Поделиться:
17 апреля 2019 15:20

ВОЛГО-ДОНСКОЙ КАНАЛ : ПУТЬ ВАРВАРСТВА. Часть 3

3.1. Судьба женщин на строительстве Волго-Дона.

По мере того как автор настоящих строк знакомился с «женской темой» на строительстве Волго-Дона, то все более приходило осознание того, что именно женщины несли наибольшую долю страданий в лагерях этой варварской «стройки социализма».  

В 1947 году в СССР разразился страшный голод.  На женщин смотрели голодные глаза из детей. В любой иной стране (кроме СССР) эти женщины получили бы государственную помощь, например, в виде бесплатной выдачи продуктов или  вывоза из районов, пораженных голодом.

Но в Советском Союзе все было наоборот: была введена уголовная ответственность за мелкие кражи горсти зерна с колхозного тока или за срезанные колоски с колхозного поля.

И женщины в условиях голода совершали отчаянные поступки ради того, чтобы накормить своих детей и близких и решались на кражи горсти зерна или колосков.

Это поступки совершались от безысходности во имя любви к своим близким.

Но облечь такие поступки в уголовно-наказуемые преступления мог  только  сталинский человеконенавистнический режим.

Поэтому в чем-то страдания женщин подобны страданиям древних христиан, подвергавшихся гонениям со стороны жестоких правителей – язычников.

Надо вспомнить, что в это время СССР оказывал гуманитарную  помощь странам Восточной Европы, попавших в зону советского влияния.  По мнению автора настоящих строк, эта помощь носила скорее рекламный характер «человеческого лица социализма» во внешнем мире. Безусловно эта помощь была оказана в ущерб собственному населению Советского Союза.

Разумеется, что руководство СССР по идеологическим мотивам не могло разрешить частное предпринимательство в сельском хозяйстве (подобно НЭПу), которое бы могло накормить страну в очень короткий срок.  Сталинцы помнили масштабы   массового вооруженного сопротивления советской власти со стороны  селян в период НЭПа. Это сопротивление советская власть подавляла самым жестоким способом с помощью вооруженных сил. 

Собственно, сталинская коллективизация 1930-ых годов, была задумана и проведена в жизнь с целью сохранения партийной и советской номенклатурой политической власти, ибо «крестьянство ответило на коллективизацию массовыми восстаниями зимы — весны 1930 года. На Дону, Кубани, Тереке, в Западной Сибири и даже в отдельных районах Центрально-Черноземной области происходили открытые вооруженные столкновения между повстанцами и военизированными формированиями советско-партийного актива, усиленными войсками ОГПУ и сводными частями РККА. По данным ОГПУ за январь — апрель 1930 года, по стране произошло более 6 тысяч крестьянских выступлений, в которых участвовали почти 1,8 млн. человек». (Александров К. М. «Голод как оружие»).

Таким образом, «вопрос о власти был и вопросом о сохранении жизни. Тысячам ответственных коммунистов грозила расправа и смерть в случае крушения однопартийного государства и победы противобольшевицких сил.» (Александров К. М. «Голодные сытым не товарищи» // Новая газета. 14.08.2013).

Большевистская номенклатура была крайне напугана опасностью собственного положения в то время — «наше положение, особенно когда уже Ленина не было, стало очень опасным», — признавал Молотов в 1972 г. («Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. М., 1991. С. 381.).

И как итог — еще одно признание Молотова — «Успех коллективизации значительней победы в Великой Отечественной войне» (Ф. Чуев. Указ. соч. С. 383).

Однако вернемся к нашей теме.

Разумеется, читателю легко представить в какое положение безысходности в условиях голода 1947 года были поставлены советские женщины, на которых глядели голодные глаза их детей.  И в результате краж колосков или горсти зерна страдалицы попадали в сталинские лагеря ГУЛАГа, в том числе и на Волго-Дон.

Ко всем страданиям, которые в равной степени несли как заключенные-мужчины, так и заключенные - женщины,  к «женской доле» добавлялись страдания моральные. А, именно,  страдания, связанные с постоянной опасностью подвергнуться сексуальному насилию как со стороны административного персонала лагеря, так и со стороны  мужчин – заключенных.

Например, 02 октября 1950 года группа заключенных 6-го лагерного отделения Цимлянского ИТЛ  в количестве  около 300 человек,  подошла к деревянному забору зоны, отделявшему мужской лагерь от женского, свалила два звена забора (около 5-ти метров в ширину) , ворвалась в женскую зону и в течение ночи со 2 на 3 октября 1950 года  зверским образом  насиловала женщин.

Вооруженная охрана пыталась выдворить мужчин, но получила мощный силовой отпор. В результате администрация лагеря  растерялась и не приняла необходимых мер к прекращению беспорядков и привлечению виновных к ответственности.

Не смогли навести порядок и старшие начальники в звании полковников и в должностях заместителей начальника ИТЛ. Меры по восстановлению забора и установлению в этом месте охраны не были приняты. Видя растерянность начальников всех рангов и пассивное их отношение к ликвидации инцидента, заключенные продолжали использовать проход в женскую зону до 11октября 1950 года. Не навел порядок в этом лагере и начальник управления. Даже донесение об этом случае было отправлено в Главгидроволгодонстрой и другие органы лишь 14 октября 1950 года.

Таким образом, 12 дней бесчинствовали заключенные двух лагерей на виду у всех лагерных начальников.

В некоторых лагерных подразделениях (Тундутовский, Чапурниковский, Калачевский ОЛП и др.) в женскую зону проходили посторонние лица, не имевшие никакого отношения к лагерям. Так, 23 февраля 1950 года в Калачевском ОЛП в зону было пропущено несколько сторонних мужчин (не работавших на строительстве Волго-Дона), которые совершили жестокие изнасилования женщин-заключенных.

Разумеется, что после подобных событий, в женском лагере появилось много беременных (так называемые «Сталинские дети» 1948-1952 годов рождения).

Моральная уродливость сталинской лагерной системы в числе прочего проявлялась в том, что женщин, забеременевших в лагере, отпускали на свободу. Поэтому для кого-то беременность открывала путь домой, а для кого-то …путь к самоубийству от пережитого психологического шока. Причем самоубийства были далеко не единичными, особенно среди женщин, которые до заключения жили в   благополучных социальных группах.

Порочной традицией во всей системе ГУЛАГа было сексуальное насилие и домогательства по отношению к женщинам – заключенным  не  только со стороны мужчин - заключенных, но и со стороны мужчин – сотрудников Администрации лагерей.

Например, сохранились воспоминания о случаях насилия к женщинам в Соловецком лагере особого назначения.

«Женщина, отказавшаяся быть наложницей, автоматически лишалась “улучшенного” пайка. И очень скоро умирала от дистрофии или туберкулёза. На Соловецком острове такие случаи были особенно часты. Хлеба на всю зиму не хватало. Пока не начиналась навигация и не были привезены новые запасы продовольствия, и без того скудные пайки урезались почти вдвое…” (Ширяев Борис. Неугасимая лампада.)

Когда насилие наталкивалось на сопротивление, облечённые властью мстили своим жертвам не только голодом.

“Однажды на Соловки была прислана очень привлекательная девушка – полька лет семнадцати. Которая имела несчастье привлечь внимание Торопова. Но у неё хватило мужества отказаться от его домогательства. В отместку Торопов приказал привести её в комендатуру и, выдвинув ложную версию в “укрывательстве контрреволюционных документов”, раздел донага и в присутствии всей лагерной охраны тщательно ощупал тело в тех местах, где, как он говорил, лучше всего можно было спрятать документы…

В один из февральских дней в женский барак вошли несколько пьяных охранников во главе с чекистом Поповым. Он бесцеремонно скинул одеяло с заключённой, некогда принадлежавшей к высшим кругам общества, выволок её из постели, и женщину изнасиловали по очереди каждый из вошедших…” (Мальсагов Созерко. Адские острова: Сов. тюрьма на дальнем Севере.)

Разнузданность сотрудников Администрации лагерей по отношению к женщинам не знала границ. В советских лагерях по отношению к женщинам широко применяли самые изощренные пытки, которые могут практиковать (если выражаться специфическим языком уголовного мира)  только «самые отмороженные на голову».

Вот одно из таких свидетельств: 

“Во время пребывания моего в качестве врача-психиатра в Соловецком и Свирском концлагерях мне пришлось участвовать в медицинских комиссиях, периодически обследовавших всех сотрудников ГПУ, работавших там... Мною была освидетельствована одна из надзирательниц. Перед этим она была мне так представлена следователем: "Хорошая работница, и вдруг спятила, вылив себе на голову крутой кипяток”.

Приведённая ко мне женщина лет пятидесяти поразила меня своим взглядом: её глаза были полны ужаса, а лицо было каменным. Когда мы остались вдвоём, она вдруг заговорила - медленно, монотонно, каким-то подземным голосом: “Я не сумасшедшая. Я была партийная. А теперь не хочу быть в партии!”. И она рассказала, как однажды стала свидетелем следующего: один из чекистов ломал пальцы мальчику лет десяти, обещая прекратить эту пытку, если мать ребёнка, находившаяся тут же с младенцем на руках, сломает только один мизинчик своему крошке… Её десятилетний сын кричал так, что у охранников, державших женщину, “звенело в ушах”… И когда послышался очередной хруст (был сломан уже третий палец), она не выдержала и сломала пальчик своему младенцу… Говорили, что после, в бараке, она сошла с ума…

Не помню, как я ушёл с этой экспертизы... Сам чуть не свихнулся…” (Профессор И.С. «Большевизм в свете психопатологии», журнал "Возрождение", №9, Париж, 1949).

Автор настоящих строк намеренно привел различные примеры насилия над женщинами в разных лагерях ГУЛАГа, с целью показать читателю, что разнузданность администрации лагерей по отношению к женщинам была правилом, а не носила характер отдельных эксцессов. 

Однако, остановим приведение столь тяжелых фактов, дабы излишне не травмировать читателя.

Думаю, что вышеприведенные факты очень красноречиво свидетельствуют о судьбе женщин в лагерях сталинского ГУЛАГа, в том числе и в лагерях  Волго-Дона.

3.2. Ход строительства Волго-Донского канала:  «штурмовые» темпы стройки, невиданная эксплуатация заключенных, завершение строительства.

Руководство СССР в середине 1950 года приняло решение сдать Волго-Донской канал в эксплуатацию раньше планового срока на один год. Никаких объективных причин для столь радикального пересмотра сроков строительства не было.

Во исполнение этого решения 27 августа 1951 года Совет Министров СССР в Постановлении № 3162 указал дату ввода в эксплуатацию Волго-Донского водного пути и организации регулярного движения грузовых и пассажирских судов по нему: 01 июня 1952 года. В соответствии с этим Постановлением министр внутренних дел приказом № 625 от 31 августа 1951 года обязал закончить стройку к 15 мая 1952 года и наладку гидротехнических сооружений на всем протяжении канала  – с 15 по 30 мая 1952 года.

Обязательства по срокам сдачи Волго-Донского канала были доведены до Сталина и пересмотру не подлежали.  Это означало что стройку необходимо было окончить в срок «любой ценой».

Для руководства стройки пересмотр сроков означал только одно: коррекция оперативных графиков строительства и переход к «штурмовым» темпам.

В свою очередь для заключенных это решение означало  следующее:  работа на износ до полного физического изнеможения. По воспоминаниям участников строительства до них доводились задания с указанием выполнения «любой ценой».

«Любая цена» вылилась в то, что  заключенных на работах использовали  до крайней степени физического состояния, за которой следовала гибель от усталости или болезней.  

Исследователь Николай Смирнов отмечает, что «особенно спуску не было тем, кто был осужден за антисоветскую деятельность (статья 58), но о них не упоминалось ни в приказах, ни в сводках. Никто не узнает, сколько погибло людей, в том числе – безвинно осужденных как врагов народа» («Тайны Волго-Дона»).

К сентябрю 1950 года наметилось резкое отставание с выполнением работ по укладке гидротехнического бетона, мощению откосов, дренажем, фильтрам, по забивке свай в грунт.

В связи с этим с 20 сентября 1950 года все основные работы стали вести в две смены, что обеспечивало круглосуточную укладку бетона, заготовку, укладку арматуры, опалубки и весь комплекс работ, связанных с бетонными работами.

В мае 1950 года Технической инспекцией ЦК профсоюза были проведены проверки ряда предприятий Главгидроволгодонстроя: автоколонн, ремонтно-механических мастерских и заводов.  

Проверяющими комиссиями было установлено, что на большинстве предприятий хозяйственные руководители стали на путь игнорирования действующих законов о труде, правил техники безопасности и промышленной санитарии. Систематически применялись сверхурочные работы, продолжительность рабочего дня составляла от 10 до 24 часов в сутки (Смирнов Н., «Тайны Волго-Дона»).

Отмена выходных дней стала системой, сверхурочные работы не оплачивались, работа в выходные дни не компенсировалась.

В результате непомерной эксплуатации людей травматизм на отдельных объектах достиг «недопустимо высоких показателей». Так, например, в местной автотранспортной конторе Красноармейского района, процент травматизма за четыре месяца 1950 года составил 36,6% от общего числа обратившихся за медицинской помощью, по участку основных работ - 40,%, на ремонтно-механическом заводе - 54,5%. («Тайны Волго-Дона»).

Несмотря на неоднократные обращения инспекции по труду к руководству стройкой никаких мер не было принято.

Ситуация с травматизмом стала результатом небывалой гонки, устроенной руководителями всех рангов с целью досрочного ввода в строй Волго-Донского канала, Цимлянского гидроузла и оросительной системы.  

Гибель людей, болезни, увечья – это цена «штурмовщины»  строительства Волго-Дона, результат жесточайшей эксплуатации заключенных. 

Работы на строительстве объектов не прекращались ни днем, ни ночью, ни в жару, ни в стужу.

Несмотря на это, план работ за I квартал 1951 года был сорван. Виной тому стали, в первую очередь, длительные простои машин из-за технических неполадок и аварий механизмов, недавно вышедших из ремонта.

Бригады и звенья не обеспечивались в достаточном количестве инструментом и материалами, что порождало непродуктивные потери производственного времени.

На строительстве дамбы в Калачевском стройрайоне из-за безобразной организации работ, наличия лишь 50% потребного количества носилок заключенные носили на себе бутовый камень на расстояние 150 метров, работали тупыми кирками и ломами, а для околки камня пользовались слесарными молотками. В результате заключенные потеряли 25% рабочего времени.

В Красноармейском районе установлена потеря 43% рабочего времени из-за плохой организации работ. На этом же участке женщины, работавшие на восстановлении поверхности откосов 104-ого канала, для смачивания грунта носили воду мисками  (!) два дня подряд.

В июне 1951 года руководство строительства решило формировать бригады заключенных исходя из близких по смыслу статей Уголовного Кодекса. (приказ МВД № 0190-49). Были сформированы группы заключенных, осужденных за бытовые преступления («бытовики»), группы из рецидивистов (за тяжкие уголовные преступления), а также отдельно были выделены осужденные за контрреволюционную деятельность(«каэровцы»).

«Контрреволюционерами» считались военнослужащие антисоветских формирований, эмигранты-белогвардейцы, захваченные органами НКВД на территории стран Восточной Европы в ходе наступления Красной Армии, бывшие военнопленные Красной Армии, попавшие в плен в  1941-1942 гг.

К этой группе контрреволюционеров примыкали советские люди, оговоренные по доносу, наказанные за различные поломки, аварии на производстве, за откровенные высказывания в адрес Сталина, за похвалы в адрес  Запада, за то, что кто-то просто имел отношения с осужденным врагом народа и т. д.

Среди «контрреволюционеров» было много хороших специалистов, выдающихся личностей, общение с которыми приносило бы пользу для других заключенных, но установленные МВД правила не позволяли им общаться.

Смысл запрета на общение был в том, чтобы изолировать «каэров» от бытовиков с целью недопущения их антисоветского разложения, а также заставить осужденных за контрреволюционную деятельность трудиться на более тяжелых работах

 «Контрреволюционеров» часто использовали на самых тяжелых работах, в том числе в Береславском лагере. Заключенные этого лагеря  использовались на  мощении откосов канала.

Надо было замостить (то есть уложить камень к камню) боковые откосы вырытых каналов на площади в десятки тысяч квадратных метров. Все это делалось вручную, так как средств механизации для этого не было. Без мощения откосов вода, пущенная в канал, размыла бы его берега, заилила дно, и пришлось бы постоянно чистить русло. Работы производили вручную с помощью носилок, молотков, камня - бута. Причем носилок часто не хватало, поэтому  камень-бут носили вручную.
 

Такое нечеловеческое использование труда заключенных, а также наличие среди них антисоветски настроенных «к/р», приводили к случаям массового неповиновения заключенных, даже к небольшим  восстаниям.

Например, в  Цимлянском ИТЛ с августа 1950 года по февраль 1951 года было зафиксировано девять случаев самосуда заключенных над административным персоналом лагеря, сопровождавшихся массовыми протестными выступлением заключенных.  Для ликвидации протестов охрана открывала огонь на поражение, что приводило к многочисленным  человеческим жертвам.

Неизвестно, сколько погибло заключенных при ликвидации протестных восстаний.

Таковой учет не вёлся.

По воспоминаниям местных жителей и бывших заключенных убитых закатывали  в асфальт, замуровали в бетон Цимлянской ГЭС, зарывали на дне Цимлянского водохранилища.

Такой страшной ценой строился Волго-Донской канал.

Однако остановим изложение столь шокирующих фактов, дабы излишне не травмировать читателя. Оставим за скобками множество иных фактов, с которыми автору довелось познакомиться в ходе подготовки настоящего исследования, так как изложение подобного может травмировать  психику нормального человека своим особо высоким градусом изощренности.

3.3. Открытие канала.

К открытию Волго-Дона  в Красноармейском районе Сталинграда (у входа в Канал) возвели  огромную циклопических размеров статую Сталина.

Было что-то зловещее в изваянии этого каменного идола: как будто диктатор с чувством презрения смотрит на сотни могил собственных рабов…

В хрущевское время циклопическую статую Сталина заменили на таких же размеров статуей Ленина. Этот каменный идол до сих пор стоит на Канале и «смотрит» на современных волгоградцев.

27 июля 1952 года состоялось торжественное открытие Волго-Донского канала. Накануне, 25 июля 1952 года, газета «Сталинское знамя» в своей передовице писала: «Послезавтра торжественно открывается Волго-Донской судоходный канал имени В.И. Ленина. Завершено грандиозное гидротехническое сооружение первая из великих строек коммунизма, осуществляемых в нашей стране по инициативе товарища Сталина. Волго-Донской водный путь вступает в строй! С чувством глубокой патриотической гордости и безграничной благодарности большевистской партии, Советскому правительству, великому вождю Сталину встретил наш народ эту радостную весть. Достигнут новый выдающийся успех на фронте мирного созидательного труда…».

Первый пароход разрезал ленточку, перетянутую через Волго-Дон… Канал был сдан в эксплуатацию.

Советские СМИ тех лет, а также современные воспоминания просоветски настроенных участников тех событий, описывают праздничную атмосферу открытия канала, подчеркивая радость и культурное поведение собравшихся. 

Однако исследователь Николай Смирнов по иному описывает события открытия канала. Он отмечает потребление собравшейся толпой большого количества  алкоголя, в результате чего к ночи празднование вылилось в пьяную разнузданную вакханалию («Тайны Волго-Дона»).

Автор напоминает читателю, что в первой части настоящего исследования было упомянуто о телерепортаже «Волго-Донской канал – великая стройка СССР» («Первый канал-Волгоград», сайт «YouTube»).  На арке одного из шлюзов Волго - Дона помещена надпись «Слава советскому народу – строителю коммунизма». В этом же репортаже один из  персонажей говорит, что он очень гордится тем, что участвовал в строительстве этого канала…

Пропаганда советославия сегодня вновь широко льется из СМИ, а о последствиях советского варварства намеренно умалчивается. Порочная традиция оценки советского прошлого с «государственнической» точки зрения, при которой частная жизнь людей и ресурсы природы рассматриваются как удобрение для этого явления, вновь вернулась в современную российскую жизнь.

Невыученные уроки истории приводят к тому, что неполученные знания и несделанные выводы обычно возвращаются новыми трагедиями. А общественного иммунитета к подобному явлению уже не будет – ведь общество лишило само себя внутреннего здоровья.

И не станет ли современное российское общество вновь «удобрением для государственничества»?

 (Продолжение следует)

 

 

Помочь! – поддержите авторов МПИКЦ «Белое Дело»