Поделиться:
18 июня 2019 15:18

К ИСТОРИИ СНАБЖЕНИЯ ОСАЖДЕННОГО ЛЕНИНГРАДА в 1941–1942 годах Часть VII

К ИСТОРИИ СНАБЖЕНИЯ ОСАЖДЕННОГО ЛЕНИНГРАДА

в 1941–1942 годах

Часть VII

 

Продовольственные резервы осажденного Ленинграда

В двух последних частях нашего исследования мы проанализировали имеющиеся статистические данные о мясе, поголовье скота и хлебе осажденного города осенью и в начале зимы 1941–1942 годов. Но кроме мяса и хлеба Ленинград имел еще очень значительные продовольственные резервы и располагал потенциальными возможностями, чтобы обеспечить питанием своих жителей. Попробуем оценить по порядку запасы основных продуктов в этот период. Главным образом речь пойдет о картофеле, овощах, сахаре, масле, рыбы, крупах и субпродуктах, находившихся в осажденном Ленинграде.   

В отличие от сведений по запасам зерна и муки, статистика наличия других продуктов известна гораздо хуже. Однако имеющихся в научном обороте официальных данных достаточно для того, чтобы воссоздать реальную картину. Немногочисленные доступные исследователям данные о запасах продуктов интересно сравнить с нормами выдач для каждого жителя или военнослужащего и показателями их расходов.

 

67 килограммов картофеля и овощей на каждого солдата

 

            Первые официальные данные о количестве картофеля, находившегося в осажденном городе, опубликованы в книге заместителя председателя Ленгорисполкома Николая Манакова («В кольце блокады. Хозяйство и быт осажденного Ленинграда»). По его свидетельству ситуация с картофелем в городе осенью 1941 года была плохой. Немецкие войска подошли к Ленинграду в конце августа — начале сентября, когда уборка картофеля только начиналась. В итоге значительная часть урожая картофеля области осталась в оккупации, а его общие запасы в Ленинграде составили после уборки и инвентаризации лишь 9652 тонны — по 3,5 кг на каждого мирного жителя города и области, оказавшихся в пределах осадного кольца, не считая военнослужащих, главных потребителей картофеля.

            Вместе с картофелем в Ленинград свозились и другие овощи. По информации Манакова, в Ленинград до начала осады завезли и вывезли после уборки на близлежащих полях 30 376 тонн других овощей (капусту, свеклу, в том числе кормовую, морковь, лук). Это примерно по 11 кг овощей на каждого мирного жителя города, не считая военнослужащих. А в сумме запасы собранного картофеля и овощей составили почти 40 000 тонн.

            В дальнейшем сведения из введенных в научный оборот документов позволили несколько скорректировать и увеличить данные Манакова по запасам картофеля. В октябре удалось провести уборку на близких к линии фронта полях и общий вес поступившего в фонд снабжения города картофеля достиг 14,5 тыс. тонн — на 4,85 тыс. тонн больше, чем показал первоначальный учет. В конце октября на полях ленинградцы дополнительно собрали еще 1,7 тыс. тонн капустного листа, тоже поступивших в общий продовольственный фонд.

            Однако оказывается, что и эти данные нельзя считать полными и окончательными. Упомянутые Манаковым объемы картофеля и овощей на самом деле относились только к потреблению мирных жителей. Кроме того, еще большие объемы овощей поступили для снабжения войск фронта. Вот как описывает ситуацию кандидат исторических наук Анастасия Зотова:

 

«В целом осенью 1941 года на оставшихся неоокупированными территориях в пригородах Ленинграда было собрано 83 100 тонн овощей, включая картофель. Это включало лишь 15,4 % “мирного” плана Ленинградской области на 1941 год. Из них 44 000 тонн были направлены на обеспечение военнослужащих, а 39 000 тонн — на обеспечение продовольствием горожан» («Сельскохозяйственный феномен блокадного Ленинграда»).

 

Исследование Зотовой посвящено организации выращивания овощей в Ленинграде летом 1942 года. Найденные данные по сбору овощей осенью 1941 года автор использует как базу для сравнения с показателями 1942 года. Вероятно, тот объем картофеля и овощей, оказавшихся в пределах города в 1941 году, также включал эвакуированные фонды и часть урожая с территории области, оказавшейся в оккупации. Исходя из этих последних уточненных данных, на каждого военнослужащего Ленинградского фронта и Балтийского флота (напомним, что, судя по нормам довольствия, их должно было быть около 660 тыс. человек) в осенне-зимний период приходилось 67 кг картошки и других овощей. Эта цифра тоже помогает понять, почему городские власти не сильно беспокоились по поводу продовольственного снабжения города осенью 1941 года. Советские и партийные руководители Ленинграда знали, что картофель и овощи в городе есть в количестве 67 кг на каждого солдата: в среднем ежесуточно по полкило картофеля или овощей на каждого солдата или матроса в течение четырех с половиной месяцев, то есть с самого первого дня ленинградской осады и до конца января 1942 года — без всякого привоза.

Защитники Ленинграда не могли умирать от голода даже в том гипотетическом случае, если бы в городе не осталось кроме картофеля и овощей ни одного грамма хлеба, мяса, сахара, жиров и крупы. Если же разделить все запасы картофеля и овощей абсолютно поровну среди всех, оказавшихся в осаде, как мирных жителей, так и военнослужащих, то 83 100 тонн распределятся по 23,3 кг на каждого человека или по 200 граммов в день на каждого человека с 8 сентября по 31 декабря 1941 года. И это уже совсем другие цифры норм снабжения мирных жителей, чем две столовые ложки муки в день на человека, содержавшихся по рецептуре в 125 граммах хлеба. Хотя значительную часть объема овощей занимала низкокалорийная капуста, однако и сам картофель, и другие овощи, особенно в таких внушительных объемах, могли очень существенно помочь голодающим горожанам и дополнить их ничтожный паек.

Почему этого не случилось — мы можем только предполагать.

Уполномоченный ГКО по продовольственному снабжению войск Ленинградского фронта и населения Ленинграла Дмитрий Павлов кратко упоминает, что снабжение войск картофелем представляло трудную задачу, особенно связанную с организацией правильного хранения. Возможно, тем самым Павлов намекал на бесхозяйственность сталинской экономической системы или попросту говоря — на гниение продуктов, хотя это лишь предположение автора. Версии о гниющей картошке в начинающем умирать от голода городе не хочется верить. Но мы видим, что запасов на начало ленинградской осады хватало. Скорее всего, картофель и овощи также бережно хранили на складах для фронта, как хранили мясные консервы, муку, крупу, сахар из расчета на 20, а затем и на 30 суток снабжения. Более того, раз картофель и овощи не значились в грузах снабжения с «Большой земли», но значились в нормах снабжения солдат, матросов и офицеров, то, скорее всего, их хранили в еще больших объемах. Это была та статья снабжения, по которой город существовал на самообеспечении. А в это время рядом с полными овощехранилищами умирали сотни тысяч ленинградцев.

            Доля картофеля и овощей, предназначавшаяся для гражданского населения города была, как мы увидели, существенно меньше; в среднем — по 15 кг картошки и овощей на человека. Но и этого достаточно, чтобы не допустить начала массовой смертности. Даже простая кислая капуста могла серьезно подкрепить силы голодающих. Однако картофель — «второй хлеб» русского человека — в магазины осажденного Ленинграда практически не поступал. Карточек на него не выдавалось, и ленинградцы не имели дома картофеля. В сентябре 1941 года в достаточно ограниченном количестве картошка иногда поступала в продажу по разовым карточкам. Известно, что однажды на 7 ноября и еще однажды в конце ноября по детским карточкам были выданы населению по 100 граммов картофельной муки. На более чем 500 тыс. детских карточек по городу в сумме это составило лишь около 50 тонн каждый из двух раз. Такую скудную часть городских запасов, насчитывавших в сентябре многие тысячи тонн, власти выдали ленинградцам. 

            В большинстве своем картофель, предназначавшийся для города, ушел на «спецснабжение» и в столовые ключевых предприятий. То же самое произошло с запасами овощей, практически не выдававшихся по карточкам. Но они поступали для закрытых учреждений и в столовые главных предприятий. В нормах питания военнослужащих картофель и овощи учитывались, и эти нормы выполнялись неукоснительно. А в снабжении закрытых учреждений и всех лиц, находившихся на спецпитании, овощи служили дополнительным «довеском» к рациону по обычным карточкам. Получается, что разница между питанием иждивенцев, детей и простых служащих с одной стороны, и лиц, находившихся на спецпитании с другой стороны, выглядела еще большей за счет картофеля и овощей. Большая часть мирного населения Ленинграда опять не вошла в число «избранных». Некоторые блокадники, лишаясь последних сил, ходили на окрестные ленинградские поля, чтобы искать и вырывать капустные корни, пока не выпал густой снежный покров.

            Вышеупомянутые архивные данные о сборе картофеля и овощей в окрестностях Ленинграда осенью 1941 года позволяют примерно оценить и объемы сборов в восточной части Ленинградской области за Ладогой, не подвергшейся оккупации. Если 83 100 тонн собранных в окрестностях Ленинграда по архивным данным, приведенным Зотовой — это 15,4 % выполненного плана по сбору на полях всей области, то весь областной урожай должен был достигать примерно 550 тыс. тонн, из них на оставшейся вне оккупации территории — около трети или более 180 тыс. тонн, из них доля государственных продовольственных заготовок всех видов составляла около 44 % сбора или около 80 тыс. тонн. Так выглядел примерный объем картофеля и овощей, оказавшийся под контролем руководителей Ленгорисполкома в восточных районах Ленинградской области сверх того, что осталось в самом Ленинграде и без учета эвакуированных запасов. Они должны была составить еще неизвестную и, наверное, внушительную сумму. В итоге речь шла о громадном объеме продовольствия, даже без эвакуированной картошки в среднем на каждого жителя осажденного Ленинграда приходилось почти по 28 кг. Но скорее всего, эти продовольственные ресурсы вывозились глубоко в тыл или расходовались на снабжение войск Волховского фронта и 7-й отдельной армии вместо того, чтобы направить их на питание блокадникам. В перечне видов продовольствия, перевезенного через Ладогу, картофель и овощи не значатся, хотя они находились в большом количестве в каждом колхозе за Ладогой.

            Снабжение фруктами в блокадном Ленинграде не имело существенного значения. К началу осады в город завезли и собрали внутри линии фронта лишь 508 тонн фруктов. В продажу для населения по карточкам они практически не попали. В конце ноября на детские карточки власти выдали по 100 граммов сухофруктов (около 50 тонн единовременно), когда нормы по остальным продуктам уже переставали отовариваться в полном объеме. Цифру в 508 тонн фруктов сообщил Манаков. И по аналогии с цифрами для овощей весьма возможно, что она не включает объем, поступивший на довольствие войск Ленинградского фронта.

            Нормы довольствия военнослужащих включали рыбу.

В солдатской кухне из семи дней недели пять считались мясными и два — рыбными. Но запасы рыбы в Ленинграде подошли к концу быстрее других продуктов, ловля рыбы в серьезных масштабах не велась. Хотя трест «Ленрыба» вел лов в районе Кронштадта, однако общий вылов был крайне невелик и составил всего несколько сот тонн за все месяцы вплоть до лета 1942 года. Это очень мало. Для сравнения: средний вылов рыбы во всем Ладожском озере в мирное время составлял около 10 тонн в день, при использовании многочисленных рыболовецких мотоботов и шхун. С началом войны ловля рыбы в Ладоге не разрешалась. Запрет сняли лишь в 1943 году специальным постановлением из Москвы. Через Ладогу в осажденный город рыба практически не ввозилась. По воде за сентябрь — ноябрь 1941 года поступили лишь 88 тонн рыбы и еще рыбные консервы в банках в количестве 135 тыс. штук (около 54 тонн). Еще 31,4 тыс. банок рыбных консервов (около 12,5 тонн) завезли авиацией в ноябре — итого примерно на два дня снабжения фронта и флота. Это была капля в море, поэтому ленинградцы не могли рыбу даже увидеть. В августе 1941 года для мирного населения Ленинграда еще существовали карточки на рыбу, но в сентябре их уже не выдавали. А все запасы рыбы направлялись на довольствие фронта, флота и закрытых учреждений.

            Рыбные запасы на начало ленинградской осады были немалыми. Нормы довольствия военнослужащих по рыбе с 1 октября 1941 года: 100 граммов в день на передовой (примерно две рыбные котлеты) и 80 граммов для тыловых частей, а с 8 ноября, соответственно, 80 и 50 граммов. С 20 ноября нормы по рыбе отменили по причине истощения запасов. Когда рыбы уже не хватало, но она еще значилась в нормах, то ее часто заменяли мясом по специальным таблицам замены продуктов в соотношении 100 граммов мяса за 150 граммов рыбы. Однако из того факта, что нормы довольствия по рыбе для военнослужащих сохранялись, а потом плавно снижались, можно заключить, что по крайней мере в сентябре, октябре и отчасти в начале ноября 1941 года, снабжение рыбой сохранялось. Известно, что на 1 ноября в городе оставалось всего 136 тонн рыбы. Однако неизвестно, сколько еще имелось рыбы на армейских складах. И наличный объем рыбы в городе по состоянию на 1 ноября оказывался больше, чем было привезено по Ладоге за всю осеннюю навигацию. По справке от 20 декабря 1941 года Павлова 1-му секретарю Ленинградского обкома Андрею Жданову, в неприкосновенном запасе на эту дату хранились 175 тыс. банок рыбных консервов (примерно 70 тонн рыбы). То есть почти такой же объем банок рыбных консервов, который привезли в город за всю ладожскую навигацию, и самолетами, находился в неприкосновенном запасе.

            Если рассчитать ежедневную сумму всех норм довольствия военнослужащих Ленинградского фронта и Балтийского флота по рыбе, то на 660 тыс. человек выходило по сентябрьским и октябрьским нормам 60,3 тонны в день, а по сокращенным ноябрьским— 44,3 тонны. И в сумме с 8 сентября до 19 ноября 1941 года, когда довольствие военнослужащих рыбой прекратилось, расходы составили примерно 3,8 тыс. тонн. Этот объем должен был быть направлен в основном на снабжение фронта. Если такого объема рыбы в городе не существовало, то по правилам замены довольствия каждый недостающий объем рыбы заменялся двумя третями такого же объема мяса и мясопродуктов. В этом случае расход мяса должен был возрасти на соответствующую величину вдобавок к собственным нормам по мясу. Скорее всего, имевшиеся резервы рыбы на начало осады составляли около 3,8 тыс. тонн.

 

10 килограммов сахара на каждого блокадника

 

            Опубликованные документы позволяют нам восстановить приблизительный баланс по сахару осажденного Ленинграда.

В справке Ленинградского территориального управления государственных материальных резервов (УГМР) от 6 января 1942 года по сахарным запасам города приведены данные об их наличии на день начала войны:

 

«Сахар. Общее кол-во 36627 тонн. Стоимость 42 млн. 890 тыс. рублей. Места хранения: База № 4 ЛТУГМР и на ответственном хранении у "Главсахара". Назначение фонда (вид резерва): Госрезерв... Продовольственные товары разбронированы Красной Армии, Балтийскому и Северному флоту и частично населению г. Ленинграда (сахар, соль). Часть сахара (8000 тонн) по решению правительства эвакуирована вглубь страны».

 

 Таким образом, 28 627 тонн остались в городе и передавались Ленинградскому фронту, Балтийскому флоту и населению Ленинграда, хотя какая-то часть, судя по справке, поступила и на Северный флот. В среднем получается примерно по 10 кг на каждого жителя осажденного города, не считая военнослужащих. Но это на время начала войны.

По сахару положение в Ленинграде выглядело особенным.

Данные объемы сахара постепенно расходовались все лето 1941 года (средний расход на город и фронт летом и в сентябре поддерживался на уровне 220 тонн), всю осень, и вплоть до нового 1942 года. Запасы сахара были таковы, что его не завозили до января 1942 года. Примерные балансы расхода показывают, что на 8 сентября 1941 года сахара в городе находилось примерно 15 200 тонн. Эта цифра получается обратным счетом от 16 октября при известных ежедневных расходах в сентябре и октябре на город и фронт. И эта же цифра примерно соответствует первоначальному объему на 22 июня 1941 года минус расходу до 8 сентября на уровне средних ежедневных значений. На 16 октября сахара оставалось по официальным данным 7769 тонн плюс 1000 тонн неприкосновенного запаса фронта.

Примерно с конца октября сахар стали усиленно экономить, выдавая по карточкам населению не чистый сахар, а кондитерские изделия с примесью жмыха. В октябре расход сахара на город и фронт составлял по официальным данным уже 161 тонну, в ноябре — 159 тонн и в декабре — 123 тонны. До 1 января 1942 года по этим данным расхода на город и фронт, для выполнения всех норм требовалось примешать к сахару порядка 2 000 тонн жмыхов. Эти примеси у города точно имелись. Можно сказать определенно, что запасов сахара хватало в достаточной степени, чтобы отоваривать все нормы по карточкам, не допуская сбоев и пропусков.

 

11 миллионов банок мясных консервов

 

            Еще больше информации о состоянии продовольственных ресурсов осажденного города можно почерпнуть из другого пункта справки Ленинградского территориального УГМР от 6 января 1942 года. Сведения сообщаются на время начала войны.

 

«Продовольственные товары (консервы, масло, мясо, махорка, сухари и пр.). Стоимость 195 млн. рублей. Места хранения: База № 4 Ленинград и торгующие организации. Назначение фонда (вид резерва): Мобфонд Красной Армии... После шести месяцев войны все виды фондов, за исключением небольших остатков каменного угля, дров и мобрезервов промышленности, по распоряжению правительства, Интендантского управления фронта, Управления госрезервов при СНК СССР и Ленинградского ГК ВКП(б) и Ленгорсовета разблокированы для нужд Красной Армии, промышленности и населения.»

 

Итак, из этой справки мы узнаем, что в Ленинграде на 4-й базе государственного резерва хранились разные продовольственные товары (консервы, масло, мясо, сухари и др.), общая стоимость которых на 22 июня 1941 года составляла 195 млн. руб. И хотя сведений в справке дается немного, однако даже этой информации оказывается достаточно для того, чтобы приблизительно оценить объем продовольственных товаров.

            В Советском Союзе существовали розничные цены государственной торговли, и по ним шла продажа продуктов в магазинах. Кроме того, имелись так называемые отпускные цены, отличавшиеся от розничных в меньшую сторону примерно на 10 % по всему интересующему нас ассортименту. Это был аналог современных оптовых цен. Однако в отличие от нынешних рыночных принципов ценообразования по спросу и предложению, отпускные цены устанавливались сверху по прейскуранту. По отпускным ценам происходила отгрузка с баз и складов. Поэтому государственные резервы должны были исчисляться в отпускных ценах. При этом отпускные цены 1941 года на самые основные упомянутые в справке УГМР продукты, кроме махорки и сухарей, оказываются весьма близкими друг к другу, что значительно облегчает оценку этих первоначальных резервов.

Например, разные мясные консервы в фасовке 400–500 граммов стоили в розницу от 10 до 15 руб. за килограмм нетто веса, масло подсолнечное в розницу — 13,5 руб. за килограмм, говядина — 10 руб., свинина — 14 руб., колбаса копченая — 20 руб. Все здесь приведенные цены — в пересчете на один килограмм в розницу. Фасовка мясных консервов принята равной 400-500 граммов, поскольку мы знаем по справке от 20 декабря 1941 года о расходе неприкосновенного запаса, что на эту дату средний вес нетто банок мясных консервов, остававшихся к тому времени, составлял 440 граммов. Кроме того, по той же справке о расходе от 20 декабря мы знаем, что из хранившихся консервов мясные составляли их основную часть, и лишь малую часть — рыбные. Цены на рыбные консервы (в фасовке 400–500 граммов) были лишь немного меньшей (примерно 10 руб. за килограмм). Ввиду того, что цены на первые три упомянутых в справке товара (консервы, масло, мясо) близки, мы можем примерно оценить их общим весом по средней цене. При этом можно вполне пренебречь махоркой, поскольку и вес ее, и расход на довольствие войск выглядел гораздо меньшим, чем первых трех товаров, да и цена меньше.

Неприкосновенный запас сухарей в Ленинграде известен и составлял 2587 тонн. При розничной цене на сухари в 1941 году 6,5 руб. за килограмм и отпускной, соответственно, около 5,85 руб. за килограмм, стоимость всего запаса сухарей в размере 2 587 000 кг должна была составлять примерно 15,1 млн. руб., то есть весьма небольшую долю в общепродовольственном резерве.

Таким образом, оставшиеся примерно 180 млн. руб. в основном распределялись между консервами (почти все — мясные), маслом растительным и мясом. Скорее всего, в резерве хранились и какие-то еще продукты, но поскольку они не были поименованы в справке в числе первых пяти наименований, то можно предположить, что их вклад был заметно менее существенным. При усредненной розничной цене на консервы, масло подсолнечное и мясо в 13,5 руб. и при отпускной цене соответственно 12,15 руб. на складах должно было находиться 14,8 тыс. тонн первых трех наименований продуктов. Нам неизвестно, сколько точно было из этого объема мясных консервов, сколько масла подсолнечного и сколько мяса. Мы лишь знаем, что на каждого жителя осажденного города приходилось по 5 с лишним килограммов каждого из этих высококалорийных продуктов. Если просто предположить, что этих основных трех продуктов было поровну по весу, то это дает более 11 млн. почти полукилограммовых банок мясных консервов, около 5,2 млн. литровых бутылей подсолнечного масла и еще почти 5 млн. килограммов мяса и мясопродуктов. Если предположить, что отпускные цены на эти консервы, масло и мясо оказались почему-то ниже, чем установленные официальные торговые цены, то тогда этих продуктов в резерве должно было быть, соответственно, еще больше.

            Вышеупомянутые продовольственные запасы государственных резервов находились на складах в июне 1941 года. До начала осады Ленинграда еще оставалось два с половиной месяца. Однако госрезервы не расходовали до тех пор, пока существовали любые другие источники снабжения. Разбронирование резервов производилось в последнюю очередь. Поэтому, скорее всего, эти миллионы банок мясных консервов и бутылей с подсолнечным маслом расходовались уже во время голода и массовой смертности гражданского населения в осажденном городе. Справка ленинградского УГМР от 6 января 1942 год говорит нам о том, что эти объемы высококалорийных продовольственных товаров направлялись на снабжение войск Красной армии. О населении города не говорится. И чем больше мясных консервов употребил Ленинградский фронт, тем меньше голов скота Ленинградской области было пущено на мясо. По справке Павлова Жданову от 20 декабря 1941 года в неприкосновенном запасе на эту дату хранились 1 млн. 354 тыс. банок мясных консервов и 175 тыс. рыбных. На эту дату их оставалось примерно десятая часть от первоначального (июньского) объема. Возможно, что именно поэтому была рассекречена последняя справка, а не какая-то иная. Публикаторы сочли общество неготовым к тому, чтобы познакомить читателей с большими цифрами наличия в Ленинграде продовольственных резервов, например, по состоянию на октябрь — ноябрь 1941 года.

 

Олифа со свинцом вместо подсолнечного масла

 

            По расходу масла в осажденном Ленинграде существует меньше официальных данных, чем по остальным продуктам. Из документов Военного совета Ленинградского фронта от 17 октября 1941 года следует, что на этот день в наличии имелось 4501 тонна масла, а также 345 тонн неприкосновенного запаса фронта. Ежедневный расход на этот день составлял 112 тонн по тому же самому документу Военного совета. Этот расход включал в себя и «спецснабжение», поскольку сумма всех карточных норм мирных жителей по жирам на эту дату составляла 54,9 тонны в день, а сумма всех норм довольствия 660 тыс. военнослужащих фронта и флота — еще примерно 30 тонн в день. Итого 84,9 тонны в день. Количество масла в городе постепенно убывало. Скорее всего, обозначенные наличные запасы в городе уже включали в себя запасы госрезерва, рассчитанные нами ранее. И если по хлебу, крупам, мясу и сахару ответственным за снабжение города Павловым были даны официальные сведения о ежедневном расходе, то по жирам такие сведения не сообщались.

            При этом положение с маслом в городе было лучше, чем по другим продуктам. После снижения норм выдач по маслу для мирного населения с 1 ноября 1941 года, сумма всех норм мирных жителей снизилась до примерно 36 тонн в день, а сумма норм довольствия военнослужащих не изменилась (30 тонн в день). Однако определенные объемы уходили на «спецснабжение», как это было по всем другим продуктам, до 20–30 % от всего расхода для города (без фронта) в ноябре и несколько меньше в декабре и январе. По официальным данным Павлова в навигацию по Ладоге в сентябре — начале ноября 1941 года с «Большой земли» завезли 276 тонн масла и относившегося к жирам сыра (по другим данным завоз составил 235 тонн), самолетами в ноябре и декабре — 1729 тонн и ледовой дорогой — 178 тонн. С учетом этого входящего потока жиров должно было хватить почти до 1 января 1942 года без применения суррогатов. Однако Павлов упоминает, что в октябре для питания мирных жителей были направлены найденные в городе запасы «лакокрасочных изделий». Под этими словами Павлов имел в виду олифу.

В отличие от нашего времени, когда олифа производится из синтетических пентафталевых и глифталевых соединений, во время войны она была натуральной, представляла собой загущенное растительное масло и производилась методом его вываривания. В итоге в продовольственный фонд города поступило около 2,9 тыс. тонн олифы. Однако олифа всегда применяется с загустителями для ускоренной сушки и во время войны технология изготовления олифы предусматривала добавление сиккатива на основе солей свинца в количествах порядка 3–5 % по массе. Будучи добавленными в густую массу олифы, соли свинца уже были практически неизвлекаемы оттуда и поступали вместе с олифой в ослабленные организмы ленинградцев. Соли свинца чрезвычайно вредны для организма. Предельно допустимая доза свинца — даже при очень скромном применении такой олифы в пищу — должна была превышать допустимую норму во много десятков раз. Скорее всего, для фронта и спецснабжения эти вредные суррогаты в пищу не поступали, так как объемов масла почти хватило по всем нормам до января.

            В городе также существовали небольшие объемы молока.

Привоз молочных продуктов с «Большой земли» осенью 1941 года был минимален. Через Ладогу в сентябре — ноябре перевезли лишь 987 000 банок сгущенного молока (эквивалент 395 тонн сгущенного молока или эквивалент 1,98 тыс. тонн натурального молока по соотношению 1 к 5-ти по таблице замен довольствия военнослужащих). Это меньше, чем по литру молока на каждого жителя осажденного города. Но при этом молоко входило в ежедневное довольствие летчиков и технического персонала летных частей, а также в довольствие госпиталей. Поэтому наибольшую долю привезенного молока потребил фронт. Ограниченно молоко выдавалось на новорожденных и младенцев. Собственное производство молока осенью 1941 года в городе было минимальным. Так, в ноябре Ленинградский молочный комбинат произвел натурального молока только 56 тонн, а также 570 тонн соевого молока. В Ленинграде находились три молочных комбината. В ноябре самолетами в осажденный город дополнительно доставили 17 тыс. банок сгущенки, 18 тонн масла коровьего и 9 тонн сыра. Это мизерное количество деликатесов в масштабах города и фронта рядовые ленинградцы даже не заметили.

 

Тарелка каши в день каждому блокаднику

 

            После хлеба вторую по важности группу продовольственных товаров составляли крупы.

По официальным данным на 17 октября 1941 года в городе оставалось 6550 тонн крупы, а также еще 1000 тонн дополнительно в неприкосновенном запасе фронта. В сентябре и октябре на город и фронт уходило по официальным данным 310 тонн круп и макарон в день. С 1 ноября расход на город и фронт в день по официальным данным сократился до 230 тонн. К 1 ноября неприкосновенный запас остался прежним (1000 тонн), а основные резервы по крупам и макаронам уже уменьшились до 1977 тонн. Это сокращение выглядит угрожающим, однако у городских властей еще сохранялись очень значительные резервы заменителей. На начало октября по официальным данным Манакова имелось около 10 тыс. тонн отрубей и жмыхов, 4000 тонн хлопкового жмыха и 7500 тонн рисовой шелухи и кормовой чечевицы. Отруби и жмыхи могли использоваться как добавки к крупам или даже полностью заменять крупы, но главным образом с начала ноября они шли на хлебопечение. В качестве круп использовалась рисовая шелуха. Также по данным Павлова в сентябре — начале ноября через Ладогу завезли 1056 тонн круп и макарон (существует отдельная справка о перевозках через Ладогу и там дана другая цифра — 1309 тонн). Кроме того, по официальным данным 1482 тонны были завезены по ледовой трассе до 1 января 1942 года. С 1 декабря по официальным данным расход круп и макарон на город и фронт в день сократился до 205 тонн. И это не только с учетом всех норм военнослужащих и всех норм мирного населения, но даже со «спецснабжением». С учетом привоза и полного использования 7500 тонн рисовой шелухи и кормовой чечевицы до 1 января должно было не хватать по крупам лишь около 1800 тонн. Скорее всего, этот объем покрывался использованием отрубей и жмыхов, ведь из них можно готовить различные каши.

На 1 января 1942 года по официальным данным в городе оставалось 334 тонны круп, однако этот объем не включает запасов для фронта. Таким образом, запасов круп и макарон в городе с добавлением отрубей и жмыхов (и с учетом привоза по Дороге Жизни) было вполне достаточно для того, чтобы полностью обеспечивать все нормы питания по карточкам, не допуская никаких сбоев и перерывов. Тарелка каши каждый день для каждого блокадника была гарантирована имевшимися запасами и поступлениями.

Это была бы тарелка весьма жидкой каши на воде, но даже её вполне достаточно, чтобы не допустить начала массовой смертности. Однако примерно с третьей декады декабря 1941 года выдача ленинградцам круп в магазинах по карточкам практически прекратилась. Такое прекращение выдачи во второй половине декабря объясняется не истощением запасов — они еще были, а системным перераспределением продуктов для снабжения более привилегированной категории населения.

            Сами запасы круп и макарон, достигнув минимума примерно к концу декабря 1941-го — началу января 1942 года, в дальнейшем показали уверенный рост. В уже упоминавшемся постановлении ГКО от 23 января 1942 года об увеличении резервов продовольствия Ленинградского фронта до тридцати суток, объемы на дополнительные 10 дней хранения обозначены, как 1057 тонн круп и 544 тонны макарон. Это означает, что на складах к тому времени уже должны были находиться объемы продовольствия на 20 суток снабжения, или примерно 2114 тонн круп и 1088 тонн макарон. Но Иосиф Сталин и другие руководители ВКП(б) предназначили их только для фронта, потому именно в эти дни крупы практически не выдавались ленинградцам по карточкам. Очень редко в истории человечества можно встретить что-то подобное: люди массово умирали от голода рядом с хорошо наполненными государственными складами.

Баланс по крупам позволяет получить примерную оценку расхода отрубей и жмыхов осажденного города. Расхода, как реального, так и потенциального, то есть с учетом всех имевшихся резервов. На 1 октября, по официальным данным Манакова, как уже упомянуто выше, отрубей и жмыхов насчитывалось более 10 тыс. тонн, а также около 4000 тонн хлопкового жмыха, не считая 7500 тонн рисовой шелухи и кормовой чечевицы, уже учтенных в крупах. Но поступление отрубей продолжилось и в октябре, поскольку значительную долю привоза через Ладогу в октябре составляло зерно, а при помоле зерна около 25 % выхода — это зерновые отруби. Позже, по ледовой дороге, стали завозить уже в основном муку. Официальных данных по поступлению зерновых отрубей за октябрь — начало ноября нет, но судя по тому, что привоз зерна и муки с 1 октября до конца навигации составил около 19 500 тонн, неперемолотого зерна на 1 октября по официальным данным имелось около одной тыс. тонн, и, судя по тому, что нет данных о том, сколько из привезенного через Ладогу составило зерно, а сколько мука, в итоге поступления новых отрубей за октябрь — начало ноября должны были составить от одной до пяти тыс. тонн с большей вероятностью в сторону большего значения указанного интервала. Поэтому всего город располагал объемами жмыхов и отрубей на уровне от 15 до 19 тыс. тонн, не считая рисовой шелухи и кормовой чечевицы.

            Оценив имевшиеся резервы отрубей и жмыхов и их привоз, можно также рассчитать и их расход на питание города и фронта. Главной статьей расхода было хлебопечение. Если произвести расчет затраченных жмыхов и отрубей на хлебопечение, зная официальные данные по общим расходам муки, и учитывая имеющиеся рецептуры хлеба за разные периоды  накопленным итогом, то общий расход до 31 декабря 1941 года должен был составить примерно 6600 тонн для города и для фронта с флотом. Но кроме хлебопечения существовали и другие статьи расхода. Ранее мы уже выяснили, что для выполнения всех норм по сахару городу не хватало до 31 декабря примерно 2 тыс. тонн, этот объем дополнялся жмыхами и выдавался в виде кондитерских изделий. Они представляли собой смесь сахара с отрубями или жмыхами. Также уже упоминалось, что по крупам до 31 декабря городу недоставало примерно 1800 тонн после расходования всего объема круп, макарон, рисовой шелухи и кормовой чечевицы. Этот недостающий объем тоже шел из отрубей и жмыхов. Поэтому общий расход жмыхов и отрубей на питание для города и фронта к 1 января должен был по расчетам достигнуть значения примерно 10,4 тыс. тонн. На конец года почти весь резерв жмыхов и отрубей был израсходован (в наличии оставалось лишь 334 тонны).

Мы видим, что между имевшимися на 1 октября 1941 года резервами плюс поступления отрубей и жмыхов за октябрь и начало ноября (итого 15–19 тыс. тонн) и суммой всех статей расходов отрубей и жмыхов на снабжение города и фронта (примерно 10,4 тыс. тонн), а также остатком, наблюдается очень внушительная разница: от 4,3 тыс. до 8,3 тыс. тонн с большей вероятностью в сторону большего значения указанного интервала. Скорее всего, именно этот объем отрубей был израсходован на корм лошадей Ленинградского фронта, поскольку о таком их использовании неоднократно нам сообщают документы. Минимальное значение из этого интервала (4,3 тыс. тонн) дает полтора килограмма отрубей на каждого мирного жителя Ленинграда. Это соответствует пятидесяти дням снабжения по карточкам на крупу. То есть без малого два месяца каждый мирный житель осажденного Ленинграда мог бы получать двойную порцию каши. Однако со второй половины декабря 1941 года почти целый месяц мирные жители крупу по карточкам в магазинах не получали.

 

Печальный вывод

 

            Исследование вопроса о состоянии разных продовольственных резервов Ленинграда позволяет сделать однозначный вывод: советские и партийные руководители осажденного города имели достаточно возможностей, чтобы не допустить начала массовой смертности гражданского населения во второй половине осени 1941 года. Более того, реальный расход тех продуктов питания, по которым существуют официальные данные, также показывает, что при их правильном распределении не должна была наступить массовая голодная смертность. Её начало и ужасающие масштабы, говорят о том, что наличные объемы продовольственных товаров распределялись ленинградскими властями неравномерно. Те объемы картофеля, овощей, мясных консервов, круп и отрубей, что на сравнительно хорошем уровне употреблялись в пищу военнослужащими фронта, лицами, находившимся на спецснабжении, и значительным числом рабочих, а порой даже лошадьми (в отношении отрубей) — могли бы спасти сотни тысяч жителей, умиравших в муках медленной голодной смертью.

            В следующей части нашего исследования мы оценим состояние транспорта и возможности эксплуатации коммуникаций для снабжения Ленинграда осенью 1941 года.

 

 

Помочь! – поддержите авторов МПИКЦ «Белое Дело»