемуарной, художественной, социологической, военной и религиозно-философской литературы, призванный осмыслить трагедию, произошедшую со страной. Они нашли в своей душе силы проанализировать ошибки и покаяться в вольных и невольных прегрешениях перед Богом и Родиной и тем заслужили Прощение. Обуянные непомерной гордыней коммунисты даже в эпоху горбачевской «перестройки», когда хлынула из-за рубежа ранее запрещенная литература, ничего не поняли и не попытались предпринять абсолютно никаких, пусть даже с исторической точки зрения и безнадежных, мер для модернизации своей омертвевшей и всем надоевшей «идеологии» и, в том числе и этим, погубили СССР. Лишь единицы из оставшихся в живых Белых офицеров увидели крах бесчеловечной и дикой системы, суть которой они поняли первыми и с которой сражались с оружием в руках.

После развала Советского Союза истосковавшееся по нормальной человеческой жизни население было занято борьбой за выживание и мало интересовалось историей многострадальной России. Сохраняется данная тенденция и ныне. Между тем, 14 лет полной идеологической свободы и равнодушия народа к собственной истории дали следующие результаты: в массовой психологии установилась двойственность сознания. Пользуясь этим, нынешние правители России (может быть и совершенно искренне по недомыслию или исторической безграмотности) проводят связующую нить между Русскими Императорами и деятелями советской эпохи, начиная со Сталина, утверждая, тем самым, миф о том, что Россией и СССР управляли «государственники», радевшие о ее величии и благе. Совершенно естественно, что подспудно, следуя указанной логике, они переносят данный термин на себя. Тема Гражданской войны либо замалчивается как «неудобная», либо происходит просто констатация фактов: да, мол, была такая, но через три года закончилась, ну - и слава Богу.

Тем не менее, медленно, но верно справедливость торжествует, и из-за границы переносится на Родину прах выдающегося русского военного разведчика Николая Степановича Батюшина и последнего военно – морского министра России, адмирала Ивана Константиновича Григоровича, но при этом средства массовой информации внедряют в сознание людей мысль о том, что советские, а соответственно, и нынешние руководители страны – их наследники. Только вот если Ивана Константиновича Григоровича и советского адмирала - Николая Герасимовича Кузнецова при определенных допущениях можно попытаться представить себе связанными единой исторической нитью, то между генералом Николаем Степановичем Батюшиным и Берией ее протянуть невозможно.

Дается гражданство дочери Антона Ивановича Деникина – Марине Антоновне Деникиной - Грей, на Родину переносится его прах и прах великого русского философа Ивана Александровича Ильина, в своих великолепных произведениях камня на камне не оставившего от большевизма и его «идеологии», а по телевидению выступают «историки», авторы книг, в которых утверждается, что генерал Деникин в годы Второй мировой войны «рвался в Красную армию», что является чистейшим вымыслом, и цитируются фразы из работ Ивана Ильина о патриотизме, умалчивая, о каком - советском или национально - российском идет речь. Возвращают имя адмирала Александра Васильевича Колчака открытой им земле на севере России и одновременно восстанавливают памятники Дзержинскому и поговаривают о восстановлении памятников Сталину.

Более того, создан целый пласт псевдоисторической литературы, где утверждается миф, что «государственник» Сталин в годы Революции и Гражданской войны был антиподом Ленина и Троцкого (преступность и антигосударственность которых под напором исторических фактов уже не ставится под сомнение) и уже тогда «радел» за восстановление исторической России, да вот только проклятые революционеры и «жидо - масоны» не давали ему развернуться. На простой и логический вопрос, а почему «отец народов» в таком случае не пошел в ряды любой из Белых армий, ответа, естественно, нет.

Двойственность и лживость этой политики чувствуется всеми более или менее здравомыслящими людьми. Именно поэтому и не формируется четкая государственно-патриотическая идеология, а ее место занимают ксенофобия и шовинизм с советским оттенком. Совершенно естественно, что ни к чему хорошему такое положение дел привести не может. Пока оно стимулирует лишь процветание крайних экстремистских организаций, типа нацболов или РНЕ, приход к власти которых может окончательно добить Россию, отбросив ее в разряд слаборазвитых африканских стран.

Характерна реакция коммунистов на идущие общественные процессы по перезахоронению останков великих и истинных патриотов России. Из «левого» лагеря современных политиков раздаются голоса, что, хватит, мол, «греметь костями и тревожить никому не нужных покойников». На жалкие предсмертные всхлипывания умирающих партий можно ответить только одно: а когда вы взрывали церкви и разрушали кладбища, в том числе, в 1938 году на Бородинском поле могилу князя Петра Ивановича Багратиона, а в 1955 году в Китае могилу генерала Владимира Оскаровича Каппеля – героя Белого движения на Востоке России, это что было? «Гремение костями» или акты изуверского вандализма? Бесспорно – последнее.

Но беспокоит не то, что наследники Ленина и Сталина, сделав из политики бизнес и прикрываясь лживыми словами о патриотизме и любви к Родине, несут подобную околесицу. Странно было бы, если бы это было не так, тревожит другое: если 14 лет назад советскую действительность негативно воспринимали практически все здравомыслящие люди, то ныне половина из них сожалеет о советском прошлом. Порой неадекватная реакция возникает даже на старые советские анекдоты, во многом актуальные и поныне. Выслушает человек его, улыбнется по старой памяти, а потом возьмет, да и скажет: «Смешно, конечно, но все-таки тогда была Держава»! На встречный вопрос: «А что же ее никто защищать – то не стал»? – промолчит, махнет рукой, оставшись при своем мнении.

Такое положение дел дает право утверждать, что ныне в психологии людей установилась «холодная» гражданская война, для преодоления которой необходимо пройти еще долгий путь нравственного очищения, но начать его необходимо с ответа на вопрос – кто был прав в кровопролитной битве, развернувшейся на бескрайних просторах России в 1917 году? Можно сколько угодно твердить о том, что Гражданская война закончилась, что торжествует политика «согласия и примирения», можно даже перезахоронить Ленина рядом с генералом Деникиным, но все эти слова и акции не изменят сути вопроса, а самое главное – психологического состояния общества, а лишь только усугубят его. Думать, что подобные действия, медленно, но верно становящиеся пропагандистскими, способны решить назревшие нравственные проблемы современной России столь же глупо и наивно, как в 1916 году было надеяться, что убийство Распутина способно предотвратить Революцию и крушение России Императорской.

Ответить на вопрос о правоте одного из главных противоборствующих движений Гражданской войны необходимо однозначно, ибо от этого зависит будущее нашей Родины. Полутона в этом ответе невозможны. Попытаемся дать его в этой статье, отбросив эмоции и призвав на помощь факты и здравый смысл. Для этого проанализируем по пунктам позиции красной и белой стороны по отношению к основным вопросам исторического и нравственного бытия своей страны, актуальными во все времена для любого народа, будь то древний римлянин или современный американец. Проанализируем эти позиции именно с точки зрения 1917-23 годов, а не позднейшего времени, когда большевистские лидеры подстраивались под исторические реалии пришедших на смену прошлому лет.

Крушение коммунистических режимов в Восточной Европе и СССР в 1989-91 годах положило конец мифам о «динамическом развитии человеческого общества и постепенному переходу к социализму и коммунизму во всем мире», усиленно насаждаемому в течение десятилетий коммунистическими идеологами. Более того, падение «самого передового в мире общественного строя» в полудикие формы капитализма каждодневно опровергает этот миф.

Историки Русского Зарубежья и свободные в своем творчестве ведущие специалисты по истории России на Западе еще в период оголтелой коммунистической пропаганды справедливо утверждали, что Русская революция, ее ход и результаты были катализированы Первой мировой войной. Мысль о том, что любая война во все времена - это ошибка политиков и народов, их поддерживающих, стара, как мир. Но, тем не менее, войны были, есть и будут до тех пор, пока не изменится психология человечества. Совершенно понятно, что путь до этого времени еще очень и очень долог, а в 1914 году, соответственно, был на 91 год дольше, чем ныне. Россия вступила в величайшую в мировой истории битву, не решив массу внутренних социальных проблем, а нравственное напряжение, которого требовала от всех слоев населения война, оказалось не под силу русскому обществу того времени. Именно нравственное, а не военное, экономическое или какое-либо другое.

Сразу ответим на возражения оппонентов советского толка: «а вот, несмотря на все недостатки советского строя, СССР в годы Великой Отечественной войны выдержал еще большее напряжение всех сил». Во-первых, не одна Россия стала жертвой социальной катастрофы. В Германии и Австро-Венгрии произошли революции буквально через год, а позже они прогремели во многих странах мира, в том числе в Испании и Турции. В Китае революция произошла в 1911 году и продолжалась около 35 лет. Таким образом, правомерно говорить об объективном историческом процессе, ускоренном Первой мировой войной. Во-вторых, мало кто предполагал, что война продлится так долго и примет затяжные формы, приведя мир к колоссальным жертвам. Вот характерное мнение той поры из популярного журнала «Нива». Статья называется «Продолжительность войны».

«Европейская война, в которой приняли уже участие восемь держав (Россия, Франция, Англия, Бельгия, Сербия, Черногория – против Германии и Австро-Венгрии), вряд ли может быть продолжительной в силу тех военных потрясений народного организма, которые вызовет эта титаническая борьба вооруженных наций.. Предположение это основывается на опыте предыдущих войн, в которых решительные события, исход которых определял судьбу всей войны,, обыкновенно происходили не позже двух месяцев со дня начала военных действий… Эта подневольная непродолжительность европейской войны вызывается, главным образом, тем, что никакие, даже богатейшие финансовые средства страны не могут долго выдержать современной войны» [37].

По свидетельству генерала Антона Ивановича Деникина [12] на его вопрос, а сколько продлится война, генерал Владимир Михайлович Драгомиров – умнейший и грамотнейший офицер Генерального штаба, не задумываясь, ответил: «Четыре месяца». Такое же отношение к проблеме бытовало практически во всех воюющих странах в 1914 году [27, 41,43]. Вторая мировая война базировалась на опыте Первой, и отношение к ней было более серьезным во всем мире.

Таким образом, 19 июля России объявила войну Германия, а 26 июля – Австро-Венгрия. Государь Император Николай II ответил на это двумя манифестами и призвал народ к мужеству и стойкости в борьбе с коварным внешним врагом:

«Видит Господь, что не ради воинственных замыслов или суетной мирской славы подняли Мы оружие, но, ограждая достоинство и безопасность Богом хранимой нашей Империи, боремся за правое дело. В предстоящей войне народов мы не одни: вместе с нами встали доблестные союзники наши, также вынужденные прибегнуть к силе оружия, дабы устранить, наконец, вечную угрозу германских держав вечному миру и спокойствию. Да благословит Господь Вседержитель Наше и союзное Нам оружие, и да поднимется вся Россия на ратный подвиг с железом в руках, с крестом в сердце» [37].

России объявили войну и, как любая уважающая себя держава, она должна была ответить на этот вызов. Мобилизация была проведена образцово, и кадровая Русская Императорская армия вступила в бой. Народ воспринял призыв Государя с подъемом. 20 июля на Дворцовой площади состоялась манифестация, и все ее пространство заполнилось коленопреклоненным народом. Этот факт отражен как в изданиях того времени [37], так и в современных фильмах («Гибель Империи») и совершенно противоречит многолетней коммунистической лжи о «народе, ненавидевшем войну и царский режим». Заметим, что Николай II и Россия не вооружали Вильгельма II и Германию, подобно Сталину и СССР, вооружившим и вскормившим Гитлера, не делили Европу за два года до свершившегося противоборства и не строили амбициозных планов мирового господства.

Русская армия начала войну с побед, а не позорных поражений, подобно Красной армии эпохи 1941 года, закончившихся сдачей в плен более 3.5 миллионов человек за первые три месяца боев и потери колоссального количества вооружения, доставшегося противнику и использованного им против тех, кто его разработал и создал [42]. Если учесть, что за весь период Первой мировой в плен попало приблизительно 2417 тыс. русских солдат и офицеров [45], то цифры говорят сами за себя: «прогнивший насквозь царский режим и его бездарные генералы» потеряли за трехлетнюю напряженную борьбу в 1.5 раза меньше пленными, чем «самое передовое в мире сообщество людей и гениальный полководец всех времен и народов» за три первых месяца!

Для того, чтобы лучше понять истоки зарождения Белого движения, его исторический смысл и нравственную основу, совершенно необходимо кратко бросить взгляд на историю Второй Отечественной войны, как ее называли в 1914-17 годах в России. Обратимся к основным вехам страдного пути нашей Родины и армии на полях сражений несправедливо забытой и оболганной, но судьбоносной для всего мира великой битвы, 90-летний юбилей которой продолжается вот уже второй год.

Стратегический план схватки с врагом строился на основе тесного взаимодействия с союзниками – Францией и Англией. Весь трехлетний период напряженных боев на русско-германском и русско - автрийском фронтах проходил под знаком спасения Франции, что в критические дни 1917 года сослужило плохую службу нашему Отечеству и стало оружием в пропаганде врагов России [10, 12, 16].

Начало этому процессу было положено 7 августа 1914 года, когда разыгралось сражение под Гумбиненном между 1 русской армией генерала Павла Карловича Ренненкампфа и 8 германской армией фон Притвица. Корпус немецкого генерала Макензена был разгромлен наголову. Этой победой была спасена Франция, находившаяся в тяжелейшем положении. Именно по просьбе французского правительства и началась наступательная операция Русской армии, не совсем подготовленная технически. Армия фон Притвица начала отход из Восточной Пруссии, и на ее усиление были переброшены 6 корпусов с Западного фронта [10, 16]. В боях в Восточной Пруссии под Каушеном прославился будущий Главнокомандующий Русской армией генерал-лейтенант Петр Николаевич Врангель. Тогда еще ротмистр лейб-гвардии Конного полка, он лихой атакой своего эскадрона взял батарею немецких орудий, лично участвуя в рукопашной схватке. 23 августа Георгиевская Дума наградила его орденом Святого Георгия 4 степени. Ротмистр П.Н. Врангель стал первым Георгиевским кавалером Великой войны [5,16,37].

К неудачам русской стратегии следует отнести всем известный разгром 2 армии генерала Самсонова под Танненбергом в Восточной Пруссии, последовавший сразу же после успеха под Гумбиненном. Неудача произошла из-за ошибки самого командующего армией и командующего фронтом генерала Жилинского, а вовсе не из-за предательства и «германофильства» генерала Павла Карловича Ренненкампфа. Этот давний миф настолько прочно утвердился в общественном сознании, что даже проник в современные объективные фильмы о той эпохе («Гибель империи»), где отважный и блестящий генерал изображен пьяницей, бабником и самодуром, да и ростом «стал» головы на две ниже. В реальности же ничего этого не было и в помине, а Павел Карлович Ренненкампф был благороднейшим и храбрейшим офицером, участником Русско-турецкой войны 1877-78 годов. Всероссийскую славу он завоевал в Русско-китайскую войну (1900-01) своими блестящими кавалерийскими рейдами по тылам противника, за которые стал кавалером ордена Святого Георгия 4 и 3 степеней [5, 13, 16]. В годы Русско – японской (1904-05) войны он командовал кавалерийским корпусом, также отлично себя показавшим в боях. По свидетельству генерала А.И. Деникина многие офицеры, идущие в отпуск, специально заезжали к П.К. Ренненкампфу и старались провоевать в его частях хотя бы неделю, чтобы в послужной список был занесен хотя бы небольшой срок службы под началом прославленного командира [12]. Данный факт говорит о многом. В 1905 году генерал Ренненкампф подавил революционные бесчинства толпы дезертиров и мародеров на Великом Сибирском пути и, тем самым, спас Россию от хаоса и смуты, чего не смогли сделать другие русские генералы в 1917. Погиб Павел Карлович, как герой, что отметили даже его палачи. Он был расстрелян в Таганроге в начале 1918 года, наотрез отказавшись сотрудничать с большевиками и возглавить красную конницу [7, 20].

Приблизительно в то же время, в августе 1914 года на Юго-Западном фронте разыгралась трехнедельная Галицийская битва, в которой 45 пехотных и 11 кавалерийских дивизий австро-германцев под командованием эрцгерцога Фридриха потерпели сокрушительное поражение от 47 пехотных и 24, 5 кавалерийских дивизий Юго-Западного фронта под командованием генерала Николая Иудовича Иванова. Реальным разработчиком плана операции был будущий начальник Штаба Русской армии и организатор Добровольческой армии генерал Михаил Васильевич Алексеев [1, 10, 16]. Русскими войсками был взят город Львов. В этих боях неувядаемой славой покрыла себя 4 Железная стрелковая бригада, прославившаяся еще в Русско – турецкую войну 1877-1878 г.г. в боях на Шипке, командовал которой в 1914 году генерал - майор Антон Иванович Деникин, награжденный орденом Святого Георгия 4-й степени и золотым Георгиевским оружием [5, 13]. В декабре этого же года начальником штаба бригады, а позже - командиром 13 пехотного полка, входившего в ее состав, стал полковник Генерального штаба Сергей Леонидович Марков, будущий генерал – лейтенант, прославленный герой Добровольческой армии и Георгиевский кавалер [12].

В сентябре-октябре 1914 года на Северо - Западном фронте состоялась наступательная Варшавско - Ивангородская операция, закончившаяся поражением австро-германских войск [10,16].

В конце сентября 1914 года началась вторая Галицийская битва. Армии Юго-Западного фронта перешли в наступление и осадили крепость Перемышль. Была сформирована блокадная армия генерала Андрея Николаевича Селиванова. 8 армия генерала Алексея Алексеевича Брусилова и 3 армия перешедшего на русскую службу болгарского генерала Радко Дмитриевича Радко-Дмитриева отразили натиск четырех неприятельских армий [10, 16].

16 октября 1914 года германо-турецкий флот обстрелял русские черноморские порты. Турция объявила войну России. 19 октября был отдан приказ о переходе государственной границы и 20 - го Русская армия его выполнила. Началась война на Кавказском фронте, принесшая неувядаемую славу русскому оружию. 8 декабря турецкая армия Энвер-паши начала наступление на Сарыкамыш. После месячных упорных боев 90-тысячная армия турок была наголову разгромлена генералом Николаем Николаевичем Юденичем. Спаслось лишь 12400 человек, остальные погибли и попали в плен. Вся артиллерия была захвачена Русской армией. У Кавказской армии из 63 тысяч бойцов 20000 было убито и ранено и 6000 обморожено [16]. Выдающиеся успехи на Кавказе были обусловлены тем, что 50 % личного состава армии составляли терские и кубанские казаки. Выросшие в горах, отлично подготовленные и знавшие местность, прямые потомки ветеранов столетней Кавказской войны и наследники традиций ее героев, они составили ядро войска, не потерпевшего ни одного стратегического поражения на русско-турецком фронте. Впоследствии казаки создадут основу Белого движения на юге России [23].

Таким образом, из 6 крупнейших сражений кампании 1914 года 5 были выиграны Русской армией.

Выдающийся русский военный мыслитель, Георгиевский кавалер и непосредственный активный участник Первой мировой войны – генерал Николай Николаевич Головин так оценивал результаты кампании 1914 года:

«В отношении потерянных нами и занятых нами территорий, кампания 1914 года на Русском театре дает несравненно более благоприятную картину, нежели та, которую мы видим на французском театре. Хотя мы и потеряли небольшую часть Польши на левом берегу Вислы, но мы не собирались удерживать ее и по плану войны; зато мы овладели Галицией и вновь подошли с востока к Мазурским озерам. В итоге начертание нашего фронта улучшилось по сравнению с исходным положением в 1914 году» [10].

За кампанию 1914 года Русская армия потеряла около 1 миллиона человек убитыми, ранеными и пленными. Однако ее противники понесли не меньшие потери: Австро-венгерская армия – около 731 тысячи человек и Германская – около 200 тысяч [10, 16]. Если прибавить к этим потери наших противников на русско-турецком фронте, то общее соотношение жертв противоборствующих армий будет приблизительно 1:1. С соотношениями потерь 1941 года на советско-германском фронте они попросту несравнимы.

1915 год был самым тяжелым для Русской Императорской армии за всю Великую войну, хотя начался он весьма неплохо, несмотря на некоторые неудачи.

21 января Германская армия нанесла удар по нашим войскам у Гродно. 10 русская армия генерала Сиверса потерпела поражение от армии генерала Эйхгорна, но смогла избежать окружения и отступила [16]. 25 января начались бои за крепость Осовец, по которой германская артиллерия выпустила около 400000 снарядов калибра 305 и 420 мм, но гарнизон героически выдержал этот натиск [16].

Первого февраля началась одиннадцатидневная оборона Прасныша, которая дала возможность сорвать наступление Германской армии и перейти в наступление армии генерала Павла Адамовича Плеве, который проявил себя как выдающийся полководец и был награжден за этот подвиг орденом святого Георгия 4 степени [5, 41]. Германская армия отступила за линию границы [16]. Во время героической обороны Прасныша неувядаемой славой покрыл себя сводный отряд 63 пехотной дивизии, состоящий из 4 батальонов пехоты и 16 орудий. Возглавил его командир 250 Балтинского полка Алексей Константинович Барыбин [16]. Из сведений, собранных д.и.н. С.В. Волковым, мы узнаем, что Алексей Константинович родился 5.04. 1864 года в г. Орле. Окончил в 1881 году 4-й Московский кадетский корпус и в 1883 Одесское пехотное юнкерское училище [8]. Судя по его биографии, оконченному провинциальному училищу, и тому, что в возрасте 50 лет он был лишь полковником и командиром полка, можно предположить, что протекций этот скромный офицер не имел, да и происхождением был, скорее всего, из народных глубин, а не из дворянского сословия. Однако, ни скромное происхождение, ни отсутствие протекции, не помешали ему со столь малыми силами сковать части корпуса генерала Моргена, превосходившего его отряд численно более чем в 20 раз. Русские солдаты сражались до последней капли крови, а, израсходовав все патроны и гранаты, бились врукопашную ножами, штыками и саперными лопатками [34]. Когда немцы ворвались в Прасныш, полковник Барыбин и чины его штаба атаковали противника в штыки и практически все погибли. Чудом оставшийся в живых, весь израненный, Алексей Константинович принял свою шашку из рук генерала Моргена [16]. Рыцарские законы в той войне еще соблюдались. Однако ныне встает вопрос, а почему об этом подвиге практически ничего не известно? Почему о нем приходиться по крупицам узнавать из трех различных источников крайне отрывочные сведения? Чем подвиги русских офицеров и солдат, героев 1915 года, отличаются от аналогичных им в прошлых и последующих войнах? Чем Алексей Константинович Барыбин хуже Георгиевского кавалера майора Федора Эдуардовича Штоквича – героя обороны Баязета в Русско-турецкую войну 1877-78 г.г. или майора Петра Михайловича Гаврилова – героя обороны Брестской крепости в 1941? С советской точки зрения - только одним: попав в плен в 1915 году, Алексей Константинович после революции через Данию вернулся на Родину и с 27 ноября 1918 года воевал в Белой армии на Севере России. С марта 1919 – в резерве чинов штаба Главнокомандующего [8]. На этом скупые сведения о нем обрываются. Его судьба характерна для подавляющего большинства офицеров Первой мировой. Именно поэтому в советских изданиях, посвященных этой войне, не было имен ее героев, иначе как было объяснить их дальнейшие биографии, практически сплошь связанные с Белым движением. Ну а вместе с командирами решили вычеркнуть из истории и героев-солдат, которые без офицеров воевать, естественно, не могли. Таким образом, Великая война была обезличена полностью. В советском варианте она стала войной без полководцев, без героев – офицеров и солдат. Не пора ли восстановить справедливость?

7 января на Юго-Западном фронте 2-я и 7-я австро-венгерские и Южная германская армии атаковали 8-ю русскую армию генерала А.А. Брусилова. Началось первое Карпатское сражение, продолжавшееся до 7 февраля и закончившееся поражением австро-германских войск [16]. В боях за высокогорное село Лутовиско вновь прославилась бригада «железных стрелков» генерала А.И. Деникина. По пояс в снегу герои – солдаты под командованием своих храбрых офицеров во главе с командиром одного из полков – полковником Петром Алексеевичем Носковым, потерявшим в боях руку, но оставшемся в строю, атаковали отвесные скалы с укрепившимся на них противником и выбили его оттуда [12,13]. Антон Иванович Деникин был удостоен ордена Святого Георгия 3-й степени, став одним из 625 человек, награжденных им с 1769 года, и одним из 70 за Великую войну. Полковник Петр Алексеевич Носков за этот подвиг был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени [5]. Став к 1917 году генерал - майором, этот храбрейший и благороднейший офицер был зверски убит взбунтовавшейся солдатской чернью в мае того же года [12].

9 марта 1915 года была взята крепость Перемышль. Войскам генерала А.Н.Селиванова сдалось 135000 человек при 1050 орудиях, в том числе 9 генералов и 2300 офицеров. Падение Перемышля имело огромный общественный резонанс [10, 16], а генерал Андрей Николаевич Селиванов стал кавалером ордена Святого Георгия 3 степени [5].

30 марта ударные части 3 и 8 русских армий, в числе которых была 48 дивизия под командованием Лавра Георгиевича Корнилова, форсировали Карпаты и вошли в Венгрию. В плен было взято 900 офицеров, 70000 нижних чинов, 30 орудий и 200 пулеметов [13,16].

Между тем, вступление в войну Турции отрезало Россию от черноморских проливов, что значительно затруднило ее экономическое положение. Напряженность боев была очень высока, а промышленность еще полностью не переведена на военные рельсы. Таким образом, с одной стороны затруднялась поставка вооружений от союзников через черноморские порты, а с другой - начала сказываться недостаточность снабжения армии собственной промышленностью, в основном, в части тяжелой артиллерии и боеприпасов. Война на Западном фронте приняла позиционный характер, и Германское командование смогло перебросить на Восточный фронт 14 корпусов. Если в кампанию 1914 года против России было сосредоточено 21% сил Германской армии, то в 1915 году – 40% [10]. Кроме того, на Восточном фронте находилось подавляющее большинство войск Австро – Венгрии. Вступившие в командование объединенными силами Центральных держав фельдмаршалы Пауль Гинденбург и Эрих Людендорф решили в весенне-летней кампании 1915 года уничтожить Русскую армию и вывести Россию из войны. В прорыве у Горлице генералом Макензеном было сосредоточено более 200 тяжелых орудий, не считая легкой артиллерии. У Русской армии было всего 4 тяжелых орудия. На ураганный огонь германской артиллерии мы могли ответить 5-10 выстрелами на легкую пушку в день [10,16].

«Выход из создавшегося положения был только один: отвод всех армий вглубь страны, для того, чтобы спасти их от окончательного разгрома и для того, чтобы было с чем после восстановления снабжения продолжать войну. Но Русская ставка три месяца не может на это решиться. Только в первых числах августа начался грандиозный отход армий Северо - Западного фронта, проведенный с большим умением генералом Алексеевым. Много трагических переживаний выпадает на долю Высшего Руского командования за время этого отступления; сдаются крепости Новогеоргиевск и Ковно, очищаются крепости Ивангород, Гродно и Брест-Литовск, в тылу царит паника», - так описывает генерал Н.Н. Головин состояние Русской армии в те тяжелые месяцы [10].

Можно себе представить, как больно было отдавать такой кровью завоеванные победы, проливая при этом еще большую кровь. В этих боях практически полностью была выведена из строя кадровая Русская Императорская армия. Потери убитыми, пленными и ранеными составили около 2 миллионов 500 тысяч человек. Было потеряно 2600 орудий. Началось «великое отступление» Русской армии. В середине сентября на австро-германском фронте в рядах армии насчитывалось всего лишь 870 тысяч бойцов [10,16]. В неудаче этого года винили Ставку, хотя ее вина была лишь частичной и заключалась в том, что «великий отход» начался позже на 3 месяца, чем это было необходимо. В основном потери были обусловлены подавляющим превосходством германской тяжелой артиллерии, буквально сметающей на своем пути все живое. Однако Русская армия отступала в полном порядке без «котлов» и окружений в отличие от отступлений Красной армии в 1941-42 годах [10, 13]. Казачьи полки наносили удары в стык австро-германских войск, наводили панику в тылу, замедляя тем самым движение частей наступающего противника. В этих боях прославился командир 10 Донского казачьего генерала Луковкина полка, будущий Донской атаман Петр Николаевич Краснов и высочайшую доблесть проявил Сергей Леонидович Марков. Вот как описывает один из многочисленных боевых эпизодов генерал А.И. Деникин:

«Помню дни тяжелого отступления из Галиции, когда за войсками стихийно двигалась, сжигая свои дома и деревни, обезумевшая толпа народа, с женщинами, детьми, скотом и скарбом... Марков шел в арьегарде и должен был немедленно взорвать мост, кажется через Стырь, у которого столпилось живое человеческое море. Но горе людское его тронуло, и он шесть часов вел бой за переправу, рискуя быть отрезанным, пока не прошла последняя повозка беженцев. Он не жил, а горел в сплошном порыве... Никогда не берег себя..» [12] .

Этот пример характеризует высокие моральные качества русского офицерского корпуса в лице его наиболее ярких представителей. Именно такие люди и составят основной кадр Добровольческой армии в начале Гражданской войны.

Фронт к зиме 1915-16 года остановился на линии Рига-Двинск – озеро Нарочь – Каменец – Подольск. Этот рубеж был дорого оплачен и кровью противников России, потерявших в боях более 1 миллиона человек [10]. Даже в этих неудачных для Русской армии боях соотношение потерь составило 2.5:1 не в нашу пользу, в отличие от (8-10):1 в годы Второй мировой войны даже в период успехов Красной армии.

23 августа 1915 года одновременно произошли два важных события: великий князь Николай Николаевич и его начальник штаба генерал Николай Николаевич Янушкевич были смещены со своих постов, и в Верховное главнокомандование вступил Русский Царь Николай II. Начальником штаба стал генерал Михаил Васильевич Алексеев; и в Циммервальде в Швейцарии открылся съезд социалистических партий, на котором Ленин выступил с лозунгами поражения России в войне и превращения «империалистической бойни в войну гражданскую – мирового пролетариата против мировой буржуазии». Таким образом, практически в один и тот же момент русский Царь возложил на свои плечи непосильное бремя ответственности за исход войны, а будущий «вождь мирового пролетариата» встал на путь предательства и прямой измены Родине [38, 41].

Весь дальнейший план войны разрабатывался под руководством генерала Михаила Васильевича Алексеева, который был талантливым полководцем, что с успехом доказал в кампаниях 1914 -15 годов, однако ему не хватало твердости при принятии решений, т.к. сверху «давил» авторитет великого князя. Теперь необходимую решительность ему придавало присутствие Царя. Можно по – разному относиться к решению Государя взять на себя всю ответственность за исход войны. Однако в 1915 году этот шаг воодушевил страну и войска. Моральный эффект был огромен. За кампании 1914-15 годов Государь 7 раз выезжал на фронт и великолепно знал и любил армию. И это чувство было взаимным [16, 41].

Приведем в качестве примера лишь два из великого множества, описанных генералом Александром Ивановичем Спиридовичем, одним из офицеров полиции, разгромивших революционное движение в 1905-07 годах, и в течение 10 лет (с 1906 по 1916) бывшего начальником Охраны царской семьи. Первый – это посещение Государем 3 Кавказского корпуса 8 армии генерала А.А. Брусилова на Юго-Западном фронте в 1915 году.

«Государь обошел все части корпуса. Невозможно было не восхищаться великолепным видом войск корпуса. Это было общее мнение всех приехавших из ставки и свиты. В одном месте тяжелый царский автомобиль зарылся в песок, завяз. Великий князь дал знак рукой, и в один миг солдаты, как пчелы, окружили автомобиль и понесли его, как перышко. Люди теснились все ближе и ближе, глядели с восторгом на Государя. Государь встал в автомобиле и смеясь говорил солдатам: «Тише, тише ребята, осторожней, не попадите под колеса».

Ничего, Ваше Величество, Бог даст, не зашибет, - говорили с улыбками те в ответ. Кто не мог дотянуться до автомобиля, тот просто тянулся руками к Государю, все ловили руку Государя, целовали ее, дотрагивались до пальто, гладили его.

«Родимый, родименький, кормилец наш, царь - батюшка», - слышалось со всех сторон, а издали неслось могучее у-рр-аа , ревел весь корпус. Картина незабываемая» [41].

Второй – посещение Государем на станции Болва Брянского уезда Орловской губернии оборонного завода. Царя встречала депутация рабочих, один из которых произнес речь:

«Великий Государь, рабочие Брянского завода счастливы тем, что Ты, державный хозяин земли русской, не забываешь нас и пришел посмотреть на наш труд. В эту годину наши дети и братья грудью стоят за Тебя и Родину дорогую, а мы здесь, не покладая рук своих, с радостью отдаем свой труд и свое достояние на славу Тебе и счастье России» [41].

Затем Царь обошел цеха завода, говорил с рабочими, интересовался продукцией, проявив при этом достаточно серьезную эрудицию, после чего он прошел в дома рабочих, беседовал с их женами и детьми.

«Они стояли, как остолбенелые, но ласковое , простые, сердечные вопросы Государя оживили женщин, и те толково отвечали Императору на его расспросы и даже угощали чем могли. Когда же Государь передал женщинам подарки на память о своем посещении, вновь наступила растерянность, но затем они целовали руки Государя, благодарили его» [41].

Более того, посещения Государем городов и селений по пути на фронт сопровождались встречами с народом России, обильно жертвовавшим денежные средства на нужды армии и оборонной промышленности. Все слои населения: дворянство и купечество, рабочие и служащие отдавали в совокупности миллионы рублей в руки Царя [41]. За свою жертвенную работу по воодушевлению армии и принятие непосредственного участия в разработке плана операции по отражению прорыва германских войск на Западном фронте весной 1915 года по ходатайству Георгиевской Думы Юго-Западного фронта Императора Николая II попросили возложить на себя знак ордена Святого Георгия 4 степени [5, 41]. Многолетняя советская ложь о том, что придворные подхалимы дали Царю Орден Храбрых за единственную поездку на фронт и, тем самым, обесценили почетную награду, таким образом, не имеет под собой абсолютно никакой исторической основы. Конечно, Николая II нельзя назвать полководцем, но вдохновителем побед, бесспорно, можно. Для сравнения, «великий полководец» Сталин за все 4 года войны ни разу не посетил войска, что является, наверное, единственным случаем в мировой истории.

Данные примеры говорят о том, что ни в тылу, ни на фронте среди истинных тружеников и творцов победы не было и тени революционных настроений в самый тяжкий и неудачный для России 1915 год.

«И все же можно утверждать, что блестящая победа немцев в 1915 году привела к поражению Германии в 1918. Наступление 1915 года на восточном фронте имело двойную цель: разгромить вражескую армию в Польше и заставить Россию выйти из войны. Ни та, ни другая цель не была достигнута. Русские умудрились увести свои войска из центральной Польши и не добивались мира…

При всех блестящих боевых успехах кампании 1915 года, в целом ее все же приходится признать крупным стратегическим поражением – поскольку кампания так и не достигла своих непосредственных целей, и в ее ходе было упущено драгоценное время. И вместе с тем великое поражение России в 1915 году можно считать величайшим, хоть и невольным ее вкладом в конечную победу союзников», - так оценивает Ричард Пайпс трагический для России 1915 год [34]. В данной беспристрастной и объективной оценке можно подписаться под каждым словом.

Но, как известно, в любой войне бывают разными и тыл, и фронт. Поговорка «кому война, а кому – мать родная» справедлива для всех времен и народов. Первая мировая мало в этом смысле отличалась от всех прошлых и последующих войн. Пока офицеры и солдаты проливали кровь на полях сражений, в тылу на оборонных заводах трудились инженеры и рабочие, а в госпиталях работали, не покладая рук, врачи и сестры милосердия, среди которых была сама Царица и ее дочери, среди «прогрессивной общественности», занимавшейся словоблудием и политическими интригами, обстановка накалялась.

«Все политики в тылу говорили о борьбе с немцами, а в действительности все боролись со своим правительством, боролись с самодержавием. С тем самым самодержавием, победить которое мечтали немцы, да и одни ли немцы. Все, считавшие себя патриотами, приближали ту самую революцию, о которой так мечтали немецкие генералы, начиная с Людендорфа, понимая, что в ней залог их успеха и конец России. Все обвиняли правительство в германофильстве и вели себя, как заправские немецкие агенты и провокаторы. Немцам только оставалось раздувать и усиливать это полезное для них разрушительное настроение в тылу» [41].

Русское тыловое общество жило, в основном, слухами. Сплетни распространялись из недр Государственной думы и придворных кругов, раздувались до неимоверных масштабов прессой и становились «достоянием общественности», провоцируя панические настроения в тылу, откуда, проникая на фронт, сеяли в душах неустойчивого элемента пораженческие настроения. Шовинистический угар 1914 года после трагедии Второй армии Самсонова сменился упадком духа. Гучков и близкая ему «думская общественность» громогласно заявляли, что с «немцами воевать невозможно, и война безнадежно проиграна». Провокаторская сущность этого поведения подтверждается всеми беспристрастными свидетелями и глубокими исследователями эпохи [16,27,28,34,41,43], а, самое главное, одним непреложным историческим фактом: придя к власти, учитывая подобное мнение на всем сроке войны, Гучков и К должны были немедленно заключить сепаратный мир с немцами, а они, напротив, взывали к войне до победного конца. Совершенно ясно, что панические слухи им были нужны для захвата власти, а победа в войне – для укрепления своего авторитета и властных амбиций.

Но не только думцы виновны в дестабилизации обстановки в тылу. Приложили к этому руку и придворные круги во главе с великим князем Николаем Николаевичем. Удаленный от командования и затаивший обиду, он спровоцировал пресловутое дело военного министра Владимира Александровича Сухомлинова и полковника Сергея Николаевича Мясоедова, обвинив их в государственной измене. Обвинение базировалось на весьма сомнительных показаниях подпоручика Якова Колаковского, предложившего свои услуги немцам якобы для того, чтобы вернуться на Родину и продолжить службу в рядах Русской армии. Немцы, с его слов, сами рассказали о Мясоедове, как о своем агенте. Несмотря на зыбкость и подозрительность этих обвинений, исходящих от противника, совершенно бессмысленно заваливающего своего старого агента, они были приняты на веру в угоду «общественному мнению» [41,43]. С.Н. Мясоедов был казнен, а В.А. Сухомлинов после года следствия посажен в тюрьму. Объективные исследования и документы эпохи говорят о невиновности подсудимых [34, 41, 43].

«Свершилась одна из ужаснейших судебных ошибок, объясняющаяся, отчасти, обстоятельствами военного времени, а главным образом – политической интригой. Никаких данных, уличающих Мясоедова в измене, кроме вздорного оговора подпоручиком Колаковским, поступившим к немцам на службу по шпионажу, не было. С Мясоедовым расправились в угоду общественному мнению. Он явился ответчиком за военные неудачи Ставки в Восточной Пруссии. О его невиновности говорили уже тогда… Но те, кто создал дело Мясоедова, и главным образом Гучков, были довольны. В революционной игре против самодержавия они выиграли первую и очень большую карту. На этом примере они создали большой процесс со многими невинно наказанными, и главное – процесс генерала Сухомлинова, процесс, который впоследствии способствовал разложению тыла и возбуждения ненависти к Государю» [41].

Действительно, как мог быть предателем военный министр, храбрейший офицер, награжденный 12 российскими орденами, в том числе за Русско-турецкую войну (1877-78) 5 орденами и двумя медалями, среди которых Георгиевское оружие, орден Святого Георгия 4 степени и серебряная медаль за оборону Шипки? В результате работы В.А. Сухомлинова армия была полностью обеспечена всем на 6 месяцев войны, а на больший срок практически никто и не рассчитывал [41,43]. Под его руководством была преобразована работа Генерального штаба, модернизирована подготовка войск, армия построена по современному образцу. За свою плодотворную внутрироссийскую и международную работу В.А. Сухомлинов стал кавалером 17 высших иностранных орденов, в том числе и большого креста ордена Почетного легиона 1 степени. Он был почетным стариком и казаком десятков станиц практически всех казачьих войск [43]. Конечно, у него были недостатки и как у человека, и как у руководителя, но обвинять военного министра в государственной измене – означало подорвать доверие как к государственной власти, так и к ее почетным наградам. В том, что промышленность России не справилась с задачей быстрого перехода на военные рельсы была вина целой группы лиц, в том числе и великих князей. Обвинения одного человека в столь глобальном прегрешении, попросту, несостоятельны. Владимир Александрович Сухомлинов был кем угодно, но только не предателем и изменником Родине. «Думской общественности», а особенно опытнейшему и абсолютно безнравственному интригану – А.И. Гучкову, эти названия более к лицу. «Дело» Сухомлинова - Мясоедова подорвало авторитет высшей власти не менее, чем демагогия думцев и распутинское окружение [41].

В октябре 1916 года в Петрограде состоялось собрание общественных деятелей, в числе которых были Милюков, Федоров, Гучков, Терещенко, Шидловский и некоторые другие лица. Было высказано безоговорочное мнение, что император Николай II не может больше царствовать [41]. Не совсем понятно, по какому праву группа политиков могла принимать подобные решения за всю страну, в общем, и за самого Государя, в частности. Было вынесено постановление об объявлении открытой войны правительству, и 1 ноября 1916 года П.Н. Милюков выступил в Государственной Думе со знаменитой речью: «Глупость или измена», где открыто обвинял Императрицу Александру Федоровну и ее окружение в связях с немцами. Это была циничная и наглая ложь, абсолютно не подкрепленная никакими фактами, и по выражению выдающегося историка Русского Зарубежья Антона Антоновича Керсновского сама являлась одновременно и глупостью, и изменой [16].

Между тем факты говорили совершенно обратное. По свидетельству генерала А.И. Спиридовича немцы после провала их плана разгрома России в 1915 году, поняв, что война на два фронта обречена на неудачу, попытались через подругу Императрицы Александры Федоровны – княгиню Васильчикову вступить в переговоры о сепаратном мире. Эти попытки повторялись неоднократно, но ни к чему не привели. Княгиня была удалена от двора [41]. Многочисленные свидетели, лично знавшие Государыню, писали в своих мемуарах уже в эмиграции, когда абсолютно не было смысла врать, рассчитывая на какие-либо дивиденды, как политические, так и материальные, что она ненавидела Вильгельма II и ничего более не желала, как победы русскому оружию. Опубликованная ныне переписка Государя с семьей говорит то же самое [17, 27].

После провала попыток заключить сепаратный мир с Россией немцы сделали ставку на революцию и не ошиблись. Выдающийся русский историк Сергей Петрович Мельгунов, будучи в эмиграции, спросил у Милюкова, какие данные были у него для той известной речи. Ответ был циничен и прост: «Никаких». Задача была любой ценой, требуя ответственного министерства, прорваться к власти.

«Из кого же должно было состоять это «министерство доверия»? … составлялись уже списки общественных деятелей, которые могли бы войти в подобное министерство. Между тем в общественной среде до конца не было внесено ясности в понимании того лозунга, который был выброшен. Секретные информаторы вкладывают в уста Милюкова слова: «Вы только громче требуйте ответственного министерства, а мы уж позаботимся, какое в него вложить содержание» [27].

Какое «содержание» они в него вложили и к чему привели страну очень хорошо показали результаты менее чем восьмимесячной «работы» Временного правительства в 1917 году. Худо или бедно, но Николай II двадцать три года правил Россией в тяжелых условиях, а те, кто его обвинял во всех мыслимых и немыслимых грехах, не продержались и года. Конечно, русское общество было расколотым и неоднородным. Авторитет Царской власти был подорван весьма серьезно, начиная с Ходынской трагедии, продолжая расстрелами демонстраций рабочих 9 января 1905 года в Петербурге и на Ленских золотых приисках в 1912 году и заканчивая Распутиным и связанными с его именем действительными и мнимыми скандалами. В стране были как люди, ненавидевшие Царя, так и горячо преданные Монархии и просто равнодушные ко всему. Задача настоящих политиков и истинных патриотов была в том, чтобы, зная все недостатки политического строя России, максимально пытаться исправить их, а не спекулировать ими, и всеми силами не допустить прихода к власти во время войны деструктивных сил, опираясь на здоровую часть общества. Необходимо было любой ценой и всеми имеющимися средствами поддерживать Царя, а не стремиться свергнуть его. Надежды путем революции исправить ошибки, накопленные за столетия, были недостойными просто здравомыслящего человека, не говоря уже о государственных деятелях. И это прекрасно понимали очень многие люди, начиная от крестьян и купцов и кончая членами Императорской фамилии. Недоумки – политики не поняли главного: в психологии народа Царь был наместник Бога на земле, а все они – те самые «господа», которые «обманывали Царя, скрывая от него правду о нуждах народных». «Господ» народ ненавидел столетия, Царя – боготворил, вне зависимости от его личности. Таким образом, отречение Николая II от престола при таком мироощущении основной массы населения России вело к хаосу и анархии, что полностью доказала история.

Именно в этом – в задаче водворения во внутренней жизни России беспорядка и беспредела сошлись на короткое время интересы двух различных сил: революционного экстремистского подполья и военной разведки Генерального штаба кайзеровской Германии. О том, что большевики брали деньги на революцию у немцев при посредстве Парвуса-Гельфанда, Кескулы, Ганецкого и других политических авантюристов известно давно. Однако, фундаментальные исследования немецких историков Герхарда Шиссера и Йохена Трауптмана особенно интересны тем, что они основаны на фактах из абсолютно достоверных документальных источников с грифами «совершенно секретно», недавно введенными в исторический научный оборот в Германии [48]. Многочисленные документы свидетельствуют о сотнях миллионов немецких марок, вложенных Германией в Русскую революцию. Подобный план зрел в недрах немецкого Генерального штаба с самого начала войны. Уже через четыре недели после начала боевых действий Исполком Пангерманского союза в «Памятной записке о германских целях войны», состоящей из четырех пунктов, провозглашает политику в отношении России: «лицо России необходимо… снова насильственно повернуть к Востоку, и для этого она должна быть в основном отброшена к границам Петра Великого» [48]. Однако, надеясь вначале на быструю победу на Западном фронте в 1914 году, а затем – на Восточном в 1915, немцы не были особо активны в его претворении в жизнь. В первой половине 1915 года они еще рассчитывали на сепаратный мир с Россией, однако, поняв невозможность быстрой победы в войне и видя непреклонность Николая II в вопросах о мире, с прямого согласия кайзера Вильгельма II началось финансирование революции в России как в стране, наиболее для этого приспособленной [48].

Еще в начале Великой войны российский подданный Александр – Израиль Гельфанд-Парвус, член большевистской партии, вошел в контакт с представителями высшего руководства Германии: канцлером Бетман - Гольвегом, статс – секретарем Министерства иностранных дел Готлибом фон Яговом и унтер-статс-секретарем Циммерманом. Связующим звеном стали три дипломата: граф фон Брокдорф-Ранцау в Крпенгагене, барон Люциус фон Штедтен в Стокгольме и барон фон Ромберг в Берне. К концу 1915 года в единую мощную антироссийскую силу сплетается целая сеть ведомств Кайзеровской Германии: Генеральный штаб, Министерство иностранных дел, отделение IIIb секретной службы при штабе Верховного командования на Востоке, кайзеровские дипломатические миссии в нейтральных странах, Казначейство, Рейхсбанк, Дойче Банк и Коммерцбанк. Через ряд подставных фирм, весьма похожих на нынешние в офшорных зонах, Парвус получает миллионы марок, рублей, шведских крон и финансирует любые подрывные организации в тылу Российской империи, делая особую ставку на большевиков. 29 декабря 1915 года (н.с.) он получает первый миллион рублей для подрывной деятельности [48]. Идеи социализма и коммунизма очень просто уживались в этом человеке с неуемной алчностью и жаждой наживы любой ценой. В этом смысле современные коммунисты зюгановского толка весьма с ним схожи. Но не только миллионы рублей шли через грязные руки Парвуса, Кескулы, Ганецкого и других дельцов большевистской партии. Так, например, в документе A.I. № 2807 из секретных архивов Министерства иностранных дел в Германии говорится о передаче некоему господину Лбову (явно подставному лицу) 4500 автоматических пистолетов, 462 500 патронов, сотен килограммов взрывчатки, 2000 винтовок с 500000 патронов для проведения диверсий в Донецком бассейне. Кроме этого передавалось более 3 миллионов марок для найма исполнителей акций [48]. Факты подобного рода занимают тома и тома в современных архивах Германии [48].

Между тем, 1916 год принес русскому оружию мировую славу. Полностью был преодолен «снарядный голод», армия воодушевлена победами. После крайне тяжелых прошлогодних отступлений и неудач дух в войсках не пал. При анализе корреспонденции, посланной солдатами с Западного фронта домой в феврале месяце, 2.15 % писем было написано в угнетенном духе, 30. 25 % - в бодром, а 67. 6 % - уравновешенных, содержащих в себе спокойную веру в конечный успех Русской армии [10]. Подтверждением данной статистики являются крупнейшие победы, одержанные русскими войсками на турецком и австро-германском фронтах. Между тем, в период наиболее активной подготовки наступления на русско-германском фронте 12 (25) апреля 1916 года в Кинталле в Швейцарии состоялась вторая после Циммервальда конференция социалистических партий, на которой Ленин усилил и углубил позицию большевиков по отношению к войне, и призвал к усилению пораженческой пропаганды в тылу и в войсках. Его уверенность была не беспочвенной и базировалась на серьезной финансовой поддержке Германии.

Поражения австро-германских войск при проведении Луцкого или, как его начали называть позднее, Брусиловского прорыва поставили Центральные державы на грань катастрофы.

«22 мая (4 июня) четыре Русские Армии (8-я, 11-я, 7-я и 9-я) Юго-Западного фронта начали свои атаки, которые и привели к Величайшей Галицийской битве 1916 года, продолжавшейся около 4 месяцев. Тактические результаты этой битвы были громадными. Взято было в плен 8924 офицера, 408 тысяч нижних чинов, захвачено 581 орудие, 1795 пулеметов, 448 бомбометов и минометов. Отнята у противника территория более чем в 25000 квадратных километров. Таких результатов не достигла ни одна наступательная операция наших союзников в 1915, 1916 и 1917 годах» [10].

В этих боях прославился командующий 8 армией, будущий Донской атаман Алексей Максимович Каледин, награжденный за Луцкий прорыв орденом Святого Георгия 3 степени [5]. Генерал Антон Иванович Деникин в знак признания выдающихся заслуг получил в награду второе Георгиевское оружие с алмазами и надписью «За двукратное взятие Луцка» [5, 13]. Первый раз его бригада заняла этот город в 1914 году. Блестяще проявили себя генералы Михаил Васильевич Ханжин, Федор Артурович Келлер и многие другие, а солдаты и офицеры проявили чудеса массового героизма [10, 13, 16].

На Кавказе армия генерала Николая Николаевича Юденича штурмом взяла неприступную крепость Эрзерум, повторив, тем самым, подвиг великого Суворова под Измаилом. В 1916 году им же были проведены успешные Трапезундская и Эрзинджанская операции. К декабрю 1916 года турецкая армия была практически разгромлена. Генерал Юденич за проявленные выдающиеся полководческие способности и личную храбрость был награжден тремя степенями ордена Святого Георгия: 4-й, 3-й и 2-й, став одним из 125 обладателей второй степени этого ордена с 1769 года и одним из четырех за Великую войну [5, 10, 16].

Таким образом, к исходу 1916 года не было никаких оснований для революции в России из-за военных неудач. Да, собственно, никаких фатальных неудач и не было. Была страшная кровопролитная борьба с умелым, смелым и отлично подготовленным противником. Были удачи и поражения, как у нас, так и у него, но под напором исторических фактов, подтвержденных конечным результатом Великой войны, следует признать, что к концу 1916 года победители в ней уже определились полностью: это были страны Антанты, в число которых входила Россия, несущая на себе основную тяжесть борьбы. Русская армия окрепла в боях, несмотря на понесенные потери. Сформировался великолепный кадр фронтового офицерства, доблестного, преданного Родине и готового к жертвенному подвигу во имя ее.

«К концу 1915 года наше кадровое офицерство было в значительной мере перебито. На смену пришел новый тип офицера, офицер военного времени. Если и раньше состав нашего офицерства был демократичен, то теперь новое офицерство было таким еще в большей степени. Это был офицер из народа. Зимой 1915-16 года, когда мы восстанавливали нашу армию после катастрофы в лето 1915 г., пришлось обратить особое внимание на пополнение офицерских рядов. Ввиду того, что с тыла присылались прапорщики очень мало подготовленные, мною, в качестве начальника штаба 7 армии, была принята следующая мера. Все прибывшие из тыла прапорщики должны были проходить шестинедельный курс особой тактической школы, учрежденной мною в ближайшем тылу. Согласно данным сохранившихся у меня отчетов о работе этой школы, 80 % обучавшихся прапорщиков происходили из крестьян и только 4 % из дворян.

С этим прапорщиком военного времени и были одержаны победы в Галиции летом 1916 года. Потоками самоотверженно пролитой крови спаялось это новое офицерство с остатками кадровых офицеров. Вся патриотически настроенная интеллигентная молодежь шла в армию и пополняла ряды нашего поредевшего офицерства. Происходил своего рода социальный отбор. Армия качественно очень выигрывала. Этим и объясняется, почему наскоро испеченные прапорщики так скоро сливались со старыми боевыми офицерами в одно духовное целое» [10].

Это свидетельство выдающегося военного мыслителя Николая Николаевича Головина очень важно. Оно полностью опровергает коммунистический миф о «реакционности буржуазно-помещичьего царского офицерства» и дает четкое представление о движущих силах Белой борьбы, которая начнется всего лишь через полтора года.

Русская стратегия периода 1914 –16 годов, бесспорно, имела изъяны. Их справедливо критиковали многие как современники и участники событий, так исследователи – историки [10,16, 34]. Но, во-первых, у кого их не было? Впервые в мировой военной истории проводились стратегические операции колоссальных масштабов, связанные с координацией действий многомиллионных фронтов. Ошибки были у полководцев всех воюющих армий. Неудача в Русско-японской войне привела к радикальной перестройке Вооруженных сил России. Она не была завершена полностью, из-за чего многие генералы высшего звена не были сменены [12,13]. Заменять их пришлось уже в ходе боев Первой мировой, в которых выковался великолепный кадр военачальников, прославившихся своим полководческим талантом и личной храбростью. Имена Михаила Васильевича Алексеева, Алексея Алексеевича Брусилова, Алексея Максимовича Каледина, Лавра Георгиевича Корнилова, Антона Ивановича Деникина, Александра Васильевича Колчака, Павла Адамовича Плеве и, конечно же, Николая Николаевича Юденича, действительно, полководца суворовской школы, и многих других талантливых военачальников навеки вписаны в славную историю Русской армии и Великой войны. Впоследствии они будут нагло вычеркнуты из ее истории советскими «учеными», и по сей день продолжающими выдавать ими же придуманные мифы за исторические факты. Абсолютное большинство прославленных генералов возглавит Белое движение в различных частях охваченной безумием России всего через год или два. А, во-вторых, стратегия Русской армии, не будучи, в целом, суворовской, все-таки была на голову выше, нежели на Западном фронте, где для того, чтобы продвинуться на 10 метров вглубь вражеских позиций жертвовали жизнями сотен тысяч солдат и офицеров [10,16].

Таким образом, в чем единственное сходство победоносной Русской армии конца 1916 года и Красной армии эпохи побед 1943-45 годов, так это в составе офицерского корпуса низшего и среднего звена. Во Вторую мировую войну этот слой советских офицеров был весьма похож на офицеров военного времени 1916 года как по социальному происхождению, так и по жертвенности служения Родине. Вот только высшее командование было совершенно различным. Если в годы Первой мировой войны на полях сражений пало около 24 тысяч русских офицеров, и эта цифра считалась огромной [7], то бездарное советское руководство погубило их около 1 миллиона.

В середине декабря 1916 года произошли два важнейших события. В ночь с 16 на 17 декабря князем Феликсом Юсуповым, великим князем Дмитрием Павловичем и депутатом Государственной Думы Владимиром Пуришкевичем был убит царский лампадник Григорий Распутин, пользовавшийся особым расположением царской семьи; и 17 декабря в Ставке в Могилеве на совещании командующих фронтами Русской армии было принято решение о весеннем наступлении 1917 года, которое должно было привести к полному разгрому Центральных держав [41].

Эти два события имели роковые последствия. Убийство Распутина, не решив ни единой возлагавшейся на него задачи, показало всем слоям общества, что можно безнаказанно творить преступления и не нести за это ответственности, а возможность разгрома Центральных держав заставила активизироваться «прогрессивную тыловую общественность» во главе с Милюковым, Гучковым и Родзянко - справа и Керенским - Чхеидзе – слева в расстановке политических сил в Государственной думе. Ни о каких большевиках тогда не слышали, ибо на свободе в Петрограде на нелегальном положении находились лишь Шляпников и Молотов, абсолютно не имевшие никакого влияния на политическую ситуацию [41]. По свидетельству генерала А.И. Спиридовича, Керенский открыто заявлял, что в случае победы в войне Монархия укрепится на долгие годы и свергнуть ее не будет возможности [27, 41].

Феликс Юсупов в автобиографической книге «Конец Распутина» блестяще описал ситуацию, сложившуюся в предреволюционной России. Примечательно, что эти строки написаны представителем высшей петербургской аристократии.

«Распутинство и большевизм – два явления, которые, как будто не имеют между собой никакой внутренней связи. В действительности же, эта связь огромна. Распутин был олицетворением той темной силы, которая поднималась с самого дна русской жизни и несла в себе полное попрание и разложение всех нравственных начал. Он, вместе с тем, был прообразом грядущих ужасов и грядущего хамства. «Мужик в смазанных сапогах», как он сам говорил про себя, «вошел во дворец и гулял по царским паркетам». Этими грязными сапогами он растоптал вековую веру народа в чистоту и справедливость царского служения. В личности Распутина, во всей его «карьере», был заложен надвигавшийся большевизм, с его алчностью, цинизмом и развратом, с темной похотью власти, не знающий никакой ответственности перед Богом и людьми. Он стал орудием в руках врагов России…

Распутин обманул Государя и Императрицу, доверившихся ему. Большевики обманули весь русский народ, который слепо пошел за ними в каком – то диком опьянении чисто хлыстовским экстазом революции. Распутин был бессознательно как бы первым комиссаром большевизма, приблизившимся к престолу, чтобы растоптать его мощь, угасить его величие. За ним двинулись другие» [51].

К началу 1917 года политический кризис, усиленно катализируемый деятелями Государственной думы, достиг апогея. За три года было сменено 4 премьер – министра, 6 министров юстиции, 4 министра внутренних дел, причем одна бездарность заменяла другую.

«Безумная вакханалия, какой-то садизм власти, который проявляли сменявшиеся один за другим правители распутинского назначения, к началу 1917 года привели к тому, что в государстве не было ни одной политической партии, ни одного сословия, ни одного класса, на которое могло бы опереться царское правительство. Врагом народа его считали все: Пуришкевич и Чхеидзе, объединенное дворянство и рабочие группы, великие князья и сколько-нибудь образованные солдаты», - так оценивает генерал А.И. Деникин состояние умов накануне революции [12].

Выдающийся русский философ князь Евгений Трубецкой в дни февральской революции писал: «Эта революция – единственная в своем роде. Бывали революции буржуазные, бывали и пролетарские, но революции национальной в таком широком значении слова, как нынешняя, русская, не было на свете. Все участвовали в этой революции, все ее делали – и пролетариат, и войска, и буржуазия, даже дворянство… все живые общественные силы страны… Только бы это объединение сохранилось» [12].

Генерал А.И. Спиридович и историк С.П. Мельгунов, современники и глубокие исследователи эпохи, не менее объективно оценивают заговорщически – провокационную составляющую в действиях главных вершителей революции на первом ее этапе: Гучкова, Милюкова, Родзянко и Керенского [28, 38, 41, 48].

Истина всегда лежит посередине между двумя крайностями. Бесспорно, было и то, и другое. Абсолютное безволие, политический паралич и коррумпированность правительства в сочетании с революционным экстремизмом интеллигенции и амбициозными властолюбивыми притязаниями отдельных личностей, метивших в Бонапарты, но, не обладавших для этого абсолютно никакими данными, дали страшно взрывоопасную смесь. Скопившаяся в Петрограде 250-тысячная масса солдат запасных батальонов при минимуме офицерского состава, в абсолютном большинстве своем геройски сражавшегося на фронтах, усиливала опасность десятикратно. Взывать к звериным инстинктам толпы в таком положении было безумием, но все движущие силы русского «общества» обращались именно к ним. Когда же толпа вняла этим призывам, ситуация вышла из - под контроля. Более того, нагнетая напряженность политической обстановки в тылу, «прогрессивная общественность» сама не знала, чего хотела.

Как будто бы можно сделать определенный вывод: дореволюционная, либеральная в широком смысле слова, общественность во время войны не имела строго продуманного плана действий. Ее атаки на правительство не всегда были последовательны. Ее шаги были противоречивы. Она вращалась в заколдованном кругу колебаний между поддержкой власти, ее штурмом, между успокоением стихии и ее возбуждением [27].

Убийство Распутина, начав собой цепь роковых событий, привело к ужасной трагедии, и, имея ныне историческую перспективу и опыт прошедших лет, признавая справедливость слов Антона Ивановича Деникина, Феликса Юсупова, князя Евгения Трубецкого и многих других авторитетных исследователей и современников эпохи, справедливо критиковавших несостоятельность царского правительства военного времени, нельзя не согласиться и с генералом Александром Ивановичем Спиридовичем, написавшем, воистину, пророческие строки:

«Продиктованное любовью к Родине, наивно задуманное с целью спасения России, плохо продуманное, выполненное гадко и аморально, это убийство явилось не спасением России, а началом ее гибели. Стрельба по Распутину была первым выстрелом русской революции… Та пуля убила не только царя и его семью и многих членов династии, но убила весь политический и социальный строй Императорской России и нанесла глубочайшую рану нашей Родине» [41].

Пример расправы с Распутиным лишний раз показал, что невозможно добиться успеха преступным путем. Свершившаяся революция и все последовавшие за ней события лишь многократно подтвердили и подтверждают поныне эту ветхозаветную истину, которой упорно не хочет внимать наш народ уже около века. Глубина нравственного кризиса усугублялась тем, что противоправный акт был с восторгом встречен всеми слоями русского общества того времени, начиная от жены убитого революционерами великого князя Сергея Александровича и кончая фронтовым офицерством. Распутина, бесспорно, надо было удалять, но, как справедливо отметил А.И. Спиридович, сделать это должен был Царь, который вследствие особенностей своего характера и мистицизма Императрицы пойти на этот шаг не мог. Распутин был единственным человеком, кто мог останавливать кровотечение у больного гемофилией цесаревича Алексея [41]. В этом и состояла колоссальная личная трагедия Царской семьи, ставшая впоследствии трагедией всей России.

Между тем, армия готовилась к весеннему наступлению. Настроение в воинских частях по свидетельству таких авторитетных военачальников, как А.И. Деникин, П.Н. Краснов, П.Н. Врангель и многих других, было нормальным. В конечной победе над врагом не сомневался практически никто. 22 января (н.с.) 1917 года президент США Вудро Вильсон выступил перед Конгрессом в Вашингтоне с речью, в которой призвал все воюющие страны заключить «мир без победы»: «Только спокойная Европа может быть прочной Европой. Необходимо не равновесие сил, а единение держав». Понадобилось две «горячих» мировых войны и одна 40-летняя «холодная», чтобы эти пророческие слова воплотились в реальность. Германский Генеральный штаб ответил на этот мирный и мудрый призыв неограниченной подводной войной и подписал себе, тем самым, смертный приговор. Немцы, вложившие сотни миллионов марок в Русскую революцию, уже не сомневались в успехе своей политики. Через два дня Вудро Вильсон разорвал дипломатические отношения с Германией, и вскоре США вступили в мировую войну на стороне Антанты [48]. Из этого исторического факта видно, что цели Германии при заключении сепаратного мира с Россией были корыстными и двуличными. Скорее всего, кайзеровские политики собирались таким способом обмануть Николая II и, в случае его согласия, разгромив Францию на Западном фронте, обрушиться всеми силами на Россию. Так что ведение войны до победного конца было необходимым.

Россию к тому времени тоже ничто не могло спасти. Сплетенные в единый клубок причины объективного, субъективного, исторического и религиозно – мистического характера привели страну к той точке во времени, к которой она шла всю свою предыдущую историю и от которой начала свое движение в будущее: имя ей – Великая Русская Революция.

Ее все ждали, к ней десятилетия взывала «прогрессивная общественность», но, как всегда это бывает, произошла она неожиданно и произвела эффект разорвавшейся бомбы. В умах подданных Российской Империи был один вопрос: «Что же теперь будет»? Это отмечают поголовно все современники, начиная от Белых генералов и кончая ярыми большевиками.

Беспорядки в Петрограде, стихийно начавшиеся, умело спровоцированные и подготовленные широким спектром заинтересованных лиц, начиная от карьеристов – политиков и кончая немецкими агентами, при полном попустительстве правительства, которое за неделю с 23 февраля могло неоднократно, проявив элементарную политическую волю, навести порядок [41], привели к тому, что под давлением депутатов Государственной Думы и командующих фронтами 2 марта 1917 года в Пскове от Престола отрекся Царь Николай Александрович Романов. Обстоятельства данного события и его роковые последствия достаточно известны и широко описаны в исторической и мемуарной литературе. Малоизвестным является следующий факт. Согласно воспоминаниям корнета лейб-гвардии Крымского конного полка Сергея Маркова, в последние годы самой близкой подругой Императрицы была Юлия Александровна Ден – жена командира крейсера «Варяг», отданного России Японией и с 1916 года ставшего флагманом Северного флота. По ее рассказам, Николай 2 за чаем не раз делился своими планами на будущее. Государь говорил, что страшно устал за 22 года правления, но не может уйти и отречься, т.к. он – самодержавный Монарх и давал присягу в Успенском соборе Кремля. Поэтому надо довести войну до победы, закончить столыпинские реформы, решить земельный и национальный вопрос, щедро наградить ветеранов войны, а особенно – Георгиевских кавалеров, разработать и утвердить проект конституции. Все это можно было сделать, по словам Царя, за 5 лет. И в день совершеннолетия Алексея он собирался отречься от Престола в пользу сына, а Алексей должен был дать присягу на конституции и стать первым Российским конституционным Монархом. Нельзя не отметить логичность и здравость данных рассуждений. Бурные события, таким образом, лишь ускорили вызревшее решение Царя [25].

Трагичность обстоятельств усугублялась, в том числе и тем, что рядом с Императором по воле Рока не оказалось ни одного решительного и самостоятельно мыслящего человека. Генерал Александр Иванович Спиридович в конце 1916 года был назначен Ялтинским губернатором, а преданные офицеры Конвоя в большинстве своем сражались на фронтах Великой войны. Сам же Собственный Его Императорского Величества Конвой, в рядах которого служили казаки Терского и Кубанского войск, был рассредоточен между Киевом, Могилевом и Царским селом. В многочисленных мемуарах, принадлежащих, в основном, вершителям революции, таким как Керенский, Родзянко, Милюков и им подобным деятелям, содержатся голословные утверждения о том, что Царю не на кого было опереться, и от него отвернулся даже его Собственный Е.И.В. Конвой. Опубликованные ныне глубокие исследования той эпохи, написанные как непосредственными участниками событий уже в эмиграции [9], так и современными историками [23], позволяют с достаточной степенью объективности утверждать, что на Конвой Е.И.В. была возведена клевета, дабы оправдать собственные действия, а его офицеры и казаки остались до конца верны Трону, просто их силы были распылены, но по приказу самого Царя, а не по вине его верных солдат. Таким образом, по роковому стечению обстоятельств, даже преданных офицеров рядом с Государем было мало. Трудно сказать, как их присутствие могло повлиять на решение Николая II, но всякое могло быть. Ситуация была столь неустойчивой и зыбкой, что даже слово одного преданного и умного человека могло ее коренным образом изменить [50].

Огромное количество исторической и мемуарной литературы, опубликованных документов дает право утверждать, что именно крушение Монархии привело к Гражданской войне и последующим катаклизмам. Можно бесконечно долго спорить о том, объективен или субъективен был революционный процесс в те далекие годы, однако бесспорным является только одно: ни народ, ни общество психологически не были готовы к такому повороту событий, и именно это дало возможность кучке уголовных преступников и политических авантюристов захватить власть в стране, ввергнув ее в безумие Гражданской войны. Как известно, преступник всегда морально и психологически готов к свершению злодеяния.

Выпуск Приказа №1 и «Декларации прав солдата» подорвали основы дисциплины в армии. Читая эти документы, поражаешься наивности, глупости или же безграничной подлости и цинизму людей, их составлявших. Внедри положения означенного «творения радетелей демократии» во взаимоотношения офицеров и солдат любой армии мира во все времена, начиная с Древнего Египта и кончая современностью, в любой точке Земного шара, катастрофа - неизбежна. И удивляться приходится не развалу Императорской армии, а тому, что она еще год сражалась на фронтах Великой войны. Сражалась исключительно благодаря стойкости и мужеству своих офицеров и лучшей части солдат, к которой относились, в том числе, казаки, горцы Кавказа и текинцы, составившие личный конвой Лавра Георгиевича Корнилова. Катастрофа армии, сведение к нулю всех усилий страны за трехлетний период борьбы с внешним врагом дали импульс наиболее мужественной и доблестной части Русского офицерства к противодействию изменникам Родине и фанатикам Революции, «красой и гордостью» которой стали матросы Балтийского и Черноморского флотов. Именно их руками совершены как первые, так и самые кровавые преступления «великой и бескровной».

1 марта 1917 года в Кронштадте взбунтовавшейся толпой матросов были убиты Главный командир Кронштадского порта и Военный губернатор Кронштадта вице - адмирал Роберт Николаевич Вирен, герой Русско-японской войны, командовавший при обороне Порт – Артура крейсером «Баян», награжденный за доблесть и мужество орденом Святого Георгия 4 степени и Золотым Георгиевским оружием; начальник штаба Кронштадского порта контр-адмирал Александр Григорьевич Бутаков и десятки морских офицеров [44]. 4 марта на митинге предательским выстрелом в спину был убит командующий Балтийским флотом вице-адмирал Адриан Иванович Непенин, герой обороны Порт-Артура, Георгиевский кавалер, основатель русской морской авиации и эффективной службы современной военно-морской разведки. Его убийца прожил долгую жизнь и в 70-е годы хвастался по телевидению своим «подвигом», возведенным в ранг «революционного героизма» [44]. Позже подобные эксцессы волной прокатились по всем фронтам. Жертвой их стали жизни сотен честных и горячо преданных Родине офицеров. Все авторитетные свидетели в своем мнении едины: причиной всему стал приказ №1 и революционная агитация, т.к. по началу везде, и на Черноморском флоте, и в армии известия об отречении Царя и присяге Временному правительству были встречены относительно спокойно, лишь, по словам генерала А.И. Деникина, «по лицам старых солдат текли слезы» [12].

В самом трагичном положении оказалось фронтовое офицерство. Травимое сверху демагогами из Временного правительства и Совета солдатских депутатов, а снизу - совершенно потерявшей совесть и чувство долга толпой солдат и матросов, оно находилось на распутье и не знало, что делать. Вот одно из многочисленных, но совершенно похожих друг на друга, свидетельств флаг-капитана по оперативной части Черноморского флота М.И. Смирнова:

«Психология морских офицеров в это время может быть обрисована следующим образом. Офицеры присягали и служили Царю и Отечеству. Царь отрекся от престола и повелел служить новому правительству. Царя больше не было, но оставалось Отечество. Большинство офицеров флота считало, что без Царя Отечество погибнет. Что оставалось делать? Могло быть два решения: одно – оставить свои корабли и должности и уйти. Было ясно, что при таком решении часть офицеров останется, но корабли потеряют боеспособность. Это Отечества не спасет, а, наоборот, даст социалистам оружие для дальнейшей агитации и приблизит наступление анархии. Другое решение – оставаться и во имя Родины исполнять служебный долг – противодействовать агитации и стараться влиять на команду, несмотря на сознание безнадежности этого» [40].

И этот второй жертвенный путь выбрали практически все офицеры, составившие ядро Белого движения в России. Ныне совершенно ясно, что в любые времена настоящий патриот Родины должен был поступить точно также. Именно в те трагичные дни весны – лета 1917 года Русская армия начала разделяться на Красную – революционную и Белую – русскую, причем преступная инициатива этого разделения полностью лежала на совести революционеров. Белое движение было реакцией на террор и анархию наиболее волевой и патриотичной части Русской армии.

К сожалению, не все офицерство было единым. Многие, даже из рядов высшего командного состава, запятнали себя сотрудничеством с «революционной демократией» и заигрыванием с взбунтовавшейся толпой. Наиболее тяжелым из всех известных является пример генерала А.А. Брусилова. В мае 1917 года он был назначен Верховным главнокомандующим Русской армией. Идя на поводу у Советов солдатских депутатов, некогда прославленный генерал занялся откровенной демагогией и популизмом, обвиняя во всех смертных грехах царское правительство, от которого он, потомственный дворянин и генерал-адъютант, ничего, кроме добра не видел. Совершенно омерзительный пример приводит генерал А.И. Деникин. Брусилов, став Верховным Главнокомандующим, проводил смотр Георгиевского батальона, которым командовал Георгиевский кавалер, 17 раз раненый на полях сражений Русско-японской и Великой войн, полковник Николай Степанович Тимановский – будущий храбрейший командир Марковской дивизии Добровольческой армии, геройски павший в боях за Родину. Подойдя к строю, Брусилов начал, вопреки всем мыслимым и немыслимым правилам, здороваться за руку с солдатами, опешившими от увиденного и не знавшими, что делать, а доблестному их командиру руки не подал, демонстративно убрав ее за спину [12]. Что можно было требовать от офицеров и солдат, когда подобным образом вел себя Верховный Главнокомандующий! Аналогичным образом поступали многие военачальники, в том числе, и командующий Северным фронтом генерал Черемисов, без активной поддержки которого успех большевистского переворота был бы невозможен [2,18].

Демагогия о «мире без аннексий и контрибуций», которую усиленно внедряли большевики в незрелые мозги окончательно сбившихся с толку солдат и матросов, коверкавших до смешного произношение этих слов, абсолютно не понимавших ни их смысла, ни сути большевистского учения, а реагировавших только на безответственные обещания земли и мира, толкнула большинство из некогда доблестных воинов на преступления против своей Родины, на дезертирство и бегство с фронта, грабежи и насилия в тылу и сформировала костяк первых советских армий, вступивших в сражения с Белогвардейцами на Юге России.

Очень объективное и горькое объяснение, на первый взгляд странной, метаморфозе превращения доблестной и победоносной Русской армии в банду погромщиков и дезертиров дал Иван Александрович Ильин. По его мнению, правосознание русского человека было гетерономно, т.е. опиралось на жесткую централизованную власть в стране, более тысячелетия психологически связанную с Монархическим строем в государстве, начиная от Киевской Руси и кончая Россией Императорской. Автономного, т.е. индивидуального правосознания, которое и формирует психологию настоящего гражданина, в России не было практически ни у кого, кроме тонкого слоя офицерства и патриотически настроенной интеллигенции, которые и составили основной костяк Белого движения. Патриотическая психология казачества не выходила за рамки их исторических областей. Великий философ с болью в сердце написал горькие, но справедливые слова:

«Трагедия России состояла в том, что того единения, в котором гетерономная форма государственности покрывается автономным приятием, не было; хотя наверху считалось, что оно есть. Назревал и слагался раскол и разъединение между монархическою формою государства и монархически не горящим правосознанием в стране. И когда отречение систематически и искусно изолированного Государя погасило и самую монархическую форму, - то народ не рванулся к ее восстановлению и не проявил автономного правосознания в новой форме; а, подождав новой гетерономии и встретив сверху волну принципиального безвластия и другую волну призыва к принципиальному самоуправству, - поколебался и рухнул в автономную вседозволенность. Но это – то и означало осуществление революционного распада государства: всякий стал творить произвол и посягать. Внезапно поставленный на свои собственные ноги, русский гражданин, по – детски покорявшийся и хитривший, начал по – детски верить потатчику, своевольничать, хватать, расправляться так, как если бы ему никогда не было присуще ни чувство собственного достоинства, ни чувство ответственности. Это означает, что революционно свалившаяся на его голову «свобода», т.е., точнее выражаясь, автономность сознания оказалась ему не по силам» [15].

Таким образом, в результате революции и установившейся анархии, планировавшаяся весенняя кампания, которая должна была поставить точку в Великой войне, была сорвана. Предпринятое июньское наступление Керенского началось с небольших успехов, но кончилось позорным провалом, бегством в тыл деморализованной толпы солдат, сопровождающимся массовыми убийствами офицеров, насилиями и грабежом мирных жителей [12, 16, 18]. Лишь отдельные части Русской армии оказывали героическое сопротивление на фронте. В эти тяжкие дни под Мшанами, недалеко от Тарнополя, Петровская бригада под командованием Александра Павловича Кутепова в составе лейб – гвардии Преображенского и Семеновского полков вступила в неравный бой с превосходящими силами немцев. Потеряв убитыми и ранеными 1300 человек, она героически отразила все атаки противника, спася, тем самым, деморализованную Русскую армию от окончательного разгрома. Это был последний славный бой Русской Императорской Гвардии [21].

Между тем, деятельность большевиков, эсеров, анархистов и других крайних революционных партий, обильно спонсируемых кайзеровской Германией, расширялась и крепла. Пропустив через свою территорию «запломбированный вагон» с Лениным и его компанией, среди которой было 2 кадровых офицера военной разведки майоры Андерс и Эрих, ехавших под вымышленными именами «русских революционеров» Рубакова и Егорова [2], германское правительство усилило мощь финансовой поддержки Русской революции. В начале июля тираж «Правды» подскочил до 90000 экземпляров в месяц. Большевики на немецкие деньги издавали 41 газету, общим тиражом 3 200 000 экземпляров ежедневно! Деньги шли все по тем же отработанным каналам через большевистских агентов Парвуса, Кескулу, Ганецкого, Шляпникова и Коллонтай. Однако, со все большим «углублением революции», смысл в подставных фирмах Парвуса медленно, но верно отпадал. Финансовые средства поступали на счета российских банков на имя члена большевистской партии Евгении Суменсон, которая вместе с польским революционером – большевиком Мечиславом Козловским осуществляла финансовые операции в России [2, 48].

Опираясь на помощь Германии, 4 июля большевики и анархисты попытались, устроив вооруженную демонстрацию, свергнуть Временное правительство. Их выступление было подавлено, причем штабс-капитан Кавказской конно-горной артиллерийской дивизии, Георгиевский кавалер Ираклий Виссарионович Цагурия [5], имея в горном полевом орудии лишь один боевой снаряд, посеял панику в толпе единым выстрелом, а казаки 4 Донского полка и юнкера военных училищ разогнали демонстрантов ружейным и пулеметным огнем [16]. Этот пример говорит о том, что в февральские дни справиться с бунтовщиками было десятикратно проще, имей царское правительство в Петрограде хоть одного решительного и волевого человека. Интересный факт приводит известный российский историк Аким Арутюнов. Маргарита Васильевна Фофанова, хозяйка конспиративной квартиры, где в июле 1917 года проживал Ленин, рассказывала лично ему, что 6 июля на заседании членов ЦК после провала попытки государственного переворота, Ленин, обращаясь к Сталину, сказал, что если хоть один факт о немецких деньгах подтвердится, то было бы величайшей наивностью думать, что большевики смогут избежать смертного приговора [2]. Данный пример лишний раз говорит о том, что «государственник» Сталин был таким же изменником и предателем, как и все большевики.

8 июля Евгения Суменсон была арестована по приказу начальника контрразведки полковника Никитина. Ей был инкриминирован факт получения 2030044 рублей единовременно. Под напором улик она созналась в своем преступлении в получении вражеских денег на революцию [48]. В эти же дни был арестован и посажен в тюрьму Троцкий и ряд других большевиков. Ленин вместе с Зиновьевым скрылись в Финляндии в знаменитом «Разливе».

16 июля 1917 года в Ставке состоялось совещание министров и главнокомандующих фронтами под председательством Керенского. На нем командующий Западным фронтом генерал – лейтенант А.И. Деникин сказал пророческие слова, вошедшие в историю:

«Когда повторяют на каждом шагу, что причиной развала армии послужили большевики, я протестую. Это не верно. Армию развалили другие, а большевики – лишь поганые черви, которые завелись в гнойниках армейского организма. Развалило армию военное законодательство последних 4-х месяцев. Развалили лица, по обидной иронии судьбы, быть может, честные и идейные, но совершенно не понимающие жизни, быта армии, не знающие исторических законов ее существования» [12].

Но это был глас вопиющего в пустыне. Керенский не прекращал болтовню, а армия продолжала разваливаться.

Через три дня после совещания в Могилеве, 19 июля 1917 года с целью наведения порядка в войсках Верховным Главнокомандующим был назначен командующий Юго-Западным фронтом, генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов. Сын простого казака, окончивший Омский кадетский корпус, Михайловское артиллерийское училище и Николаевскую академию Генерального штаба с серебряной медалью, прослуживший 10 лет в военной разведке и знавший несколько восточных языков, исходивший на рубеже веков Кашгарию, Афганистан, Китай и Индию, Георгиевский кавалер за Русско-японскую войну, а в Великую войну – доблестный командир 48 пехотной дивизии, героически сражавшейся в Карпатах и прикрывавшей отход в 1915 году 8 армии Брусилова, совершивший в том же году беспримерный побег из плена и удостоенный за военные подвиги ордена Святого Георгия 3 степени, генерал Лавр Георгиевич Корнилов был очень популярен в войсках и снискал себе ореол национального героя [3,12]. Железной волей остановивший бегущие войска Юго-Западного фронта после провала наступления Керенского, он, по мысли Временного правительства, должен был навести порядок в армии.

Лавр Георгиевич энергично взялся за работу. По договоренности с Керенским и Савинковым к Петрограду начали перебрасываться войска 3 кавалерийского корпуса генерала Крымова, т.к. в августе ожидалось выступление большевиков. Для Керенского и Савинкова в Могилеве были подготовлены комнаты, где они должны были переждать подавление мятежа [3,12]. Однако, события стали развиваться неожиданным образом. 27 августа приказом Керенского, почувствовавшего угрозу своей личной власти, Корнилов был отстранен от занимаемой должности. Лавр Георгиевич, понимая пагубность политики Временного правительства, не подчинился приказу, обвинив Керенского в измене. Непонятное на первый взгляд поведение министра – председателя находит объяснение, кроме боязни за демократию и личную власть, одним малоизвестным обстоятельством. По утверждению С.П. Мельгунова Корнилов обещал выяснить правду о немецком золоте и его роли в подготовке революции, а партия эсеров, к которой принадлежал Керенский, была замарана в использовании вражеских денег не менее большевиков [27,28]. Современные глубокие и объективные исследователи той эпохи приходят к аналогичным выводам [2, 38, 48].

Керенский объявил Верховным Главнокомандующим себя самого, выпустил из тюрьмы Троцкого и вооружил Красную гвардию, подписав своей власти смертный приговор. Об уровне его знания армии и воинских традиций красноречиво свидетельствует факт, описанный Петром Николаевичем Красновым: когда во время посещения его корпуса Керенским летом 1917 года, казаки, согласно регламенту приветствия, обнажили шашки, взяв их «на караул», Александр Федорович от испуга весь сжался и бросился к автомобилю, подумав, что казаки хотят его зарубить [18]. Совершенно естественно, что, глядя на подобного «главнокомандующего», фронтовое офицерство полностью поддержало Корнилова, окончательно отделившись от «революционной демократии», положив начало Белому движению. Генерал Корнилов был арестован и заключен в Быхове в тюрьму, под которую была преобразована женская гимназия, туда же были переведены арестованные генералы А.И. Деникин, С.Л. Марков, И.П. Романовский и другие поддержавшие Лавра Георгиевича офицеры. Конвой осуществляли верные Корнилову текинцы и Георгиевский батальон [12].

Немцы активных действий на Русском военном театре не вели, отведя основные части на Запад. Захват власти большевиками сделал пребывание на фронте даже дисциплинированных частей, таких как казачьи полки, ударные батальоны, Петровская бригада и ряд других – бессмысленным. Казачьи части в полном порядке со знаменами и офицерами расходились по домам, что было обусловлено принципом их постаничного комплектования, остальные – распускались. Офицеры – носители боевых традиций, спасая знамена, шли на Дон и Юг России, либо создавали офицерские организации у себя на родине.

Переворот в Петрограде 25-26 октября 1917 года сопровождался массовыми убийствами юнкеров и офицеров, изнасилованиями женщин батальона Марии Бочкаревой, пытавшимися защитить Временное правительство. Основная масса Петроградского гарнизона и офицеров Главного штаба, наблюдавших за событиями из его окон, осталась равнодушной к происходящим событиям [39]. Власть в столице перешла в руки политических авантюристов и уголовных преступников, являвшихся, коме всего прочего, платными агентами немецкого Генерального штаба или, говоря современным языком, агентами влияния. По свидетельству очевидцев перед большевистским переворотом в Петроград, пройдя линию фронта при попустительстве генерала Черемисова и ему подобных, прибыли ударные подразделения немецкой армии в числе нескольких сот человек, которые, переодетые матросами, принимали участие в штурме Зимнего дворца и захвате важных объектов в Петрограде 25-26 октября 1917 года. В частности, как это следует из рассекреченных документов немецкого Генерального штаба, члены разведгруппы майора фон Бельке были переодеты в русскую военную форму и участвовали в штурме Зимнего дворца [2]. И это происходило в тот момент, когда еще шли бои на Русском фронте Первой мировой войны. Совершенно естественно, что любой человек, обладавший здоровым патриотическим чувством, просто обязан был вступить в борьбу с узурпаторами власти и изменниками Родине.

Таким образом, историческим ходом событий русское общество к началу Гражданской войны было разделено на три лагеря. Два активно противоборствующих: большевистский и Белогвардейский и третий – огромный, колеблющейся и нейтральный, 80 % которого составляло крестьянство. Из этого лагеря шло пополнение как Белым, так и красным, а в большинстве своем – стихийно возникающим атаманам, прикрывающих любыми лозунгами примитивный разбой. Эта третья группа, хоть и была самой многочисленной, но, в то же время, и очень нестойкой, враждебной любой государственности, как российской, так и коммунистической, и поэтому неминуемо была бы раздавлена и подчинена воле одной из двух, одержавшей победу, сторон, что и подтвердила история. Бои бушевали по всей необъятной территории Российской Империи, но наиболее близко к цели оказались Вооруженные Силы Юга России под руководством А.И. Деникина

2 ноября 1917 года в Новочеркасск прибыл генерал М.В. Алексеев, еще в Петрограде основавший офицерскую Алексеевскую организацию, положив, тем самым, начало Добровольческой армии. Весь ноябрь, декабрь и январь 1917 года на Дон шли пополнения офицеров, пробирающихся из центральной России и с фронта для борьбы за Родину. Большую роль в переброске офицеров на Юг и Восток России сыграла организация по возвращению на Родину военнопленных, которой руководила Мария Нестерович – Берг. Выдавая в Москве удостоверения военнопленных, она помогла перебраться в места сосредоточения Белых армий более чем 3000 офицеров и юнкеров [7]. Вокруг Ростова, Новочеркасска, под Таганрогом шли бои офицерских и донских партизанских отрядов с наступающими со всех сторон красногвардейскими бандами, грабившими и убивавшими мирное население, в том числе женщин и детей. Зверские расправы с кадетами, среди которых были мальчики 10-12 лет, стали системой [7, 11].

6 декабря в Новочеркасск прибыл бежавший из Быховской тюрьмы генерал Лавр Георгиевич Корнилов и остатки Текинского конного полка, а за несколько дней до этого – генералы А.И. Деникин, С.Л. Марков, И.П. Романовский, пробиравшиеся инкогнито, и 19 декабря – Корниловский ударный полк, пришедший с фронта. К 1 января 1918 года он насчитывал 50 офицеров и 500 солдат во главе с полковником Митрофаном Осиповичем Неженцевым [7,12].

Нежелание воевать в среде казачества было всеобщим, и атаману А.М. Каледину удалось собрать для защиты Донского правительства всего 129 штыков из числа учащейся молодежи. Все это привело к тому, что Добровольческая армия вынуждена была покинуть территорию Войска Донского и идти на Кубань в надежде на восстание кубанского казачества. 29 января в атаманском дворце покончил жизнь самоубийством Алексей Максимович Каледин. Это известие всколыхнуло Дон, но не победило шкурнических настроений, поэтому в ночь с 9 на 10 февраля Добровольческая армия вышла в Первый Кубанский поход, покрыв себя в нем немеркнущей славой. Численность ее составляла 3683 бойца, вместе с лазаретом и обозом – чуть больше 4 тысяч. В ее составе было 36 генералов, 190 полковников, 50 подполковников и войсковых старшин, 215 капитанов, ротмистров и есаулов, 220 штабс-капитанов, штабс-ротмистров и подъесаулов, 409 поручиков и сотников, 535 подпоручиков, корнетов и хорунжих, 668 прапорщиков, 12 морских офицеров, 437 вольноопределяющихся, юнкеров, кадет и добровольцев, 364 унтер – офицера, 235 солдат и 2 матроса [7]. Таким образом, основной боевой состав армии являлся офицерским.

"Мы уходили. За нами следом шло безумие. Оно вторгалось в оставленные города бесшабашным разгулом, ненавистью, грабежами и убийствами. Там остались наши раненые, которых вытаскивали из лазаретов на улицу и убивали. Там брошены наши семьи, обречённые на существование, полное вечного страха перед большевистской расправой, если какой-нибудь непредвиденный случай раскроет их имя... Мы начинали поход в условиях необычайных: кучка людей, затерянных в широкой Донской степи, посреди бушующего моря, затопившего родную землю; среди них два верховных главнокомандующих русской армией, главнокомандующий фронтом, начальники высоких штабов, корпусные командиры, старые полковники... С винтовкой, с вещевым мешком через плечо, заключавшим скудные пожитки, шли они в длинной колонне, утопая в глубоком снегу. Уходили от тёмной ночи и духовного рабства в безвестные скитания. За синей птицей ... Пока есть жизнь, пока есть силы не всё потеряно. Увидеть светоч, слабо мерцающий, услышать голос, зовущий к борьбе, те, кто пока еще не проснулся... В этом был весь глубокий смысл Первого Кубанского похода. Не стоит подходить с холодной аргументацией политики и стратегии к тому явлению, в котором всё в области духа и творимого подвига. По привольным степям Дона и Кубани ходила Добровольческая армия - малая числом, оборванная, затравленная, окруженная - как символ гонимой России и русской государственности. На всём необъятном просторе страны оставалось только одно место, где открыто развевался трехцветный национальный флаг - это ставка Корнилова.", - так описывает Антон Иванович Деникин начало борьбы за Россию [12].

Практически в тот же день отряд разнузданной и пьяной матросни под командованием Дыбенко позорно бежал под Псковом от германского ландштурма, состоявшего из солдат немецкого обоза, неспособных к службе в строю. Разоряя и грабя все на своем пути, проводя время в пьяных оргиях и карточной игре, этот «отряд» три месяца бесчинствовал на Волге и Урале и появился в Казани лишь в мае 1918 года. От расстрела Дыбенко спасла его любовница Коллонтай, которая была одним из главных действующих лиц в системе финансирования германскими деньгами Русской революции [47, 48]. Через двадцать лет эта мерзость была мифологизирована Сталиным и превращена в праздник, отмечаемый до сих пор. РФ, над которой ныне развевается флаг России и Корнилова, пора бы определиться, что именно она отмечает: героический поход за Отечество или пьяный разгул и грабеж, кроме того, организованный на деньги Германии. Судя по положению дел в современной армии, явно не первое. И когда современные политики и «историки» пытаются провести связующие нити между Русской Императорской армией и советско-российской, неплохо бы вспомнить вышеприведенную статистику, а также тот факт, что в минуту кризиса государственности императорские генералы возглавили борьбу за Отечество, а советские – его разграбление, что вполне в духе Дыбенко, но, отнюдь, не Алексеева с Корниловым.

Переформировав в станице Ольгинской армию, Корнилов и Алексеев определили следующий ее состав: Корниловский ударный полк (командир полковник М.О. Неженцев), 1 Офицерский полк (генерал С.Л. Марков), Партизанский (позже Алексеевский) полк (генерал А.П. Богаевский), Юнкерский батальон (генерал А.А. Боровский), Артиллерийский дивизион (полковник С.М. Икишев), Чехословацкий инженерный батальон (капитан И.Ф. Неметчик), техническая рота (полковник Н.Д. Банин), три конных отряда полковников П.В. Глазенапа, В.С. Гершельмана и подполковника А.А. Корнилова, охранная рота штаба армии (полковник Е.М. Дейло), текинский конвой (полковник В.Д. Григорьев) и походный лазарет (доктор Ф.Ф. Трейман) [7].

Имена героев, ушедших в поход, до сих пор известны лишь немногим интересующимся военной историей специалистам, хотя вот уже 14 лет как должны на государственном уровне вестись исследования биографий офицеров - добровольцев, дабы их имена стали общенациональным достоянием.

Подполковник В.Е. Павлов, офицер – марковец, описывает в трагических и величественных красках формирование армии в станице Ольгинской:

«12 февраля в 8 часов утра на одной из площадей станицы выстраивались все части Добровольческой армии… Около 11 часов прекратилось всякое движение. Части подравнялись. Раздалась команда:

  • Смирно! Господа офицеры!

Перед нами проезжала группа всадников. Впереди генерал Корнилов, за которым непосредственно ехал казак с трехцветным Русским флагом. Генерала Корнилова не все видели раньше, но все сразу же узнали его. Он и Национальный флаг! В этом было что-то величественное, знаменательное, захватывающее! Взоры всех и чувства были направлены туда…

Генерал Марков подошел к строю энергичной, бодрой, молодой походкой и обратился к выстроившимся со следующей речью:

- Не много же Вас здесь. По правде говоря, из трехсоттысячного офицерского корпуса я ожидал увидеть больше. Но не огорчайтесь! Я глубоко убежден, что даже с такими малыми силами мы совершим великие дела. Не спрашивайте меня, куда и зачем мы идем – я все равно скажу, что идем к черту на рога за синей птицей. Теперь скажу только, что приказом верховного главнокомандующего, имя которого хорошо известно всей России, я назначен командиром Офицерского полка, который сводится из ваших трех батальонов, роты моряков и Кавказского дивизиона. Командиры батальонов переходят на положение ротных командиров, ротные командиры на положение взводных. Но и тут вы, господа, не огорчайтесь: здесь и я с должности начальника штаба фронта фактически перешел на батальон»! [26].

Как не снять шапку перед такой картиной самопожертвования и оптимизма в страшное Смутное время!

За 80 дней похода, из которых 44 дня прошли в кровопролитных боях, с 9 февраля по 30 апреля армия прошла 1050 верст. Сражаясь с 20-кратно превосходящими силами противника, она не проиграла ни одного сражения. 15 марта возле аула Шенджей армия соединилась с Кубанской Добровольческой армией генерала В.Л. Покровского, покинувшей под напором превосходящих сил большевиков Екатеринодар. Преодолевая неимоверные трудности, вступая в бой не только с людьми, но и с силами природы, не имея тыла, Добровольческая армия каждый бой вела не на жизнь, а на смерть. Учитывая звериную жестокость большевиков, глумление их над пленными, обезображивание трупов офицеров и юнкеров, Л.Г. Корнилов отдал приказ не брать пленных. Жестокость приказа была обусловлена, в том числе и тем, что в результате беспрерывных боев обоз пополнялся ранеными, и держать при нем пленных, готовых в любой момент поднять восстание, было невозможным [7,12].

Перед штурмом станицы Ново-Дмитровской была форсирована горная река, первым в которую вошел генерал Сергей Леонидович Марков с улыбкой на лице, сказав при этом в шутку: «Сыровато»! За ним устремилась вся армия, в жесточайшем штыковом бою уничтожившая большевиков. Шинели покрылись коркой льда, откуда и пошло название «Ледяной поход» [26].

В боях Ледяного похода русским войскам пришлось столкнуться со старым противником. Лениным и Троцким из мест заключения было выпущено более 2.5 миллионов австро-венгерских и германских военнопленных, которым было роздано в руки оружие, сформированы части Красной гвардии и дано обещание беспрепятственного прохода на родину в случае участия в боях с зарождающимся Белым движением. Часть из них воевала в рядах большевистских войск, в основном состоявших из разложившихся частей Кавказской армии, против малочисленных, но доблестных полков Л.Г. Корнилова [2, 35]. В дни героического Ледяного похода по указанию Троцкого была окончательно ликвидирована старая Русская Императорская армия и распущены запасные батальоны гвардейских полков, в том числе Преображенского и Семеновского, расквартированные в Петрограде. Этот факт лишний раз подтверждает нравственную чуждость большевиков исторической России.

Деньги на содержание огромного числа наемников, составивших основной устойчивый кадр Красной армии, давал все тот же немецкий Генеральный штаб. Уже через два дня после захвата власти в Петрограде по приказу графа Редерна выделяется 15 миллионов марок на поддержку Ленина и его правительства [48]. В то же время на службу в органы ВЧК и разведки большевиков были взяты кадровые офицеры Германской армии, в том числе майоры Андерс и Эрих, приехавшие в Россию в запломбированном вагоне вместе с Лениным и его приспешниками, которые и организовали бандитскую структуру, набрав в ее ряды уголовный элемент с ярко выраженными садистскими наклонностями, творившими зверства по всей территории России, от которых кровь леденела в жилах даже у видавших виды фронтовиков [2, 29, 35]. В рядах ВЧК были самые отвратительные извращенцы, наркоманы, убийцы и насильники различных национальностей. Это был в прямом смысле слова международный сброд. Сдирание кожи с рук, варение живыми в кипятке, насаживание на кол, выкалывание глаз, зверские изнасилования с вспарыванием животов, отрывание голов подследственным, распиливание на части, сжигание заживо в доменных печах и паровозных топках, массовые расстрелы заложников – вот далеко неполный список средневековых палаческих приемов самой отвратительной и гнусной организации в истории цивилизации. В проведении этих изуверских казней преуспевали представители всех национальностей, а украинец Саенко, садист из Харьковской ВЧК, мало чем отличался от еврея Мага, расстрелявшего более 11 тысяч человек, или негра Джонсона из московской чрезвычайки, отличавшегося особым зверством и любившим заживо сдирать кожу с подследственных [20, 29]. По всей стране, начиная от Киева и кончая Дальним Востоком, самый отвратительный уголовный элемент наполнил кадры этой бандитской структуры. Русские и китайцы, латыши и евреи, негры и грузины являлись просто отребьем человечества, не имеющим ни Родины, ни нации, ни расы.

Набирались подобные «кадры» поначалу лишь с одной целью – окончательно добить страну, сделав невозможным ее участие в Великой войне против Германии. У основы организации ВЧК стоял польский юрист Мечислав Козловский, бывший соратником Ленина и одним из основных действующих лиц в канале поступления денег от немецкого Генерального штаба и Дойчбанка через Парвуса, Ганецкого и Кескулу в Россию [2, 48]. Если немецкие офицеры действовали аморально, но во имя своей родины, то большевики - как прямые изменники и предатели. Когда современные офицеры ФСБ с гордостью называют себя «чекистами» и говорят о своем «профессионализме», неплохо бы вспомнить эти исторические факты. Немецкие офицеры были профессионалами высокого класса, но никакого отношения к России не имели, а были ее врагами, как Ленин, Парвус, Козловский, Сталин, Дзержинский и вообще все большевики. Преступления ВЧК – ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ против собственного народа обусловлены именно таким началом. Так что, унаследовав профессионализм германских военных, работники ВЧК-ФСБ получили в наследство вместе с ним полную аморальность и цинизм большевиков, а поэтому духовная связь данной организации с русской военной разведкой и генералом Николаем Степановичем Батюшиным и его товарищами невозможна.

27 апреля Добровольческая армия подошла к Екатеринодару и сразу, сходу начался штурм. В течение пятидневных беспрерывных боев, проявив чудеса героизма и потеряв убитыми и ранеными до половины личного состава, в том числе командира Корниловского ударного полка Митрофана Осиповича Неженцева, Белогвардейцы чуть-чуть не взяли город. Им не хватило для этого сил. Никто не знал, что в Екатеринодаре находилось около 40000 вражеских солдат. 31 марта случайным разрывам гранаты был убит Лавр Георгиевич Корнилов. Армия отошла от города и двинулась на Дон. Пополнившись кубанскими казаками и громя на своем пути части Красной армии, она пришла в Область Войска Донского и сосредоточилась в станице Мечетинской. Тело Лавра Георгиевича Корнилова было найдено большевиками и после глумлений и издевательств сожжено, а прах развеян по ветру. Через короткий срок большевистские главари Сорокин и Золотарев, организовавшие этот акт вандализма, будут казнены своими же подельниками [3, 12, 35].

С Румынского фронта на Дон пришел отряд из 1000 добровольцев под командованием полковника Михаила Гордеевича Дроздовского. В критический момент, поддержав восстание донских казаков, дроздовцы решили исход схватки с большевиками и помогли очистить от них Ростов и Новочеркасск. В рядах дроздовцев пришло на Дон более 40 Георгиевских кавалеров. Так началось освобождение Юга России [46].

Весь дальнейший ход Гражданской войны на Юге, Востоке и Севере страны был определен колебаниями крестьянской массы. Ее настроение можно коротко охарактеризовать как выжидательное. Крестьян устраивал факт дележа земли революцией, и они не хотели водворения закона и порядка. Проводя мобилизации, загоняя под ружье миллионы людей, большевики добились колоссального численного превосходства Красной армии, платя за это потерей качества. Имея в составе Добровольческой армии не более 8-9 тысяч человек, генерал А.И. Деникин во Втором Кубанском походе в июне – октябре 1918 года наголову разгромил 150 тысячную армию большевиков, освободив весь Юг России [12, 35].

Аналогичные процессы шли по всей стране. На Волге и по всему Великому Сибирскому пути вспыхнуло восстание Чехословацкого корпуса, возвращавшегося через Владивосток на родину. Это восстание послужило основой для образования Белых сил в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке. Восстали все казачьи войска, рабочие Ижевска и Воткинска, сформировав полки, сражавшиеся на стороне Белых. Все большевистские фразы о буржуазно-помещичьем характере Белого движения являются, таким образом, наглой и циничной ложью.

«И в наши ряды с самого начала становились и те, кто все потерял, и те, кто ничего не потерял и все мог спасти. И в наших рядах с самого начала были и будут до конца люди самых различных сословий и классов, положений и состояний; и притом потому, что белый дух определяется не этими вторичными свойствами человека, а первичным и основным – преданностью Родине», - так справедливо определил Иван Александрович Ильин движущие силы Белой борьбы [15].

Еще Ричард Пайпс очень метко заметил, что социальное происхождение вождей Белой армии, таких как Алексеев, Корнилов и Деникин было намного более скромным, нежели у потомственных дворян Ульянова – Ленина и Чичерина или у сына богатого купца Троцкого [34,35].

В Белой армии крайне мало было и представителей старинного родового дворянства и придворных кругов, которые, неся моральную ответственность за все случившееся в России, сочли участие в Гражданской войне ниже своего достоинства, предоставив крестьянским детям, казакам и представителям мелкопоместного дворянства защищать Родину и их самих от большевиков. По меткому выражению Антона Васильевича Туркула, проведшего параллель с “Войной и миром” Л.Н.Толстого, Добровольческая армия была армией “капитанов Тушиных” [46]. Большинство из этих людей либо погибло в ходе Гражданской войны и последующих репрессий, либо уехало за границу, пополнив тем самым интеллектуальный потенциал других стран. И эти потери, наверное, самые невосполнимые, из всех, сказывающихся в нынешний день. Постоянно ведя кровопролитные бои, Белая армия пополнялась и простыми бойцами, русскими рабочими и крестьянами – бывшими солдатами Императорской армии, бросившими фронт ради обещанной им «райской» жизни, которые медленно начинали осознавать, на чьей стороне правда. Характерно то, что очень многие из них до конца остались верными Белой борьбе и разделили в полной мере трагедию всего движения [7, 12, 46].

В 1917 году «к чести и счастью России, нашлись кадры людей, которые в труднейшую эпоху переутомления и запутанности сумели наполнить свою автономию предметным патриотическим содержанием и направлением, которые восприняли безвластие сверху как величайшую опасность для страны; как величайшее бремя падающей на них ответственности; как призыв к патриотической самодеятельности; как жизненный долг и смертный призыв; которые «дали Богу души свои» и «не пощадили себя ни в чем». И в этом сущность белой контр – революции.

Первый путь есть долгий, обходной, трагический путь: в душах восторжествовал «раб», раб определил себя как «хама» и узаконил себя как «товарища». Тем, кто пошли этим путем, суждено было изжить в себе «хама» и «товарища», провалиться из «товарища» в обнищавшего и измученного обывателя и только потом выстрадать в себе проблеск личности и попытаться раздуть эту искру в огонек автономного гражданина. Повторяю: это путь долгий и трагический, не закончившийся и поныне.

Второй путь был путь прямой и героический: в белых душах восторжествовал патриот и гражданин. Белые не были рабами и не стали ни товарищами, ни обывателями; они восстали в личность, в автономного гражданина и автономного воина», - так определил Иван Александрович Ильин тяжелый путь прозрения основной массы народа России [15], не завершенный не только в 1923 году в момент написания этих строк, но и поныне.

Очень медленно автономное правосознание начинало распространяться в народных массах, когда они на собственном опыте ощутили, что такое большевизм. Но процесс этот был, как уже отмечалось, крайне медленным, бои же Гражданской войны – жестокими, а смена обстановки – молниеносной. В результате этого, малые силы Белых таяли, а пополнений, сознательно идущих в бой за Родину, становилось все меньше и меньше.

Между тем, подходящий к концу 1918 год принес закономерную расплату тем, кто финансировал Русскую смуту. В ноябре Германия потерпела поражение и капитулировала, и в том же месяце грянула революция, которая смела с исторической сцены кайзеровский режим. По иронии судьбы сделана она была, в том числе, и на те самые деньги, которые выделялись на организацию хаоса и анархии в России, т.к. Ленин, исправно получая субсидии от немцев на формирование Красной армии и ВЧК, часть этих средств отправлял назад в Германию немецким коммунистам для финансирования мировой революции [48]. Немецкая армия разложилась еще быстрее, нежели Русская. Часть немецких офицеров, пораженных трагедией своей родины, осознав вину Германии в теперешнем положении России, вступила в ряды Добровольческой армии. Украина, оккупированная Германией и обеспечивающая левый фланг Донской и Добровольческой армий, впала в состояние анархии. Относительно стабильный режим гетмана Скоропадского пал, и Гражданская война заполыхала с новой силой.

Подвести итог и оценку роли России в победе в Великой войне можно словами генерала Антона Ивановича Деникина:

«Мы не делали решительно ничего, чтобы познакомить зарубежное общественное мнение с той исключительной по значимости ролью, которую играла Россия и русская армия в мировой войне; с теми огромными потерями и жертвами, которые приносил русский народ, с теми постоянными и, быть может, непонятными холодному рассудку наших западных друзей и врагов величественными актами самопожертвования, которое проявляла русская армия каждый раз, когда фронт союзников был на волосок от поражения… Такое непонимание роли России я встречал почти повсюду в широких общественных кругах даже долгое время спустя после заключения мира, скитаясь по Европе. Карикатурным, но весьма характерным показателем его служит мелкий эпизод: на знамени-хоругви, поднесенной маршалу Фошу «от американских друзей», изображены флаги всех государств, мелких земель и колоний, так или иначе входивших в орбиту Антанты в Великую войну; флаг России поставлен на… 46-е место после Гаити, Уругвая и непосредственно за Сан-Марино… Невежество или пошлость?» [12].

Из этого важного свидетельства следуют два вывода. Во-первых, несмотря на принижение роли России, даже западные союзники считали ее державой – победительницей. Во-вторых, столь малопочетное место на знамени-хоругви было обусловлено тем, что такой страны, как Россия, уже не было на карте мира, ибо, если бы она была даже под названием СССР, никто никогда не позволил бы себе подобного принижения ее роли в общей победе. Отсюда следует, что СССР никогда не был Россией ни в юридическом, ни в нравственном смысле. Большевики, которые миллионы раз заявляли, что «их государство не имеет ничего общего с проклятым прошлым» отреклись как от победы в Великой войне, так и от Русской государственности. Все заявления о советских и постсоветских «историков» о «проигранной Первой мировой войне» являются безграмотной ложью. Россия вышла из войны до ее окончания, но осталась в числе держав – победительниц, а в лице Добровольческой армии, опиравшейся на идеологическую платформу Антанты, - и верной союзническому долгу.

1919 год начался с жестоких боев в Донецком каменноугольном районе. В марте вспыхнуло Верхнедонское восстание казаков, три месяца героически сражавшихся с частями Красной армии. В мае Белая армия генерала Деникина перешла в наступление, прорвала фронт большевиков и начала освобождение России. Народ, исстрадавшийся от красного террора, встречал Белогвардейцев хлебом-солью и со слезами радости на глазах. Ранее нейтральное офицерство и учащаяся молодежь пополняли ряды полков Добровольческой армии. Крестьянство заняло выжидательную позицию, в рядах же Красной армии царила паника и полное разложение, ее бойцы толпами сдавались в плен и расходились по домам [12, 24,26,35,46].

Интересный случай, описывающий настроения основной массы народа, приводит выдающийся историк Гражданской войны, кубанский казак, полковник Федор Елисеев. Летом 1919 года в период наивысших успехов Вооруженных Сил Юга России, он приехал в родную станицу на кратковременный отдых. В своем саду он увидел шестерых пленных красноармейцев, помогающих вскапывать огород. Бабушка – хозяйка огорода была очень довольна:

«Да они и не красные, внучек, - говорит она мне, - Они такие добросовестные работники и такие вежливые. Они мобилизованы были в Красную армию. Саратовские они.. и у них дома хорошее крестьянское хозяйство…

Я понял, что их хорошо кормят и не обижают в нашем семействе. А самый бойкий из них, краснощекий парень лет 25, вдруг говорит мне:

- Ну, зачем нас тут держать?.. дали бы винтовки, мы бы эту красную гадину в момент бы растоптали с вами! А то вот… бесполезно это все!

Как правильны эти слова! Слова пленного красноармейца – крестьянина»… [11]

В это же время на Юге России начинают восстанавливаться полки Русской Императорской армии. Офицерский состав набирался из людей, служивших в этих полках в годы Великой войны, солдатский – из пленных красноармейцев. Были восстановлены десятки полков старой армии, такие как лейб-гвардии Финляндский, Белозерский, Сводно-гусарский, в который входили именные дивизионы гусарских полков Русской армии, все казачьи полки и многие другие [7]. Этот факт как нельзя лучше свидетельствует о том, кто был истинным наследником исторической России. В современной РФ, не говоря уже о СССР, до сих пор даже речи нет о возрождении исторических воинских частей в рамках проведения военной реформы.

Однако тыл Белой армии оставлял желать лучшего. Быстрая смена обстановки требовала талантливой гражданской администрации, а ее не было. По свидетельству генерала Деникина все пороки русского дореволюционного общества перекочевали на Юг России вместе с политическими деятелями и их партийными разногласиями. И лица, и речи, и дела были все те же. Укрывшись за спиной Белых бойцов, отдававших жизни на фронте, «герои тыла» занимались политическими интригами, сеяли в прессе клевету на армию и ее вождей [12]. Многие из созданных в те годы мифов перекочевали в современные исторические труды со ссылками на «авторитеты». Генерал Александр Павлович Кутепов после освобождения Северного Кавказа был назначен Черноморским губернатором, в кратчайшие сроки навел порядок в регионе, а те же самые люди, которые привели к катастрофе Императорскую Россию, начали агитацию против него и обозвали Черноморскую губернию «Кутепией» [21]. Когда доблестный генерал был отозван на фронт, они же, в не менее краткие сроки, привели тыл в полный упадок. Трагедия России состояла в том, что было крайне мало профессионально подготовленных людей для управления государством. Время идет, а проблемы и ныне все те же.

Освободив Юг России, в июне 1919 года генерал Деникин провозгласил Московскую директиву, в которой поставил задачу захвата столицы и военного разгрома большевиков. Цель была практически достигнута. Жесткими ударами, действуя в трех разных направлениях: на Курск-Орел, Киев и Царицын, Вооруженные Силы Юга России наголову разгромили полностью деморализованные части Красной армии, захватили более ста тысяч пленных, из которых начали формировать пополнения в тылу. Ударные части казаков и офицеров были истощены до предела, им срочно требовались помощь. Англия и Франция не дали ни единого солдата не то что на фронт, но даже в тыл для охраны порядка и нормальной организации мобилизации [7, 12, 21, 35].

Необходима была поддержка населения не только солдатами, но и материальная. Большевики просто грабили всех без зазрения совести, разводя при этом демагогию о «революционной сознательности». Белые не могли себе этого позволить и платили за все, однако денег становилось все меньше, поэтому в 1919 году, они давали расписки, которые должны были быть оплачены после войны. Естественно, что цена им в условиях беспрерывных боев и страшной инфляции была невелика. Требовалась сознательность народа, а ее не было вследствие причин, описанных выше. Ей просто не откуда было взяться. Великая Империя в течение более двухсот лет воспитывала подданных, но не граждан. Федор Елисеев описывает психологическое состояние крестьян Воронежской губернии, к которым командование обратилось с просьбой помочь лошадьми.

«Смотрел я на них, слушал я их и видел - насколько народ этот добр, хорош, сердечен и жертвенен. Воля начальства для них была законом. Они не протестовали против реквизиции лошадей, своих единственных кормильцев, и не спросили меня, так ли это, не самозванец ли я какой. Веками привыкшие нести барщину и другие наборы на алтарь Отечества – они вот и теперь, безропотно выслушав все, молча, дельно пошли выполнять это. Мне было больно и стыдно… Если бы они протестовали против реквизиции, просили бы ее не делать, требовали бы деньги за лошадей – я мог бы активно реагировать на это и звать их на жертву «для их Отечества». Но это безропотное молчание, слепое послушание моим требованиям обезоружили меня, действовали на психику, укоряли, давили и стыдили меня за завтрашний, фактически, грабеж лошадей…» [11].

Федор Иванович Елисеев обратился к крестьянам с речью, призвав их потерпеть во имя спасения России, они спокойно выслушали ее, но никто не пошел воевать за Родину против большевиков, которых все ненавидели.

«Что я мог иное сказать? Так, думаю, 600 лет тому назад приезжал в русские села татарский баксак за данью к покоренному русскому народу», - так подытожил молодой 26 – летний полковник увиденное в русской деревне [11].

Аналогичную картину описывает поручик Сергей Мамантов – офицер- артиллерист марковской дивизии. При освобождении Курска, его жители встретили Белую армию цветами. Однако на просьбу помочь зимней одеждой и подковами для лошадей, на сборный пункт от более чем 100-тысячного населения города принесли десять подков и два тулупа [24].

Неудача наступления на Москву Вооруженных сил Юга России была обусловлена, в основном, двумя факторами: сепаратистскими настроениями части кубанского казачества, не испытавшего на себе в полной мере ига большевиков, и прорывом на просторы Украины отряда Махно из-под Умани, куда его загнали Белогвардейцы. Махно, очень популярный среди украинского крестьянства, прошел по тылам Белых, громя склады и распуская по домам пополнения для полков, рвущихся к Москве. Деникин вынужден был снять с фронта части для разгрома повстанческой анархистской армии, что дало возможность Троцкому перевести войска с Восточного фронта и нанести контрудар. Истощенные в боях Белые полки начали отступление, закончившееся Новороссийской катастрофой.

Поразительно было то, что Белогвардейцы не терпели практически ни одного поражения от Красной армии. Большевики, мобилизовывая миллионы абсолютно равнодушных к междоусобной борьбе людей, силой гнали их в бой, Белые отступали перед огромной толпой врагов, громя их в арьегардных боях, но ничего не могли поделать против обходящих их со всех сторон вражеских толп и поэтому отступали. О чем можно говорить, когда из Красной армии в месяц в 1919 году в среднем дезертировало до 150 тысяч человек, что было больше численности всех Вооруженных Сил Юга России в период их наивысших успехов летом 1919 года [35]. По меткому выражению А.И. Туркула огромное человеческое море заливало Белую армию [46].

4 апреля 1920 года генерал А.И. Деникин передал командование барону Петру Николаевичу Врангелю. Между двумя военачальниками были весьма напряженные и непростые отношения, что не помешало им вести себя корректно друг по отношению к другу в столь напряженный и тяжелый момент. Проведя колоссальную работу, генерал Врангель реформировал Вооруженные Силы Юга России в Русскую армию, полностью узаконив правопреемственность Белых войск от Императорской армии. Антон Иванович Деникин уехал в эмиграцию в одной шинели, имея в кармане 17 фунтов стерлингов. Всю оставшуюся жизнь он зарабатывал средства к существованию литературным трудом. Нынешним военачальникам, любящим проводить связующие нити с Императорской Россией, неплохо бы взять в этом пример с ее генералов.

Армия П.Н. Врангеля насчитывала не более 30 тысяч штыков и сабель в боевом составе и не могла противостоять огромным полчищам большевиков, превосходивших их по советским источникам более чем в 10 раз [6], а по белогвардейским – в 25 [46]. Кратковременное наступление в Северной Таврии летом – осенью 1920 года закончилось отступлением вглубь Крымского полуострова. Эвакуация из Крыма была подготовлена заранее и проведена образцово. Родину более чем на 100 кораблях покинуло около 150 тысяч человек – наиболее верных и преданных сынов России [7,35]. Своей дальнейшей судьбой и жертвенным служением Отечеству они доказали это в полной мере. Примечателен факт, что находясь в Галлиполи в 1921 году в тяжелейшем нравственном и материальном положении, Белые воины, узнав о голоде в Поволжье, собрали деньги и передали их в Советскую Россию через ее посольство во Франции [21]. Судьбу этих средств предугадать нетрудно. Все имеющиеся в его распоряжении материальные ценности генерал Врангель употребил на обустройство чинов армии в Балканских странах и на обучение молодых офицеров в европейских высших учебных заведениях. После внезапной смерти, наступившей в 1928 году, его семья вела полунищенский образ жизни, т.к. благороднейший воин практически не имел личных средств. Все было отдано на благо Родины.

Таким образом, воины Белой армии были истинными патриотами России, в тяжелую годину восставшими против безумия революции и преступлений большевизма. Возглавили движение не какие-нибудь полуобразованные проходимцы и уголовники, а известные всей России люди – герои Великой войны. Офицерский корпус и добровольцев повели за собой те, кто и должен был повести – боевые командиры. В их числе: два Верховных Главнокомандующих Русской армией – Лавр Георгиевич Корнилов и Михаил Васильевич Алексеев, командующие фронтами – Антон Иванович Деникин и Николай Николаевич Юденич, командующий Черноморским флотом – Александр Васильевич Колчак, командиры кавалерийских корпусов в Великую войну – Петр Николаевич Врангель и Петр Николаевич Краснов. Все вожди Белого движения были Георгиевскими кавалерами. Командиры отдали приказ – встать на защиту Отечества, и вина за катастрофу лежит на тех офицерах, кто его не выполнил, но не на вождях Белого движения. Если бы весь трехсоттысячный офицерский корпус встал стеной за Родину, подчинившись приказу своих военачальников – большевики не продержались бы и нескольких месяцев. Но почему же жертвенная борьба Белых окончилась неудачей? Почему, находясь в шаге от победы, они все-таки ее не одержали военным путем на полях сражений Гражданской войны?

Выдающийся американский историк Ричард Пайпс в фундаментальном труде «Россия при большевиках» называет ряд основополагающих причин такого трагического для России исхода борьбы.

«Поскольку Красная армия одержала в Гражданской войне победу, возникает искушение объяснить это лучшим, чем у белых командованием, более высокими устремлениями. Субъективные факторы, несомненно, играли значительную роль в определении итогов войны, однако внимательное изучение боеспособности сторон приводит в к выводу, что решающую роль сыграли факторы объективные… Со стратегической точки зрения все преимущества были на стороне Красной армии. Способность белых выстаивать против такого подавляющего превосходства, и даже, в одном случае, практически одержать победу, свидетельствует, что, вопреки здравому смыслу, мы должны признать: это у белых был лучший генералитет и более высокий боевой дух. При окончательном анализе оказывается, что белые потерпели поражение не из-за того, что боролись за дело, которое не пользовалось поддержкой населения, и не вследствие фатальных политических и военных просчетов, но потому только, что столкнулись с необоримыми препятствиями» [35].

Каковы же эти препятствия?

  1. Огромное численное превосходство противника. Захватив исторический центр страны, у большевиков были колоссальные мобилизационные возможности. Под их владычеством находилось территория с населением 70 миллионов человек, а у Деникина с Колчаком – 8-9 миллионов. Красная армия в период решающих сражений насчитывала 3 миллиона человек, а объединенные силы белых не превышали 250 тысяч. Правда, и качество армии большевиков было соответствующим: как отмечалось выше, в 1919 году каждый месяц из нее дезертировало больше солдат, чем было во всех Вооруженных силах Юга России у А.И. Деникина [35].

  2. Колоссальное превосходство в вооружении. Вопреки коммунистическим мифам о «разутой и раздетой Красной армии», положение было как раз обратное. Большевикам досталось все вооружение Русской Императорской армии, а именно, согласно инвентаризации, проведенной в декабре 1917 года, только на складах хранилось 2.5 миллиона винтовок, 1,2 миллиарда комплектов боеприпасов к стрелковому оружию, 12000 полевых орудий, 28 миллионов артиллерийских снарядов. И это не считая вооружения регулярной армии, которое находилось на руках у ее бойцов, очень большое число которых влилось в ряды Красной армии. Все вооружение Северного, Западного и Кавказского фронтов попало в руки к большевикам. Белым досталось частично вооружение Юго-Западного фронта, которое Донской атаман Петр Николаевич Краснов выменивал на продовольствие у немцев, оккупировавших Украину. Первые бои Добровольческая армия вела в прямом смысле этого слова разутой, раздетой и дралась, в основном, штыком, тогда как у большевиков было все необходимое, включая бронепоезда. После поражения Германии Англия и Франция начали поставки оружия Белым армиям. Но, во-первых, эти поставки были весьма ограничены, просто правительства Антанты избавлялись от ненужного оружия и обмундирования, а, во-вторых, они же помогали и большевикам, но только не воинским снаряжением, а деньгами, что было еще более важно, т.к. оружия во вздыбленной России хватало, а вот финансы и экономика были развалены полностью [35].

3. Превосходство в географическом положении. Большевики оказались в крайне выгодной ситуации. Во-первых, в их руках оказалась практически весь основной промышленный потенциал страны, во-вторых, более развитая сеть железных дорого и, соответственно, высокая мобильность переброски войск, а, в третьих, достаточно большая часть интеллектуального потенциала, т.к. не всем удалось быстро перебраться на Юг и Восток России. Ричард Пайпс приводит статистику привлечения специалистов старой России большевиками в 1918 году: в Комиссариате внутренних дел - 48.3 %, в Высшем Совете Народного хозяйства - 50.3 %, в Комиссариате по военным и морским делам - 55.2 %, в Комиссариате государственного контроля - 80.9 %, в Комиссариате путей сообщения - 88.1 %, в Комиссариате финансов - 97.5 % [35].

Из приведенной статистики видно, что все успехи большевиков, если таковые имелись, были определены именно старыми кадрами. Коммунистические же выдвиженцы только и делали, что мешали специалистам работать.

4. Превосходство в промышленном потенциале. К сентябрю 1916 года в России насчитывалось более 5200 промышленных предприятий, работающих на военные нужды, на которых работало около 2 миллионов человек. Из них 36, 3 % находилось в Москве и Петрограде, 9, 1 % - на Урале, 29, 5 % - на Украине и в Донбассе. Таким образом, в руках большевиков оказалась подавляющая часть промышленного потенциала страны. Белым были доступны лишь второстепенные предприятия в Донбассе и на Урале, а по напряженности боев в этих регионах, они практически не работали. Зимой 1919 года предприятия Питера и Москвы частично запустили в работу, и они стали пополнять и без того мощный военный потенциал Красной армии [35].

К этим основным факторам добавился еще и психологический. Красная армия была армией революции и политизирована снизу доверху, а Белая армия – русской национальной силой. Массовый психоз, распространившийся в обществе, демагогия революционных вождей, каждый из которых мнил себя Бонапартом, создавали иллюзию, что революция каждому дала шанс стать тем, кем он захотел в своих бредовых фантазиях. Это психологическое состояние распространилось от мелких атаманов до Ленина и его присных. Приход к власти Белых означал водворение закона и порядка, а значит – крушение всех, пусть и несбыточных, надежд и неизбежную расплату за совершенные преступления. Кроме того, никто не предполагал степени мерзости и подлости большевиков. В массах утвердилось мнение: «что они не люди, что ли, договоримся и с ними». Такое психологическое состояние было у донского казачества, в конце 1918 года открывшего фронт Красной армии, и кубанского казачества на рубеже 1919-20 годов. Донцы, «излеченные» от подобных настроений в 1919 году и поднявшие восстание, были едины в неприятии коммунизма, кубанцы же, не испытавшие в полной мере оккупации большевиков, - расколоты, что и сказалось роковым образом в начале 1920 года. Аналогичной была и психология крестьянской массы.

«Принимая во внимание неисчислимые преимущества, бывшие на стороне большевиков и явившиеся результатом захвата Центральной России, можно дивиться не тому, что именно они победили в Гражданской войне, но тому, что на это потребовалось три года» [35].

С этим выводом трудно не согласиться. К нему можно добавить лишь одно: только беззаветное мужество, любовь к Родине и блестящая воинская подготовка Белых героев определили этот долгий срок.

Таким образом, в случившейся в 1917 году катастрофе и последовавшей за ней Гражданской войне виноваты были все слои русского общества, начиная от Николая II и его ближайшего окружения и кончая последним солдатом. Только степени этой вины несоразмерно разные.

Вина Николая II как политического деятеля и правителя России состоит в том, что в течение последних лет царствования он не предпринимал никаких мер для окружения себя яркими личностями, наподобие Петра Аркадьевича Столыпина, которого по выражению В.В. Шульгина так не хватало в кризисные дни февраля-марта 1917 года [50]. Опора на придворную бюрократию, нежелание проводить политические реформы, замкнутость характера Царя привели к тому, что в правительстве не оказалось ни одной яркой личности, способной самостоятельно принимать решения. Сам же он просто не справлялся с огромным комплексом задач, стоявших перед ним. Если на фронте дела шли хорошо и кризис был преодолен, то в тылу в политических кругах царил полный хаос, который и погубил Россию. Лично на Николае II лежит вина за подрыв авторитета Царской власти на всем периоде его правления. Ходынская трагедия, после которой Царь не прервал празднества и не объявил траур, произвела тяжелое впечатление на всю Россию, родив пророческую поговорку: «Ходынкой началось – Ходынкой кончится». События 1905 года и расстрел мирной демонстрации рабочих породил волну ненависти в народе и катализировал революционные события по всей стране. Скандальные истории с Распутиным и его окружением окончательно подорвали авторитет Царской власти, дав в руки аргументы экстремистским социалистическим партиям, используемые и по сей день. Самое главное то, что не только в дни Ходынки и «кровавого воскресенья», но и в последние часы Империи лично у Царя был шанс исправить ситуацию. Он мог не равнодушно сидеть в поезде, отдавшись воле Судьбы, а, вскочив на коня, во главе своего Конвоя и верных правительству войск прискакать в Петроград, и вся взбунтовавшаяся масса солдат, настроение которой было переменчиво, как погода в горах, покоренная этим поступком, утихомирилась бы и пошла на фронт защищать Родину. Если толпа подчинялась в революционные дни генералам Николаю Иудовичу Иванову и Сергею Леонидовичу Маркову, то что говорить о Царе! Ничего даже близкого к этому сделано не было. Николай II всегда опаздывал в своих действиях на один шаг, и события вырывали у него то, что он должен был, как государственный деятель, предвидеть, делая ход на опережение. Своей мученической смертью и прощением перед ней всех виновников трагедии отречения в Пскове, Государь искупил все вольные и невольные прегрешения перед народом и Родиной. Однако не нужно ныне впадать в крайности, идеализируя его как правителя. Страстотерпец и мученик, прекрасный человек и великолепный семьянин не всегда хороший государственный деятель, а особенно в критическое для страны время. Зачастую, для такого периода в истории необходимы совершенно противоположные черты характера. Крайности с другой стороны также не нужны. Вовсе не обязательно иметь во главе государства маньяка Гитлера или серийного убийцу Сталина, мотивируя это тем, что при их правлении никакой революции бы не произошло. Это совершенно ясно, как ясно и то, что можно иметь жесткого руководителя, который казнит несколько сотен смутьянов и спасет страну от развала и анархии без бессмысленного уничтожения миллионов ни в чем не повинных людей. Пример Англии, правительство которой в 1915 году расстреляло из тяжелых орудий мятежников в Дублине, избавив, тем самым, гордый Альбион от судьбы России [16], и генерала Аугусто Пиночета в Чили, поступившего аналогичным образом в 1973 году, весьма характерны и поучительны.

Вина правящего слоя России огромна. Она распространяется как на Русских Императоров, так и на дворянство. Именно они, держа народ в крепостном рабстве, предопределили его гетерономное сознание. За более чем два столетия, решая важнейшие государственные задачи обороны страны и увеличения ее промышленной и военной мощи, они не сделали ровным счетом ничего для совершенствования нравственных качеств каждого, отдельно взятого человека. Граждан в стране было крайне мало, и патриотическое автономное правосознание было сформировано слабо. Именно этим объясняется поведение многих как генералов, так и рядовых в смутные времена весны – осени 1917 года.

«Правосознание русского человека в неинтеллигентной и в интеллигентной массе – не самостоятельно, не самобытно, не автономно и поэтому слабо, неустойчиво и ненадежно… На слепом, запуганном, покорном несамостоятельном правосознании, на гетерономном правосознании государство наших дней существовать не может и не будет. Кто этого не понимает, тот ничего, кроме вреда, не принесет своей стране и своему государству. И вот все великое революционное крушение нашей Родины есть крушение исторически сложившегося в России гетерономного правосознания» [15], - так подытожил Иван Ильин психологическое состояние русского общества к 1917 году, бросив, тем самым, обвинение правящим классам Императорской России.

С его мнением полностью совпадает мнение Антона Антоновича Керсновского, которого трудно заподозрить в симпатиях к большевикам и нелюбви к Родине:

Великая Империя мало что делала для народного образования и решительно ничего не сделала для народного воспитания. Ни священник приходской школы, ни учитель министерской не объясняли детям великого прошлого их страны, не учили знать ее и любить. Из тысячи новобранцев девятьсот не знали цветов русского знамени. А как зовут Царя они узнавали, присягая ему. От своих офицеров и унтер-офицеров - единственных воспитателей 150 миллионного русского народа - они получали то, что давало им силы умирать героями за эту мало им известную Родину. Народ не учили любить свою страну. Неудивительно, что он в конце концов любил лишь свою деревню, до которой “немцу все равно не дойти”, да ив деревне лишь свою избу... “[16].

Отмену крепостного права необходимо было начинать не в 1861, а, как минимум, в 1812 году, когда весь народ за свои героические и жертвенные подвиги при отражении нашествия Наполеона ждал этого. Восстание декабристов, когда представители лучших дворянских фамилий, возглавив войска, вышли на Сенатскую площадь, было первым звонком, не услышанным Самодержавием. Все дальнейшие действия правителей России по решению самого насущного социального вопроса носили половинчатый характер и не были окончательно завершены, вплоть до 1917 года.

Судорожные попытки спасти престол раздуванием сфабрикованного дела Сухомлинова-Мясоедова и убийством Распутина ни к чему не привели, а нанесли лишь непоправимый ущерб престижу Монархии. Если убийство Распутина стало первым выстрелом революции и предвестником многомиллионных жертв и бессудных расстрелов, то процесс Сухомлинова – Мясоедова, бесспорно, является предтечей ленинско-сталинских судилищ. Организованные представителями высшей аристократии, своей аморальностью и безнравственностью эти два события подготовили историческую почву для грядущих ужасов, а атмосфера шпиономании, усиленно насаждаемая сверху, предопределила психологическое состояние общества на долгое время вперед, апофеозом которого стал 1937 год.

За эту вину дворянство и Дом Романовых заплатили гибелью лучших своих представителей, разграблением принадлежащего им имущества и столетиями накопленных культурных ценностей, а также потерей Родины на долгие десятилетия. Хочется верить, что Искупление свершилось.

Вина генерала Михаила Васильевича Алексеева и командующих фронтами, уговаривавших Царя отречься от престола, не столь велика, как ее оценивают в последнее время многие радикально настроенные историки [17]. В конце концов, Царь, как Верховный Главнокомандующий, мог спокойно уволить их всех с занимаемых должностей, заменив другими людьми. После отречения Царя были смещены со своих постов десятки генералов, а армия продолжала сражаться, и причины ее развала были абсолютно иные, нежели смена руководства. Дело в том, что, хотя обстановка в стране и была критической, но ни сам Государь, ни его генералы ни на минуту не могли предположить последующего исхода событий. Задним числом все умны. И Царь, и командующие фронтами желали только одного: блага России и победоносного завершения войны. Об этом Государь сказал в своем манифесте и последнем обращении к армии, скрытом от нее депутатами Государственной Думы. В данном случае речь может идти о роковой и трагической ошибке, в которой генерал Алексеев раскаялся уже на следующий день после отречения Царя [1,41]. По свидетельству генерала Н.С. Тимановского, незадолго до смерти в октябре 1918 года М.В. Алексеев глубоко переживал события марта 1917 года и винил себя в случившейся трагедии [1, 17]. Своей жертвенной борьбой в годы Гражданской войны и геройской смертью многие из невольных участников псковской драмы искупили свою вину перед Государем и Россией.

Несмываемое пятно позора лежит на думской общественности и революционной интеллигенции. Именно они, а не большевики являются главной причиной и катализатором разразившейся катастрофы в феврале 1917 года. Свою позорную и жалкую роль они продолжали играть в годы Гражданской войны в тылах Белых фронтов, приведя их в то же состояние, что и тыл Русской Императорской армии в 1917 году. Тем же самым они занимались и в эмиграции, бесчисленное множество раз раскалывая ее на части и, в конечном счете, не гнушаясь даже с сотрудничеством с ОГПУ- НКВД - МГБ. Имена Гучкова, Милюкова, Родзянко, Керенского, Чернова и многих других как «левых», так и «правых» деятелей русского политического Олимпа предреволюционных лет должны быть навсегда пригвождены к столбу позора в исторической памяти народа России. Их вина перед Родиной не имеет оправданий.

Левые экстремистские партии, углубившие революцию до ее октябрьского финала, являются преступными организациями, а их вожди – уголовными преступниками. Хотя они и не скрывали своих целей, закрепив их «законодательно» решениями циммервальдской и кинталльской конференций, сути дела это не меняет. Пораженческая пропаганда в годы тяжелейшей для России войны, принятие денег от ее врагов не только на агитацию, но и на диверсии в тылу, убийства в дни Революции горячих и искренних патриотов Родины, преступный захват власти, сопровождающийся зверскими расправами с защитниками России, использование в дни октябрьского переворота ударных отрядов германской армии для захвата власти, роспуск и вооружение вражеских военнопленных и использование их в боях против защитников Отечества, а самое главное – разжигание классовой ненависти и развязывание гражданской войны, приведшей к голоду, разрухе народного хозяйства и гибели десятков миллионов людей, не имеют оправданий ни перед Богом, ни перед Родиной, ни перед человечеством.

Но кроме прямых преступлений, которые подходят под уголовное законодательство любой страны мира, есть еще и преступления нравственные, которые подлежат Божьему суду. Полное равнодушие царского правительства последних четырех царствований к нравственному воспитанию граждан привело к тому, что сознание основной массы крестьянского населения России было девственно – первобытным. Из простого деревенского парня можно было сделать как праснышского или эрзерумского героя, так и зверского убийцу и насильника. Офицеры Русской армии воспитывали воинов, большевики - циничных и наглых убийц. Если играющим во дворе в песочнице детям дать «поиграть» боевую гранату, то результат, думается, предсказать не трудно. Но виновны в произошедшей трагедии будут не дети, а негодяй, давший смертоносную «игрушку». Доблестная служба бывших красноармейцев и махновцев в рядах Вооруженных Сил Юга России в 1919 году [7] дает право утверждать, что народ стал жертвой циничной и разнузданной пропаганды, что, конечно, не снимает с него ответственности, но значительно ослабляет вину. Пропаганда большевиков после неожиданной для них самих победы над Белогвардейцами, как обычно это бывает в жизни, привела к тому, что властьпридержащие обнаглели окончательно и врали так, что отыскать крупицу правды в гекатомбах лжи ныне труднее, нежели найти иголку в стоге сена. За десятилетия их власти сформировалось совершенно извращенное в нравственном смысле сознание у большинства граждан СССР и современной РФ. Заявления типа: «подумаешь, уничтожили миллионы людей, но зато создали державу», «лес рубят – щепки летят», «при Сталине без дела не сажали» и им подобные говорят именно об этом. В дни трагедии в Малайзии при ударе цунами осенью 2004 года в прессе («Литературная газета») приходилось читать заявления, типа: «это божья кара российским бизнесменам за разворовывание страны, т.к. нормальный человек не может себе позволить отдыхать на таких курортах». Сообразить, что из более чем трехсот тысяч погибших, львиная доля которых – очень небогатые местные жители, процент наших соотечественников крайне мал, естественно, «невозможно»! Насаждение подобной психологии привело к тому, что честный, нравственно здоровый человек принципиально не мог попасть в ряды правителей страны. Если он по молодости и глупости вступал в ряды коммунистической партии, то его удел был весьма незавиден: плата членских взносов и безропотное выполнение любых, даже преступных, приказов руководства, что нередко приводило к трагедиям, вплоть до самоубийств. Подобная политика «подбора кадров» привела к воцарению в стране полной какистократии, как определил суть правящего слоя СССР Иван Ильин (какистос – худший, кратос – власть, греч.) [14]. Именно нравственная какистократия в руководстве страной привела к миллионам жертв в ходе сталинских репрессий, эмиграции из Советской России, а позже – из СССР и РФ умных, честных и порядочных людей, численность которых соизмерима с населением некоторых европейских стран, и нынешнему разграблению национальных богатств России, ибо среди современных правителей страны найти человека без коммунистического или комсомольского прошлого практически невозможно. Жалкие попытки путинской администрации создать некое подобие КПСС из «Единой России» просто смешны, ибо среди стаи политических хищников и бюрократов не может быть ни единства, ни, тем более, России.

Нравственные преступления большевиков и их последышей являются не менее тяжкими, нежели уголовные во время Революции и Гражданской войны, и прощения не имеют.

Вина офицеров Русской Императорской армии, пошедших на службу к большевикам, не меньшая, если не большая, нежели вина «прогрессивной общественности» и интеллигенции. Перед судом истории для них никаких оправданий быть не может. Люди, которые должны были в час испытаний положить жизнь «за други своя», пошли на службу к изменникам и предателям Родины. Их же боевые товарищи, жертвуя всем, вплоть до жизней близких им людей, самоотверженно сражались за Отчизну, а генералы Шорин, Селивачев, Снесарев, Брусилов, А.А. Свечин и многие другие, начав с заигрываний с «революционной массой» в период весны-осени 1917 года, кончили откровенным предательством интересов России. Их примеру последовали младшие офицеры, впоследствии известные советские военачальники, такие как Тухачевский, Уборевич, Корк и многие другие.

Объективная оценка роли этих людей в становлении большевизма была дана еще в конце Гражданской войны в газете «Общее дело», выходившей на Юге России. В статье «Как они продались III Интернационалу» были названы имена 12 генералов, приговоренных к повешению, за то, что они: добровольно перешли к большевикам, служили не за страх, а за совесть, подавая, тем самым пример сбившемуся с пути младшему офицерству, занимали посты исключительной важности и готовили квалифицированные кадры для Красной армии, возродив академию Генерального штаба.

«Русская армия и Россия погибли от руки взлелеянных ими людей. Больше, чем немцы, больше чем международные предатели, должны ответить перед потомством люди, пошедшие против счастья, против чести мундира, против бывших своих товарищей. И их умелую и предательскую руку чувствовали в критическую минуту и Колчак, и Деникин, и Врангель. Они прикрылись именами никому не известных комиссаров и политиков. Это не спасет их ни от нашего презрения, ни от суда истории» [7].

Финал этих людей был совершенно закономерен. Раньше или позже, все они были зверски уничтожены большевистским режимом. Геройской гибели за Родину они предпочли измену и позорную смерть в сталинском застенке. И, несмотря на реабилитацию, и временную посмертную славу в период хрущевской оттепели, будущее их памяти весьма неприглядно: имя ему позор на все времена. Можно совершенно определенно утверждать, что если бы не их служба большевикам, военный разгром Красной армии был бы неизбежным.

Не менее тяжкой является вина Церкви. Религиозный кризис русского общества был частью мировой секуляризации, но, тем не менее, ни в одной религиозной конфессии не нашлось авторитетных духовных вождей, способных повести за собой паству. Священники были в каждом полку Русской армии и на каждом корабле. Но они там несли службу, по меткому выражению Ричарда Пайпса, подобно чиновникам в каком – либо департаменте [33]. И продолжалось это не год и не два, а два столетия. Бессмысленно взваливать всю вину за церковный кризис на Петра Великого, якобы упразднившего Патриарший престол и введшему Священный Синод, превратившийся в обычный госдепартамент. Во-первых, почти четверть века Петр ждал решения об избрании священнослужителями Патриарха, но так и не дождался, а, во-вторых, кто мешал возродить Патриаршество за срок почти в два столетия после Петра? Неужели нужно было ждать для этого Революции? Несмотря на мученическую кончину и жертвенность огромного числа священнослужителей во главе с Патриархом Тихоном, Церковь как духовная организация своей миссии не выполнила. Представить себе агитатора – большевика, глумящегося над религиозными святынями на Куликовом поле, невозможно. Он был бы через секунду изрублен на мелкие куски, а между тем в те времена образовательный уровень князей был намного ниже, нежели солдат Русской армии эпохи Великой войны. Но у всего войска 625 лет назад религиозное духовное горение находилось на небывалой высоте, а это компенсировало все остальные недостатки.

«Говорите, что коммунисты верующих пересажали, церкви позакрывали, веру попрали. Да, внешне все выглядит так, но давайте посмотрим глубже, оглянемся в прошлое. В народе упала вера, люди забыли свое прошлое, забросили многое дорогое и хорошее. Кто виновен в этом? Власти? Виноваты мы с Вами, потому что собираем жатву с посеянных нами же семян. Вспомним, какой пример давали интеллигенция, дворянство, купечество, чиновничество народу, а мы, священнослужители, были еще хуже всех.

Из детей священников выходили воинствующие атеисты, безбожники, революционеры, потому что в семьях своих видели они безверие, ложь и обман. Задолго до революции утратило священство право быть наставником народа, его совестью. Священство стало кастой ремесленников. Атеизм и безверие, пьянство и разврат стало обычным в их среде», - с такой суровой беспощадностью оценил один из величайших религиозных подвижников, Петр Андреевич Стрельцов, в миру ученый – искусствовед, а при постриге – иеромонах отец Арсений, находясь в сталинском особом лагере смерти, нравственное состояние церкви перед революцией [32].

Хочется верить, что кровь более 200 тысяч священников, павших от рук большевиков, и жертвенное служение многих лучших представителей Церкви своей пастве в страшные годы сталинизма и последующих лет гонений на Веру искупила все вольные и невольные грехи перед Родиной.

Вина всех слоев народа очевидна. Простые истины, что нельзя бросать фронт, нарушать присягу, грабить и убивать мирных жителей, столь известны, что не нужно для их осознания образование выше церковно-приходской школы. Эти понятия прививаются с детства в любой крестьянской семье. Они изложены в десяти библейских заповедях и известны всем. Любой солдат Императорской армии имел за плечами три класса сельской школы и наверняка читал или слышал о заповедях Господних. Знал, но не внял им, а, не вняв, впал в соблазн и преступление.

У народа был реальный шанс исправить свои ошибки и искупить вину, встав в ряды Белых армий. Он его не использовал в ходе трехлетней Гражданской войны, заняв выжидательную позицию, пользуясь принципом «моя хата с краю».

Все последующие попытки путем многочисленных восстаний свергнуть власть большевиков оказались тщетными. Власть утвердилась прочно, используя принцип «разделяй и властвуй», обещая удовлетворить требования восставших, и бессовестно обманывая их на каждом шагу.

«Со всем этим и солдат, и рабочий, и крестьянин виновны перед своей Родиной – Россией. За эту вину они справедливо заплатили раскулачиванием, коллективизацией, пятилетками, стахановщиной и ссылкой целых губерний в концлагеря. Этого не могли предвидеть своим темным умом… дезертиры, красногвардейцы и погромщики «великой и бескровной».

Но кроме виновников Русская революция знала еще и героев. В содоме не нашлось и трех праведников. В России семнадцатого года их были тысячи. Этими праведниками всероссийского Содома были офицеры Русской армии и учащаяся молодежь. Только они вышли из огневого испытания не истлевшими, прошли через кровь незапятнанными и через грязь незамаранными» [16].

Белое движение не было идеальным. Оно имело как светлые, так и темные стороны, о чем с болью и горечью писали многие его вожди и участники. Но совершенно бесспорным является одно: несмотря на все недостатки, Белое движение было единственным нормальным и духовно здоровым течением Гражданской войны. Слова Ивана Андреевича Бунина: «пусть не всегда чище горнего снега одежды Белого ратника, но да святится имя его» - очень точно определяют суть священной борьбы за Отечество. При общем нравственном падении всего народа, участвуя в беспрерывных боях, невозможно было остаться безгрешным.

Много раз приходилось слышать и читать высказывания, ставшие почти что непреложной истиной, что у Белогвардейцев не было идеологии, а у большевиков она была, и это послужило одной из причин поражения Белых. Так считали многие эмигранты и почти поголовно - советские историки. С этим мнением нельзя согласиться ныне, и вот почему. Идея защиты Родины и ее исторических ценностей не требует каких-либо обоснований и «теоретических изысканий», а основывается на национальной и культурной традиции народа. Если учесть, что большевики были воинствующими атеистами и выступали за ниспровержение всех мировых религий и государств, в основе построения которых означенные традиции и лежали, а Белогвардейцы - верующими людьми, и в их рядах были представители всех основных мировых религий: христиане, буддисты, мусульмане, а также религиозные евреи, не поддержавшие большевиков, то все «теоретические изыскания» классиков марксизма, не выдержавшие и столетнего испытания временем, являются по сравнению с трудами тысяч и тысяч выдающихся религиозных мыслителей и философов, просто безграмотным блеянием троечника начальной школы из слаборазвитой африканской страны в сравнении с творениями Данте или Шекспира.

Во время революции большевики оперировали лишь лозунгами и безответственными обещаниями «райской жизни». Вся их «теория» появилась много позже – во второй половине 20-х – 30-х годах и колебалась вместе с линией партии вплоть до своей бесславной кончины в 1991. Русская эмиграция также не стояла на месте, и силами блестящих мыслителей и ученых создала свое творчество. И ныне если сравнить интеллектуальное наследие Белых и большевиков, то результат его будет не менее эффектным в пользу Белых, нежели в предыдущем случае.

Кроме того, ни в песенном творчестве красных, ни в названиях бронепоездов, крейсеров, бронемашин нет ни единого упоминания о России или ее воинских традициях. В Белом фольклоре и топонимике повсеместно упоминаются имена многострадальной Родины и ее героев [4]. Добрая половина известных песен Гражданской войны была примитивно украдена красными у Белогвардейцев с бездарным переделыванием слов и искажением музыки. Белые восстанавливали исторические полки Русской армии, а большевики их разваливали и расформировывали. И данные факты являются еще одним прямым доказательством изменнической и преступной сущности коммунизма. Таким образом, военная неудача Белых не говорит абсолютно ни о чем с точки зрения нравственной составляющей.

Более четырехсот лет назад великий французский философ Мишель Монтень написал пророческие слова:

«Весьма часто своим превосходством над врагом мы бываем обязаны преимуществам внешним, случайным, а не таким, какие относятся к числу наших достоинств. Крепкие руки и ноги хороши для носильщика, но они не имеют никакого отношения к доблести; наше сложение – это качество бездушное и чисто телесное; если наш противник споткнулся или глаза его ослепило солнце, это подарок судьбы и ничего больше; умение хорошо фехтовать – ни что иное, как знание и искусство, которые могут быть усвоены человеком трусливым и ничтожным. Ценность и достоинство человека заключены в его сердце и воле; именно здесь – основа его подлинной чести. Доблесть есть сила не наших рук или ног, но мужества и души; она зависит от качеств не нашего коня или оружия, но от наших собственных. Тот, кто пал, не изменив своему мужеству, … тот, кто перед лицом грозящей ему смерти не утрачивает способности владеть собой, тот, кто, испуская последнее дыхание, смотрит на своего врага твердым и презрительным взглядом, - тот сражен, но не побежден. Самые доблестные бывают и самыми несчастливыми. Четыре победы, эти четыре сестры, прекраснейшие из всех, какие когда-либо видело солнце – при Саламине, Платеях, при Микале и в Сицилии, - не осмелились противопоставить всю свою славу, вместе взятую, славе поражения царя Леонида и его воинов в Фермопильском ущелье» [31].

Действительно, триста спартанцев во главе с царем Леонидом проиграли сражение многотысячной армии Ксеркса при Фермопилах, а, уже в более близкое нам время, русский крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» - морской бой у Чемульпо японской эскадре адмирала Уриу. Но эти поражения с нравственной точки зрения на порядок выше побед, над ними одержанных! Спартанцы, пусть и в малой своей части, могли скрыться в горах и спастись, но предпочли геройскую смерть и славу в веках. Крейсер «Варяг», пользуясь преимуществом хода, мог уйти от японской эскадры, взорвав «Кореец» и взяв на борт его команду. Но при таком теоретически возможном исходе событий не было бы и тени нынешней славы двух великих в нравственном смысле сражений, разделенных между собою более чем двумя тысячелетиями!

У Белогвардейцев шансов на победу было не более, чем у трехсот спартанцев и «Варяга». Сдача врагу без борьбы была для них невозможной. Не одержав военной победы, они победили нравственно, точно так же, как, по словам Льва Толстого, Русская армия под Бородино! Погибавшие в неравных боях, как Лавр Георгиевич Корнилов и Сергей Леонидович Марков, уничтожаемые в тюрьмах и лагерях, как Андрей Григорьевич Шкуро и Петр Николаевич Краснов, умирающие от ран и тифа, как Михаил Гордеевич Дроздовский и Николай Степанович Тимановский, убитые в неравном бою ножом в спину или ядом в эмиграции, как Александр Павлович Кутепов и Петр Николаевич Врангель, уходящие из жизни, достигнув предела дней своих, так и не дождавшись освобождения России, как Антон Иванович Деникин и многие другие офицеры, Белые герои с презрением смотрели на врага, были тверды духом и умирали непобежденными!

Красная армия, подобно носильщику Монтеня, обладая сильными руками и ногами, была слаба нравственно. Позорные поражения лета-осени 1941 года – ярчайшее тому доказательство. Кроме духовного бессилия, она была слаба интеллектуально. Гибель огромного числа русских офицеров в годы Гражданской войны и последующих репрессий привели к страшному интеллектуальному оскудению Красной армии.

По данным д.и.н. С.В. Волкова с 1914 по 1922 год офицерские погоны носило приблизительно 310 тысяч человек, из которых около 80 тысяч было кадровыми офицерами, а остальные получили это звание в боях Великой и Гражданской войн. Из этого числа около 24 тысяч погибло в Первую мировую войну, 90 тысяч – в Гражданскую, около 70 тысяч оказалось в эмиграции, 110 тысяч – на советской территории, из которых около 80 тысяч погибли в тюрьмах и лагерях в 20-30 – е годы [7]. Как видно, потери в «империалистическую бойню» меркнут по сравнению с последующими.

К этой скорбной статистике следует добавить, что из 30 тысяч оставшихся в живых на территории СССР офицеров огромное большинство должно было вести полуподпольный образ жизни, а представителей русского Генерального штаба, таких как А.А. Свечин, пошедших на службу к большевикам, вначале дезавуировали, а затем репрессировали в рамках пресловутого дела «Весна» поручики Императорской армии, такие как Тухачевский, сами впоследствии уничтоженные вахмистрами и рядовыми эпохи Первой мировой, такими, как Буденный и Блюхер. Интеллектуальная база Красной армии осталась в лучшем случае на уровне поручиков, а в худшем – на уровне вахмистров Императорской армии. Однако с какой бы симпатией ни относиться к вооруженным силам дореволюционной России, нельзя же утверждать, что из каждого ее поручика или штабс-капитана даже в лучшие и наиболее славные времена могли получиться Суворов или Кутузов, Ермолов или Скобелев? Но ведь именно в этих званиях были и Тухачевский, и Уборевич, и оставшийся в живых в годы репрессий Василевский. А основная масса командующих фронтами и армиями в Великую Отечественную в Императорской армии эпохи Первой мировой были рядовыми или унтер-офицерами. Систематическое же военное образование из них получили весьма немногие. По данным российского историка, глубокого и объективного исследователя трагедии РККА в 1937-38 годах, д.и.н. Олега Федосеевича Сувенирова, после репрессий 1937-38 годов лишь 5% комсостава имели академическое образование, уровень которого был провально ниже уровня аналогичного как в Императорской России, так и в Германии [42].

Что же касается воинских традиций, носителями которых является офицерский корпус, то в Красной армии их не существовало за неимением их хранителей, погибших или оказавшихся в изгнании.

Только обратившись к национальным воинским традициям, армия эпохи 1943-45 годов смогла превратиться в победоносное войско ценой колоссальных, ничем не оправданных потерь. Именно об этом предупреждали из эмиграции выдающиеся русские военные мыслители, такие, как Евгений Эдуардович Месснер, последний начальник штаба Корниловской ударной дивизии и Георгиевский кавалер. В 1938 году он написал о плохо обученных и полуобразованных командирах Красной армии следующие строки:

«Это не значит, что эти недоучившиеся - плохие солдаты; это не значит, что красные командиры не храбры, не обладают волею, не знают свое ремесло. Это не значит, что Красная армия не может воевать. Это значит, что она не может воевать «малой кровью»… Офицерство знающее, и – это самое важное – офицерство интеллигентное проливает кровь бережно, как искусный хирург, офицерство же неинтеллигентное «пущает кровь» без меры, как цирюльник. Инженер, не нашедший правильного решения в сложном случае, кооператор, не осмысливший сделки в закупке или продаже, причиняют лишь денежный убыток. Офицер же с недостаточно развитой способностью быстро и находчиво мыслить, льет бесцельно, а следовательно, преступно человеческую кровь – кровь своих солдат или кровь вражеских. Это одинаково позорно с точки зрения военного искусства. Красная армия, пока она будет руководиться нынешним офицерством, будет армией кровавых боев – может быть победа, может быть поражение, но во всяком случае кровавые» [30].

Эти, воистину, пророческие слова полностью оправдались в трагическом опыте Второй мировой войны и всей последующей истории Советской и нынешней Российской армии. Традиции же бездарного командования и кровавых боев были заложены на полях Гражданской. И в этом есть еще одно преступление большевиков и их духовных наследников.

В 1991 году, обладая лучшим и мощнейшим в мире вооружением, Советская армия развалилась без единого выстрела, и, разворовываемая собственными генералами, распалась на враждующие между собой части по всей территории бывшего СССР, что привело к кровавым междоусобным конфликтам и заложило материальную базу для Чеченской войны. Ни один человек из состава Вооруженных сил, КГБ и МВД не поднял оружия в защиту государства, которому присягал и клялся отдать жизнь за его целостность и процветание. Именно поэтому бывшие советские офицеры и не любят Белогвардейцев, являющихся для них прямым укором. Советским офицерам не угрожало практически ничего: ни их личная смерть, ни смерть близких им людей. В отличие от Белых воинов, принесших жизни на алтарь Отечества, советские офицеры не захотели пожертвовать даже своими должностями и пенсией, которая для очень многих из них была в жизни и главной целью, и путеводной звездой. Таков был позорный и бесславный конец армии Революции. Вопрос – почему? Ответ на него достаточно прозрачен. Многолетняя коммунистическая ложь, двойные стандарты, порочность организации и подбора высшего руководства Советской армии, косность, тупость, повальное пьянство и воровство генералитета отвратили от службы в армии здоровые силы общества, а в ее командование набирались карьеристы, проходимцы, подхалимы и бездари. Единицы порядочных и честных людей из высшего комсостава не могли переломить ситуации, да и желания ни у кого особенного не было. Младшие офицеры и рядовые, разочарованные в надеждах юности, уходили из рядов вооруженных сил и органов внутренних дел в зарождающиеся коммерческие структуры, защищать же интересы коррумпированной партийной и армейской верхушки никто не желал. Кроме того, психологически никто не думал, что развал СССР произошел окончательно, многим казалось, что «все еще вернется». В этом состоянии просматривается поразительное сходство с психологией обывателя эпохи 1918 года, сидевшего дома и ожидающего скорого краха большевиков. Но, что позволено обывателю, то недостойно офицера, и, как бы то ни было, чем дальше уходит время, тем выше будет подвиг Белых героев и тем глубже позор большевиков и их наследников, полностью деградировавших к 8 декабря 1991 года – последнему дню существования коммунистической «державы». Даже если сохранение СССР было невозможно исторически, то, по крайней мере, возможен был его правовой раздел, а не примитивный развал. Возможен был, как минимум, нормальный союз Россия – Белоруссия, наподобие нынешнего Сербия – Черногория на Балканах. Недопущение бандитского беспредела на территории бывшего СССР входило в прямые обязанности офицеров МВД и КГБ и в моральные обязанности офицеров армии. Вместо этого при полном попустительстве, а в большинстве случаев - и прямом участии высших должностных лиц из этих ведомств, установился тот порядок вещей, который мы имеем сегодня. Так что нынешние «страдания» по «ушедшей державе» со стороны тех, кто ее должен был защищать, не только беспочвенны, но и лицемерны.

Бесславный конец Советского Союза и его армии был предсказан еще в Юденбурге в 1945 году при выдаче казачьих офицеров сталинскому режиму доблестным русским офицером, выдающимся писателем, героем Великой и Гражданской войн, Георгиевским кавалером, генералом Петром Николаевичем Красновым. На одной из многочисленных встреч с советскими военачальниками он произнес пророческие слова о будущем нашей Родины:

«Будущее России – велико! В этом я не сомневаюсь. Русский народ крепок и отпорен. Он выковывается, как сталь. Он выдержал не одну трагедию, не одно иго. Будущее за народом, а не за правительством. Режим приходит и уходит, уйдет и советская власть. Нероны рождались и исчезали. Не СССР, а Россия займет долженствующее ей почетное место в мире» [19].

Русская армия и ее прямая наследница – Белая геройски погибли в неравном бою и отступили в малой своей части за границу, сохранив знамена и боевые традиции, оставшиеся в историях полков, числом более 300, начатых в России еще в 19 веке их офицерами и продолженных в эмиграции, и в огромном творческом наследии, на основе которого должна строиться профессиональная армия будущей России. Бесспорно, что основной кадр ее составят нынешние офицеры, но они должны впитать в себя Белогвардейский дух, напрочь отринув двойные стандарты, подлое доносительство и шкурничество, погубившие Советскую армию.

Роль Белого дела лучше всего охарактеризовал Антон Иванович Деникин:

"Если бы в этот трагический момент нашей истории не нашлось среди русского народа людей, готовых восстать против безумия и преступления большевистской власти и принести свою кровь и жизнь за разрушенную Родину, - это был бы не народ, а навоз для удобрения полей старого континента, обреченных на колонизацию пришельцев с Запада и Востока" [12]

Чуть-чуть не хватило им сил для Победы… Но ныне встает не менее важный вопрос: а что было бы, если бы Белые одержали верх в гражданской борьбе? Большевистские идеологи эпохи перестройки врали, что нас бы ждал террор, хуже сталинского. Эти утверждения ныне просто смешны. Белое движение победило в Финляндии и странах Балтии в 1917-20 годах. Оно носило ярко выраженную национальную окраску и, зачастую, было враждебно России, ну так что ж с того? Оно было белогвардейским по действиям, не случайно же даже через 20 лет финских воинов, сражавшихся с Красной армией, называли «белофинами»!

Аналоги Белого движения победили в Испании во второй половине 30-х и в Чили – в первой половине 70-х годов 20 века. Никакого террора, закончившегося гибелью миллионов людей, там не было и в помине. За государственную измену, пусть и в порядке военно-полевого суда, были казнены бунтовщики, которые вели эти страны к гибели.

К сожалению, учитывая сложившуюся в России нравственную атмосферу последних пятидесяти предреволюционных лет, приходиться сделать пессимистический прогноз. Да, Андрей Григорьевич Шкуро в 1919 году мог нарушить приказ А.И. Деникина, на свой страх и риск оголить фланги наступающих частей Добровольческой армии, дерзким броском ударить на Москву и ворваться в большевистскую столицу [49]. Такие маневры против всех правил военного искусства, зачастую, приводили к успеху в Гражданской войне. Учитывая хаос и панику, творящиеся в Москве среди ее правителей, казаки могли окончательно разбить полностью деморализованные части Красной армии, и большевизм рассыпался бы, как карточный дом. Махно мог не разгромить два полка Белых под Уманью, если бы рядом было хоть какое-то подкрепление, не прорваться на просторы Украины, а в этом случае А.И. Деникин смог бы сформировать пополнения для рвавшихся к Москве Добровольческих частей, и исход Гражданской войны был бы предрешен [12]. Много что могло бы быть…

После военной победы Белым пришлось бы заняться обустройством государственной жизни России, а на этом пути их ждало много трудностей, главная из которых – психологическая. Конечно, мы бы имели другую страну… Конечно, жизни миллионов людей не оборвались бы, и у нас были бы другие наука, культура и армия: без лжеученых, типа Лысенко, «гениальных писателей», типа вора – Шолохова, и без проворовавшихся генералов и «великих полководцев», заваливающих противника трупами своих солдат, вполне в духе стратегии большевиков в годы Гражданской войны. Все было бы иначе...

Кроме одного… Полностью разложившееся русское общество, живущее без веры в Бога, замаранное изменой Родине и ее коллективным разграблением, не простило бы Белым их победы, как не прощали побед героям – добровольцам тыловые деятели и политики Юга и Востока России, сея в печати клевету на армию, обвиняя ее в несуществующих грехах и раздувая до неимоверных масштабов имеющиеся недостатки, вредя, тем самым, Белому делу хуже вражеской пропаганды [12]. В неизбежном тернистом пути государственного строительства Белых ждал бы путь Пиночета или Франко: временная диктатура одного лица, разгром бунтующей черни, политическая стабилизация, а далее – та же судьба: критика «террора и убийства ни в чем не повинных людей», которые сами, придя к власти, уничтожили бы миллионы, а за этим – «переосмысление ценностей» в духе современной Испании. В конечном итоге, Россию ждал бы приход к власти демагогов социалистического типа. Именно такие процессы идут ныне в Чили, где героев 1973 года судят недоумки – демократы, которым в том судьбоносном году их подсудимые спасли жизнь.

Впрочем, в нашем случае, никакие «бы» неуместны. В России все прошло как раз по самому плохому сценарию, и, тем не менее, несмотря на это, ныне мы имеем ту самую «холодную гражданскую войну», о которой говорилось в начале этой статьи. Если после океана крови и миллионов жертв процветает подобное настроение умов, то что говорить о противоположном исходе Великой Русской Революции? Сожаления о несостоявшемся «коммунистическом рае» не дали бы покоя русскому обществу, которое, уверовав в собственную непогрешимость и, приписав себе заслуги победы над большевиками, впало бы еще в большую демагогию и доктринерство, и ни о каком духовном возрождении страны не могло бы быть и речи, ибо для Возрождения необходимы Страдание и Покаяние.

Около двух тысяч лет назад Спасителем были сказаны великие и пророческие Слова, которым никак не хочет внимать упрямое человечество:

«Итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше будет в Царстве Небесном…

А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его в глубине морской.

Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит» [Мтф. Гл. 18. 4,6,7].

В свершившемся исходе Гражданской войны, бесспорно, имелся Промысел Божий. Революция была величайшим Соблазном: одним махом путем насилия и грабежа попытаться решить проблемы, накопившиеся в стране за тысячелетнюю ее историю. Не говоря о глупости подобных настроений, о принципиальной невозможности задуманного, революция полностью развратила и без того социально больное русское общество. Вместо героического напряжения сил для победы над внешним врагом она предложила некогда доблестному войску трусость и дезертирство, и основная масса его поддалась соблазну. Вместо упорного труда по восстановлению и улучшению хозяйства страны, в некоторой степени разоренному войной, просвещению и образованию народа - лень и безделье, грабеж и разбой, а вместо христианской любви к ближнему – классовую ненависть и животную разнузданность страстей. Народ поддался и этим соблазнам, а интеллигенция находила в них еще и некий «великий смысл революции», оправдывая их и потакая мерзостям, творимым толпой, взяв на душу еще больший грех, нежели весь народ. По всему по этому, разложившемуся русскому обществу, оказавшемуся под игом большевиков, было ниспослано Наказание, а Белым героям – Испытание изгнанием.

Умалившись в нем, ведя, порой, нищенский образ жизни, но, не сломавшись нравственно, до самой смерти служа Отечеству, как штыком, так и мыслью, Белогвардейцы оправдали и свое название, и Предназначение, став подвижниками Духа и нравственным ориентиром грядущей возрожденной Родины. Через десятилетия можно с гордостью констатировать факт: лучшие люди России это Испытание с честью выдержали. Что же касается современной РФ, то все нынешние беды и неурядицы – закономерное продолжение Возмездия за грехи предков, за прославление и мифологизацию их в советские времена и за нынешнее упорство и нежелание осознать и осмыслить прошлое.

Большевики, соблазнившие миллионы, кончили ужасно. Действительно, даже в прямом смысле слова понимаемый, мельничный жернов на шее и смерть утопленника – просто подарок Судьбы по сравнению с участью основных творцов революции. Сошедший с ума, больной сифилисом мозга Ленин, умирающий в больнице в Мексике с проломленным черепом Троцкий, избиваемый и униженный в сталинском подвале Тухачевский, да и сам «отец народов», безраздельный властелин советской империи, как презренный и жалкий раб, брошенный своими ближайшими соратниками в инсультном припадке и более суток лежащий без элементарной помощи, хотя бы добрым словом, на что могли рассчитывать даже узники особых лагерей смерти от своих товарищей по несчастью, бесспорно, позавидовали бы концу, предначертанному Спасителем. Что говорить о более изуверских смертях, доставшихся миллионам прямых и косвенных творцов Революции.

Лица, напрямую замешанные в получении денег от Германии, кончили трагически. Парвус умер в полной безвестности в 1924 году, Евгения Суменсон, Мечислав Козловский, Александр Шляпников, Ганецкий и Радек были беспощадно уничтожены Сталиным в годы массовых репрессий. Матерый уголовник убрал свидетелей страшного преступления, в котором принимал сам непосредственное участие. Заявления современных «патриотов» о том, что Сталин таким образом рассчитался за революцию с ее основными творцами являются абсолютно беспочвенными и походят на утверждение, что если современный уголовный авторитет в борьбе за передел собственности уничтожил десяток себе подобных, то сделал он это, заботясь о водворении правопорядка в стране. Более того, оставшаяся в живых Александра Коллонтай фактами своей службы сталинскому режиму и естественной смерти напрочь разбивает эти хрупкие доводы.

Но свершившаяся кара – не самая страшная. Самая ужасная еще впереди – презрение потомков на все будущие времена и место в истории рядом с Каллигулой, Нероном, маркизом де Садом, Гитлером, Пол-Потом и прочим нравственным отребьем человечества. Это - расплата за измену Родине, непомерную гордыню, соблазн миллионов заблудших и кратковременную дутую помпезную славу в советские времена.

В конце 19 века гениальный французский мыслитель Густав Лебон написал слова, верные для всех эпох и народов:

«Идеи, правящие учреждениями народов претерпевают очень длинную эволюцию. Образуясь очень медленно, они вместе с тем очень медленно исчезают. Став для просвещенных умов очевидными заблуждениями, они еще очень долгое время остаются неоспоримыми истинами для толпы и продолжают оказывать свое действие на темные народные массы. Если трудно внушить новую идею, то не менее трудно уничтожить старую. Человечество постоянно с отчаянием цепляется за мертвые идеи и мертвых богов» [22].

Коммунистические «боги» умерли. Идея, столь долго будоражившая умы человечества, обанкротилась в мировом масштабе и ее будущее – это позор и презрение потомков. Но прошлое тяготеет над всеми. Нашим современникам пока трудно осознать всю глубину нравственного падения народа в те судьбоносные и далекие годы. Но Осознание и Покаяние необходимы. Без этого ни у нас, ни у России нет будущего. И чем раньше современное общество признает ошибки и преступления, совершенные в прошлом, чем раньше оно освободится от призрачных иллюзий возможности совмещения несовместимого, чем быстрее оно раскается в прегрешениях предков и своих собственных вольных и невольных грехах, тем быстрее произойдет излечение от величайшей социальной болезни, имя которой – Русская революция.

А на кого равняться и с кого брать пример, слава Богу, есть: имя им Белогвардейцы. Белая гвардия – Гвардия свободной России, ибо в старой русской орфографии слово «белый», написанное через «ять», означало «свободный»!

Всем нам, а в особенности современным «государственникам», ведущим Отечество, которое ныне и Россией-то назвать нельзя, в посткоммунистическое чиновничье болото, адресованы из далекого 1923 года пророческие слова Ивана Александровича Ильина:

«Пройдут определенные сроки, исчезнут коммунисты, революция отойдет в прошлое; а белое дело, возродившееся в этой борьбе, не исчезнет и не отойдет в прошлое: дух его сохранится и органически войдет в бытие и строительство новой России…

Мы верим в это и будем верить до конца; ибо дух народа и совесть народа произносят свой суд тогда, когда действовавшее поколение уходит из жизни и стихает кипение личных страстей, тщеславий и честолюбий; когда беспристрастная история вскрывает архивы, освещает поступки намерениями и вычитывает сокровенный смысл событий. Тогда обнаружится во всей своей полноте наша историческая и идейная правда, и Россия не забудет тех, кто пошел за Алексеевым и Корниловым, не ища для себя ничего и отдавая все, что человеку дорого в личной жизни…

Близок тот час, когда все поймут, что у Родины не может быть пасынков, что у нее не должно быть обездоленных, бесправных, беззащитных и угнетенных; что русским становится всякий, кто огнем своей любви и своей воли говорит: «Я – русский!» И когда придет этот час, тогда все почувствуют и поймут, что в единстве русского лона – все остальные деления второстепенны или несущественны, что все «классы» и все «партии» - для России, что Россия существует не для классов и не для партий…

Вне этих основ нет здоровой государственности; и на них будет стоять наша Россия. Знаем, что для этого русские души по обе стороны родного рубежа должны очиститься от предреволюционных недугов и революционных страстей; что они должны погасить в себе старый дух и зажечь новый; что они должны принять по-новому Родину как целое и восчувствовать по – новому государственное дело России» [15].

В будущее может прямо смотреть и идти лишь здоровое общество. Глубокие и объективные исследования о Белом движении, его нравственной роли, исторической правоте и идеологической перспективе, конечно же, еще впереди, но сегодня коротко все вышеизложенное умещается лишь в одной фразе: ОНИ БЫЛИ ПРАВЫ!

 

Литература.

  1. Алексеева – Борель В.М. Генерал М.В. Алексеев. Сорок лет в рядах Русской Императорской армии. – Спб: Бельведер, 2000.

  2. Арутюнов А.А. Ленин. Досье без ретуши. – М.: Вече, 2002.

  3. Басханов М.К. Генерал Лавр Корнилов. – Лондон: Skiff Press, 2000.

  4. Белая Россия. Альбом фотодокументов. – М.: Посев, 2003.

  5. Военный орден Святого Великомученника и Победоносца Георгия. Биобиблиографический справочник. – М.: Русский мiр, 2004.

  6. Военный энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1984.

  7. Волков С.В. Трагедия русского офицерства. – М.: Центрполиграф, 2002.

  8. Волков С.В. Энциклопедия гражданской войны. – М.: «Олма - пресс», 2003.

  9. Галушкин Н.В. Собственный Его Императорского Величества Конвой.-М.: Рейтар, 2004.

  10. Головин Н.Н. Военные усилия России в мировой войне. – М.: Кучково поле, 2001.

  11. Елисеев Ф.И. С хоперцами. / Дневники казачьих офицеров. – М.: Центрполиграф, 2004.

  12. Деникин А.И. Очерки Русской смуты, тт.1-5. – Минск.: Харвест, 2002.

  13. Деникин А.И. Путь русского офицера., М., 1990.

  14. Ильин И.А. Наши задачи / ПСС т. 2, кн. 1,2 - М: Русская книга, 1993.

  15. Ильин И.А. Белая идея / ПСС т. 9-10 - М: Русская книга, 1999, с. 280-314.

  16. Керсновский А.А. История Русской армии, т.т.3,4. – М.: Голос, 1994.

  17. Кобылин В.С. Анатомия измены. – Спб: «Царское дело», 2005.

  18. Краснов П.Н. На внутреннем фронте/ Архив русской революции, т.1. - М.: ТЕРРА, 1991.

  19. Краснов Н.Н. Незабываемое. – М.: «Рейтар - Станица», 2002.

  20. Красный террор в годы гражданской войны. По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. – М.: Терра, 2004.

  21. Критский М. Александр Павлович Кутепов. \ Генерал А.П. Кутепов. – Минск: Харвест, 2004. – С. 7-156.

  22. Лебон Г. Психология толп. – М.: Изд-во КСП+, 1998.

  23. Лобова Т.М. Рождены для службы царской. – Пятигорск, 2001.

  24. Мамантов С. Не судимы будем. – М.: Воениздат, 1999.

  25. Марков С.В. Покинутая царская семья. – М.: Псаломник, 2002.

  26. Марков и марковцы. – М.: Посев, 2001.

  27. Мельгунов С.П. На путях к дворцовому перевороту. – М.: «Бородино-Е», 2003.

  28. Мельгунов С.П. Как большевики захватили власть. «Золотой немецкий ключ к большевистской революции». – М.: «Айрис-Пресс», 2005.

  29. Мельгунов С.П. Красный террор в России. – М.: СП PUICO, 1990.

  30. Месснер Е.Э. Полуинтеллигентное офицерство. \ Хочешь мира – победи мятежевойну!. Творческое наследие Е.Э. Месснера. – М.: Русский путь, 2005.

  31. Монтень М. Опыты. – М.: Наука, 1979.

  32. Отец Арсений. – М.: Изд-во Православного Свято - Тихоновского гуманитарного университета, 2004.

  33. Пайпс Р. Россия при старом режиме. - М.: Независимая газета, 1993.

  34. Пайпс Р. Русская революция. в 2-х т- М.: РОССПЭН, 1994.

  35. Пайпс Р. Россия при большевиках. - М.: РОССПЭН, 1997.

  36. Руссо Ж-Ж. Трактаты. – М.: Наука, 1968.

  37. Сборник журналов «Нива» за 1914 год, №32 , с. 640. с. 638

  38. Сикорский Е.А. Деньги на революцию. – Смоленск: Русич, 2004.

  39. Синегуб А. Защита Зимнего дворца. / Архив русской революции, т.4. - М.: ТЕРРА, 1991, с. 130.

  40. Смирнов М.И. Адмирал А.В. Колчак во время революции в Черноморском флоте. / Страна гибнет сегодня. – М: Книга, 1991. С. 77-94.

  41. Спиридович А.В. Великая война и февральская революция (1914-1917). – Минск: Харвест, 2004.

  42. Сувениров О.Ф. Трагедия РККА 1937-1938. - М.: ТЕРРА, 1998.

  43. Сухомлинов В.А. Воспоминания. – Минск: Харвест, 2005.

  44. Тимирев С.Н. Воспоминания морского офицера. - Спб.: Цитадель, 1998.

  45. Толстой Николай. Жертвы Ялты. – М.: Воениздат, 1996. – с. 153.

  46. Туркул А.В. Дроздовцы в огне. / Я ставлю крест. - М.: Воениздат, 1995.

  47. Черная книга имен, которым не место на карте России. – М.: Посев, 2005.

  48. Шиссер Герхард, Трауптман Йохен. Русская рулетка. Немецкие деньги для русской революции. – М.: Астрель, 2005.

  49. Шкуро А.Г. Записки белого партизана.\ Добровольцы и партизаны. Серия Белое дело.-М.: Голос, 1996.

  50. Шульгин В.В. Дни. 1920 год. - М.: Современник, 1989.

  51. Юсупов Ф.Ф. Конец Распутина. – Paris: Lev, 1980.

 

Все даты далее идут по старому стилю. В случае употребления нового стиля в скобках дается ссылка (н.с.).